От размышлений о кукольной физиологии меня отвлек ее голос:
— Ну, теперь поведай мне, о чем печалишься и как тебе помочь.
Ох, а то у меня мало поводов для печали… Да только помощь нужна лишь в одном деле.
— Весточку мне нужно передать, — вздохнула я, в глубине души понимая невыполнимость задачи. — Правда, в другой мир…
Кукла махнула тряпичной ручкой:
— Тоже мне, беда. Передам, конечно. В другой мир мне хода нет, да оно и без надобности. Ты дай мне свое яблочное зеркало, а после кинь меня через ворота. За изгородью-то магическая сеть работает, как и раньше!
Это что — так просто?! Почему же я до этого не додумалась?
— Стой. А как ты обратно вернешься? — вдруг нахмурилась я.
— Это не твоя забота. Вернусь, не волнуйся.
Реализацию плана мы не стали откладывать в долгий ящик. Спрятав яблочное зеркало в складках кукольного платья, я отправилась к воротам Лукоморского филиала. Территория пустовала, и пока мы шли к ограде, нам не повстречался никто. Однако, когда я уже размахнулась зашвырнуть куклу через ворота, рядом со мной из ниоткуда появился крепкий незнакомый вампир:
— Что это ты делать собралась? — без лишнего политеса поинтересовался он.
Я не стала отпираться:
— Вот, куклу выкинуть хочу. Студенты подарили, а она… ну на, сам глянь. Страшная! Я с ней в одной комнате спать боюсь!
Вампир мазнул взглядом по тряпичному шедевру и понимающе ухмыльнулся:
— Наверное, они так за несданный экзамен отомстить пытались!
— Наверное, — нарочито грустно вздохнула я. — А я теперь от нее избавиться не могу. Хотела на территории выкинуть, да другие находят и назад мне ее приносят! Дай хоть за ворота зашвырну, может, тогда не вернется…
Вампир задумался, потом оглянулся по сторонам и тихо сказал:
— Швыряй, только быстро!
Я просияла:
— Спасибо! — и, размахнувшись, запустила куклу повыше. Тряпичная союзница с примотанным к телу яблочным зеркалом скрылась в кустах за оградой филиала. Ну, милая, не подведи!
Распрощавшись с вампиром, я заскочила на кухню Лукоморского филиала. Василиса, бывшая домработница Змея Горыныча, ныне отвечала за всю хозяйственно-административную часть, но по старой привычке любила похлопотать у печи в свободное от работы время.
Там я ее отыскала и в этот раз. Василиса в белом от муки переднике раскатывала тесто для пирогов, а первая партия угощения, судя по запаху, уже почти поспела. М-м, до чего же я удачно зашла!
— Здравствуй, Василиса, — поздоровалась я, присаживаясь с краю, чтобы не мешать работе хозяюшки. Эту статную девицу я очень любила за рассудительность и мудрость, хотя из-за вечных дел у нас с ней почти никогда не было времени поболтать.
— И тебе поздорову, Елень, — произнесла Василиса, откладывая в сторону скалку. — Ты чего какая смурная?
— С Горынычем поссорилась, — буркнула я нехотя.
Василиса усмехнулась:
— Милые бранятся, только тешатся!
— Ой, ну хоть ты не начинай, — поморщилась я. — Ты же лучше всех знаешь мое к Змею отношение! И брак наш — одно название, чтобы профессора в другой мир не отправили наказание отбывать!
— Знаю, — кивнула Василиса, хотя в глазах ее мне и почудился укор. — Да вот Настасья о том не ведает. Она, бедная, все очи ясные выплакала, из-за профессора и тебя разлучницы.
Я виновато потупилась.
— От меня-то ты чего хочешь? — с некоторым осуждением спросила Василиса.
— Расскажи Настасье всю правду про нас со Змеем, а?
— Сама-то отчего не расскажешь?
Я вздохнула:
— Да, боюсь, ее волкодлаки меня сожрут прежде, чем я успею сказать «Извини»!
— Потому как сразу надо было перед ней повиниться, — покачала головой Василиса. — А теперь уж поздно.
— Да я бы повинилась. Но я все ждала, пока Змей сам с ней поговорит. Не хотелось в их отношения лезть…
Василиса удивленно прищурилась:
— Ты что же, решила довериться в таком деликатном вопросе мужику? У них же мышление — во! — Василиса сунула мне под нос свою кухонную утварь. — Прямое, как скалка!
Я улыбнулась. Права, хозяюшка, ох как права…
— И потом, — продолжала Василиса, — ты сама всегда говоришь: если своей головой думать не будешь, решение за тебя будет принимать кто-то другой. А что в итоге? Сама же и доверилась Змею?!
Покаянно вздохнув, я заглянула Василисе в глаза:
— Ну, ты все же поговори с Настасьей, ладно? Тогда у меня хотя бы появится шанс извиниться, прежде, чем она натравит на меня своих волкодлаков…
Василиса помолчала некоторое время, потом махнула белой от муки рукой:
— Ладно, поговорю, — пообещала она.
Я хотела было с благодарностью обнять подругу, но побоялась испачкаться в муке, отступилась и снова присела на край скамьи.
— А что вампиры? — спросила я, стараясь избежать неловкой паузы. — Слышно, что в тереме делается?
Василиса пожала плечами:
— Не видно, не слышно. Разогнали они всех по покоям, сами почти не показываются. Что делают — непонятно. Но вроде не зверствуют. Парочка зубастых даже за моими стряпухами ухлестывать пыталась.
Я задумчиво подперла рукой подбородок.
— Как бы разведать, что у них там творится…
— Тоже мне, наука, — хмыкнула Василиса. — А то ты не знаешь, какие уши есть в каждом доме!
И, прежде чем я успела ответить, бывшая домработница Горыныча громко крикнула:
— Силантий Прокопьевич, отведай моих пирожков с капустой, с пылу, с жару, как ты любишь!
На лавке перед нами тотчас же возник бородатый домовой:
— Василиса Никитична, — довольно пробасил он, придвигая к себе блюдо с пирожками, — кудесница ты наша! Руки золотые! Вот какой истинная женщина должна быть!
Домовой метнул на меня намекающий взгляд, но мне обижаться было не с руки. Пропустив шпильку мимо ушей, я тоже подскочила с лавки и засуетилась:
— Налить чего, Силантий Прокопьевич? Молочка? Простокваши? Или моей настоечки фирменной?
— Благодарствую, молока мне достаточно, — важно кивнул домовой, запихивая в рот увесистую порцию пирога.
Я присела напротив, дожидаясь, пока домовой насытится. Когда он благодушно отвалился от стола, утирая усы и бороду, я ласково приступила с расспросами:
— Не слышно ли чего от вампиров, Силантий Прокопьевич? Что им от нас нужно-то?
— Да кто ж их знает, окаянных, — пропыхтел сытый домовой. — Ходят, разговаривают, допросы разные учиняют. Особенно твой нареченный лютует.
Я подхватилась:
— А что говорят?
— Сейчас, — Силантий Прокопьевич прикрыл глаза и задумчиво пошлепал губами, прислушиваясь. А потом заговорил — бегло, разными голосами и разными интонациями, передавая все, что услышал. Я будто сама присутствовала при разговоре в комнате Магистра Ордена Тьмы.
— Что значит — ничего?! — раздраженно произнес домовой голосом Сандера. — Я велел тебе допросить эту сонную рыбину и выведать, что происходит в Тридесятом царстве! А вместо ценной информации ты сообщаешь мне, что посол царя Феофила вещает о дипломатической неприкосновенности и требует толмача?! Ты шутишь, Артур?!
— Ну… может быть он действительно ничего не знает…
— Он столько времени провел бок о бок с этим проклятым полукровкой! Ты и впрямь думаешь, что он ничего не знает?! — домовой транслировал мне тяжелый вздох Сандера и продолжил: — Знаешь, Артур, каждый раз, когда ты берешься за дело, все заканчивается полным провалом. Из чего я делаю вывод: ты либо безнадежен, либо работаешь на нашего врага…
— Нет, Магистр, я… Я вас понял… Я исправлюсь…
— Надеюсь. Но больше от тебя ничего не требуется. Я сам допрошу этого шпиона. А ты ступай.
Видимо, собеседник Сандера ушел, потому что домовой некоторое время молчал, выдерживая паузу. А затем, когда я уже не ожидала услышать более ничего интересного, Силантий Прокопьевич вдруг произнес голосом вампира:
— А ты, Эллин, прекращай подслушивать. Лучше поднимись ко мне. Нужно поговорить.
Глава 27
Я замерла, в растерянности переводя взгляд с домового на Василису. Домработница Змея истолковала мои сомнения на свой лад. Она предупредительно покачала головой:
