— Дайте-ка это мне, — произнес Девар, потянувшись к колчану.

— Нет! — заорала я, вспомнив, как стрела, поразившая избушку, взорвалась в моих руках. — Это опасно!

— Не переживай, Эл, — Змей Горыныч успокаивающим жестом положил мне на плечо ладонь, — эти стрелы не взрывались в руках тех, кто их выпускал. Значит, с ними не все так однозначно.

— Это потому, что к ним прикасались люди без способностей к стихийной магии, — выдвинула предположение Турислава.

Девар прищурился, обдумывая ее слова:

— И как ты предлагаешь проверить эту гипотезу?

Турислава молча протянула колчан Сандеру. Это было разумно, ведь он единственный из нас не мог обращаться к стихийному источнику магии. Вампир принял тул бережно, будто опасался, что тот его укусит. Все затаили дыхание, и в тишине гостиной стало возможным услышать даже слабый шелест листвы за окном.

— Сделай на всякий случай портал, — попросил Сандер у Змея. — Если что пойдет не так, кинем стрелу туда…

Горыныч кивнул, и прямо посреди журнального столика заклубилось серебристое облачко размером с блюдо.

— Надеюсь, это не очередной портал в опочивальню царя Феофила, — нервно хмыкнула я. — Ему не понравится, что мы его так часто тревожим!

Назар тотчас же метнул на меня острый и слегка настороженный взгляд. Было в этом что-то непонятное, но времени размышлять над странностями у меня не было.

Все напряженно следили, как Сандер медленно, будто ядовитую змею, извлек на свет тонкую стрелу. Секунду ничего не происходило, а затем на березовом древке вспыхнули черным непонятные письмена.

— Сандер, бросай! — нервно дернулась я, но вампир не отреагировал. Он жадно разглядывал письмена, будто боялся не успеть. Однако стрела и не думала взрываться в этот раз, она спокойно лежала в руках вампира, готовая служить ему верой и правдой.

Поняв, что Сандеру ничего не грозит, я тоже присмотрелась к таинственным письменам. И почувствовала, что по коже моей побежали крайне неприятные мурашки. Потому как надписи были сделаны тем же самым алфавитом, что красовался и на распитой нами недавно бутылке вина. Это был язык мира вампиров.

— Сандер, что это значит? — выдохнула я.

Вампир медленно поднял на меня глаза, и я отшатнулась, испытав ужас. Это был уже на Сандер, а кто-то другой, незнакомец, в глазах которого плескалась вековая тьма.

— Понятия не имею, — произнес он задумчиво. — Но очень хочу это узнать.

…Ночь опустилась на лес как всегда решительно и быстро. За окном стрекотали цикады, шумел теплый летний ветер, но, несмотря на общую безмятежность природы, на душе было крайне тревожно. Я то проваливалась в зыбкий, беспокойный сон, то резко просыпалась, ворочалась в постели, и не могла найти удобного положения. Сандеру тоже не спалось, и я слышала, как он бродит на улице, занимаясь какими-то делами.

Отчаявшись уснуть, я вышла на крыльцо. Ночной воздух леса тотчас же скользнул под одежду, и я невольно поежилась, пожалев, что не прихватила с собой теплый свитер.

Сандер седлал лошадь, и вид его был крайне сосредоточенным.

— Уезжаешь? — спросила его я, даже не особенно удивившись. Кажется, я невольно ждала чего-то подобного еще с момента, когда увидела тот его взгляд.

Вампир на миг замер, будто застигнутый за чем-то предосудительным, и ответил, даже не повернув в мою сторону головы:

— Да.

Голос его был напряженным.

— Надолго?

— Боюсь, что да, — снова коротко ответил он, продолжая затягивать подпругу.

Кажется, внезапные отъезды без объяснения причин для него вполне нормальны. Только вот мне подобные выходки не очень-то по душе. Я поморщилась:

— Мог хотя бы попрощаться.

— Зачем? — Сандер повернулся ко мне, и я снова увидела тот тяжелый, холодный взгляд. — По мне, так это только пустая трата времени.

Вот как? Уехать, никому ничего не говоря, оставить всех мучиться от неизвестности и волнения? Зато сберечь собственные эмоции? Это, конечно, очень зрелое решение!

Я обиженно фыркнула:

— Ну, не знаю. Я переживаю вообще-то. Как-то к тебе привыкла…

Сандер горько усмехнулся, и снова занялся своей лошадью:

— Боюсь, привычка — это не то, на чем стоит строить отношения, тебе не кажется? — произнес он после некоторой паузы.

Меня будто обдало ледяной водой. В голове зашумело, и по телу разлилась предательская слабость. Захотелось тотчас же сесть на землю, чтобы не упасть.

— Подожди-подожди… — потрясенно выдохнула я. — Ты что, меня бросаешь?!

Сандер замер на миг, а потом все же повернулся ко мне и нехотя произнес:

— Эл…

— Ты не ответил на мой вопрос! — оборвала его я. А мне, между прочим, крайне важно услышать четкий ответ!

— Эл, послушай меня! — повторил свою попытку объясниться Сандер. — Та стрела… Она была предупреждением не для тебя, а для меня! Созданная миром вампиров против магов. Способная причинить вред вам… тебе, Эл… Только потому, что ты важна для меня! Понимаешь?!

Он приблизился ко мне, пытаясь встретиться взглядом, но я упрямо мотнула головой:

— И поэтому ты меня бросаешь?!

— А как еще я могу тебя защитить?!

Я покачала головой, ничего не отвечая. Да и что тут скажешь, если он уже принял решение за нас двоих? Прикрываясь благородными порывами, разрушил мой мир, а теперь пытается оправдаться в этом?!

— Послушай, — не терял надежды достучаться до моего разума Сандер. — Я все равно поступлю так, как считаю правильным. Но я хочу, чтобы ты знала: что бы ни произошло, ты всегда будешь важна для меня.

Он попытался заправить мне за ухо выбившуюся прядь волос, но я упрямо отвела голову, ничего ему не отвечая. Да и что тут ответишь? Хватать его за руки? Умолять остаться? Плакать? Нет уж. К чему унижаться, если решение им уже принято? Пусть лучше уезжает, и чем быстрее, тем лучше!

Сандер, видимо, тоже это понял. Его рука на миг замерла в воздухе, а затем неохотно опустилась. Он отстранился:

— Береги себя, Эл, — произнес он хрипло.

Ой, ну вот к чему теперь все это?! Зачем? Чтобы оправдать собственные поступки?

— Это уж я буду решать сама, — как можно равнодушнее произнесла я. — Я теперь абсолютно свободна и ничего тебе не должна!

Кажется, мои слова попали в цель. Сандер вздрогнул, будто от пощечины, но сдержался, и стремительно взлетел в седло. Лошадь загарцевала, готовая сорваться в дорогу, и вампир придержал ее твердой рукой:

— Испытываешь облегчение по этому поводу? Что ж, пожалуй, ты права. Дружба — хорошая почва для отношений, но страсть на ней не вырастает, верно? — с горечью вымолвил он. Губы его скривились в усмешке, и он припечатал: — Только прошу, не радуйся слишком громко своей обретенной свободе, потерпи, пока я уеду!

С этими словами он пришпорил лошадь, и покинул поляну. Я проводила его, скрестив на груди руки, и ни одним мускулом на лице не выдавая собственных эмоций. На душе скребли кошки, и разверзалась бездна, полная тьмы. Но Сандер об этом уже не узнает.

Когда силуэт вампира растворился в ночной мгле, я, будто находясь в состоянии глубокого транса, двинулась на берег лесного озера.

…Мавки наслаждались лунным светом под сенью раскидистой ивы. Лянка вышла мне навстречу, и мы поклонились друг другу в пояс как равные.

— Добрый вечер, Елень, — вымолвила она, глядя на меня внимательным взглядом темных глаз.

— И тебе доброго вечера, Лянка, — эхом откликнулась я. Мне казалось, что меня оглушили, и все происходящее воспринималось сквозь плотную пелену в моей голове.

— Ты одна? — догадалась о чем-то главная мавка. — А где же Сандер?

Я прикусила губу и нехотя выдавила из себя:

— Он меня оставил…

— Вот как? — русалка нахмурилась. — Что ж, у каждого свой путь, и видимо вашим дорогам настало время разминуться…

В голосе Лянки не сквозило никаких эмоций. Мавки не ведали жалости и сочувствия, и за это я была им бесконечно благодарна. В подобном я и так не нуждалась.