— Прими её как часть себя, — на грани сознания слышу голос Али. — Прими.

Вдруг ощущаю маленький теплый шар внутри груди, чужеродный, но кажущийся сейчас лучом надежды среди снежного бурана, погребающего меня под собой.

Из последних сил поднимаю руку вверх и пальцами ловлю снежинки, они тают от моего тепла, впитываются в кожу. Одна за одной. Все больше снега в моих ладонях. Теплый шар внутри меня растет, наливается светом. Он обжигающей волной проносится по телу, срывает ледяную паутину с моих органов, согревает. Боль утихает, словно ее и не было. Снег и ветер становятся все более мягким, теперь они, как нежные руки любимой женщины, ласкают мое тело, излечивая от ран. Тучи расходятся, являя моему взору пронзительно-голубое небо, освещенное ярким солнцем. Пространство вокруг вновь спокойно и безмятежно.

Жадный вдох.

Я вновь в пещере перед барьером, который теперь грязно-серый, покрытый множеством мелких трещин.

Ощущаю на груди теплые руки своей жены и оборачиваюсь, желая убедиться, что с ней все в порядке. Аля расслабленно улыбается, сияя сине-серебристым светом. Перевожу взгляд на свои руки и понимаю, что этот свет идет от меня, мы с женой находимся вдвоем в этом коконе, сотканном из магии.

Не понимаю.

— Смотри, — указывает головой Аля на барьер, который, не выдержав, наконец, рушится, темным облаком пыли оседая на пол.

Жена отстраняется от меня, делая несколько шагов к темному провалу в стене пещеры и оседает на пол, словно отдав последние силы на эти несколько шагов. Дергаюсь было к ней, но Алевтина лишь взмахивает рукой и тихо говорит:

— Я в порядке, займись лучше им.

Только теперь вспоминаю о Грайне. С трудом отворачиваюсь от бледного лица жены, на котором по-прежнему яркими остаются лишь изумрудные глаза. Грайн почти полностью скрыт тьмой, у меня лишь несколько секунд, чтобы принять решение.

Вновь призываю мороз, и магия, полностью покоряясь моей воле, вырывается на свободу голубым ветром, легко рассеивая черный туман.

Мой наставник падает и замирает, его глаза закрыты.

Так просто?

Еще пару минут смотрю на него, ожидая нового удара, но Грайн даже не шевелится. Если бы не частое прерывистое дыхание, я бы подумал, что он мертв.

Оглядываю пещеру. Принц лежит на черном камне, он по-прежнему без сознания, его словно и не коснулось все то, что происходило здесь. Мертвенно-белый Клаус лежит на каменном полу. Схватка с барьером лишила его всех сил, ему нужен лекарь и восстановительное зелье. Ульва нигде нет, значит, все же ушел за подмогой. Аля сидит с закрытыми глазами, привалившись к стене.

— Как ты? — опускаюсь перед ней на колени и беру в ладони ее ледяные руки, согревая своим теплом.

— Лучше, — улыбается жена и открывает глаза. — А ты упрямый. Долго не хотел примириться со своей стихией. Я потратила много энергии.

— Извини, — тоже улыбаюсь я. — Не сразу догадался, что эта пытающаяся лишить меня жизни снежная буря на самом деле мой друг, которого нужно принять.

— Но ты справился, — шепчет Аля и подается вперед, целуя меня. — Мой герой.

— Как ты здесь оказалась? — подаю руку, помогая ей встать.

— Так же, как и ты. Порталом, — Аля пошатывается, и я обнимаю ее за талию. — Я волновалась, боялась, что не успею. Знаешь, некоторые манускрипты в твоей библиотеке, оказались весьма занимательными. Из них я узнала много новой интересной информации. Хочешь поделюсь?

Жена лукаво улыбается и обнимает меня за шею. Жадно впитываю изгиб ее губ, каждый сантиметр лица, взгляд, наполненный любовью и светом. Смотрю в ее глаза и не понимаю, как мог жить без этой яркой зелени раньше. В сумраке и серых оттенках холода, терзаемый болью каждую секунду я лишь существовал, не подозревая, что могу испытывать так много эмоций. Презирал других за их чувства, считал, что они делают людей слабыми, никчемными. И так сильно ошибался. Только теперь понимаю, что чувства — ценный дар, который побуждает нас становиться лучше, помогает искать выход из тьмы и находить его, ощущать себя по-настоящему живым, цельным.

— Я люблю тебя, — впервые признаюсь я не между делом, как в прошлый раз, а намеренно, желая насладиться моментом, разделить его с женщиной, которая вряд ли осознает, как много она мне дала, помогла понять.

Её взгляд скользит по моему лицу, спускается ниже, и лишь на короткий момент я читаю в нем испуг. Но не успеваю ничего предпринять, потому что Аля резко подается вперед, закрывая меня собой.

Время словно замирает.

Вижу пульсирующий клубок тьмы, который мучительно долго летит в сторону Али и с шипением врезается в центр ее груди, проникая внутрь ее тела.

Пытаюсь остановить его, задержать, но мои попытки оказываются провальными. Подхватываю обмякшую жену на руки.

— И я тебя люблю, — шепчет она. — Больше жизни.

Биение ее сердца под моими пальцами сначала замедляется, а потом останавливается совсем.

Алевтина

— Здравствуй, Алевтина, — первое, что слышу, певучий женский голос, зовущий меня по имени.

Второе — шелест листвы сотен деревьев. Пальцами чувствую невысокую мягкую траву, спиной — теплую землю. Теплый воздух ароматом разнотравья наполняет мои легкие. Удивительно, но у меня ничего не болит, хоть я и была уверена, что мгла попала мне в самое сердце, поразив мое тело насквозь.

Открываю глаза и щурюсь от ярких лучей солнца, рассматривая безоблачное высокое небо.

Куда меня снова забросила жизнь?

— Туда, куда и хотела попасть, — отвечает на незаданный вопрос женский голос. — В райский сад. Эдем? Кажется, так его называют в том мире, где ты выросла.

Эти пояснения никак не помогают мне понять, что произошло. Сажусь и аккуратно осматриваюсь, замечая, что нахожусь посреди небольшой ярко-зеленой лужайки, вокруг которой в изобилии растут разнообразные деревья. На одном вижу бордовые спелые плоды вишни, соседнее увешано персиками, которые выглядят такими аппетитными, что хочется сорвать их, на третьем среди ветвей виднеются ярко-красные яблоки, четвертое сверкает оранжевыми плодами апельсина, пятое — граната. Чуть в отдалении вижу кустарники с налитыми цветами ягодами, которые покрывалом усеивают молодые салатовые листы.

От обилия красок и спелости плодов сглатываю слюну. Когда я в последний раз ела? Будет ли наглостью сорвать вот ту грушу, которая даже с большого расстояния кажется зрелой и сочной?

— Не советую есть фрукты в этом саду, — вздрагиваю, потому что, завороженная природой, совсем забыла, что нахожусь здесь не одна. — Последний раз, когда было съедено яблоко с древа познаний, произошел очередной переворот.

Фокусирую взгляд на высокой женской фигуре в легком белом сарафане, юбка которого слегка трепещет от ветра. Длинные пшеничного оттенка волосы заплетены в косу, на голове венок из полевых цветов. Несмотря на молодое лицо, во взгляде читается вековая мудрость. Передо мной точно женщина, прожившая немало лет и повидавшая всякое на своем пути. Хранительница сада? Богиня? Ангел?

Догадки одна за другой возникают в голове.

— Кто вы? Как я здесь очутилась? Куда делась тьма? Я… умерла? — от осознания все холодеет внутри, но сразу приходит смирение.

Конечно, я — покойница. Иначе как еще могла очутиться в райском саду? Да и на что я рассчитывала, бросаясь на тот сгусток тьмы, стремясь защитить Райнхольда?

— Тьма в Лираэллии мертва. Благодаря тебе, — огорошивает меня женщина, присаживаясь рядом.

— Не понимаю, — массирую виски, чувствуя, как голова пухнет от мыслей. — Как мертва? Невозможно убить тьму, она же — порождение смерти.

— Твои сведения не совсем верны, — мягко замечает женщина. — Они все — лишь догадки смертных, которые строят предположения, исходя из того, чего больше всего боятся.

— Но что тогда истина? — протягиваю руку, и на нее садится большая фиолетовая бабочка.

— Тьма — это магия, лишенная света, — словно само собой разумеющееся, говорит незнакомка.