Только деликатное покашливание за спиной помогает вернуться к реальности, побороть в себе желание немедленно сделать Алю полностью своей.

Не здесь и не сейчас.

Сначала я должен освободиться от бремени грядущего обряда наречения. Теперь я даже рад, что сосуд истины не дал нам с Маргет шанса связать свои жизни.

А потом? Честно расскажу девушке все о проклятии и ждущей её судьбе. Дам выбор. Потому что не могу больше отталкивать, не хочу сопротивляться, слишком нравится то, что со мной происходит в её присутствии. Слишком важным становится.

А что, если кто-то успеет первым? Тот же Родригес спит и видит, как связать Альбертину по рукам и ногам брачным обрядом. Не отдам, не допущу. Моя.

— Ты молодец, — шепчу в губы Али, продолжая держать её в своих объятиях.

— А ты улыбался, — так же тихо сообщает мне девушка, словно я мог не заметить несвойственной для себя мимики.

— Ты права. И это… Необычно, но приятно, — говорю я.

— Я влюбляюсь еще сильнее, когда вижу твою улыбку.

От её признания перехватывает дыхание. Она и правда сейчас сказала о том, что влюбилась в меня? Могло ли это произойти так быстро? Скорей всего, всего лишь фантазия юного пылкого сердца, принявшего влечение за любовь.

Прислушиваюсь к себе. Тепло в груди откликается на признание девушки, растекается по телу, тянется к ней, словно стараясь перетечь в нее, слиться. Что же это за чувство? Никогда не испытывал даже отголоски чего-то подобного.

— Ты выйдешь за меня? — срывается с губ вопрос, который в первые секунды шокирует даже меня.

Еще ночью я уговаривал себя, что должен отступить, оградить девушку от проклятия. Но сейчас, в этот момент эмоции нахлынули так сильно, сметая на своем пути все сомнения и рациональные мысли. Мы должны быть вместе, сможем справиться. Уверенность в этом словно живет внутри меня очень давно, просто пряталась под коркой льда, укрепляясь сильнее, чтобы в нужное время вырваться наружу.

— Что? — Альбертина отстраняется и поднимает голову. И я понимаю еще кое-что. Сомнения в её глазах способны ранить сильнее, чем годами искореживающий мою душу лед. — Ты же не серьезно?

— Очень серьезно.

— Ты же почти женат, Райнхольд, — напоминает Аля.

— Всего лишь помолвлен, — пожимаю плечами и крепче обнимаю девушку, попытавшуюся вырваться. — Я решу этот вопрос. Это все, что тебя останавливает?

Альбертина закусывает губу и мотает головой.

— Что еще?

— Мы почти незнакомы. Я мало что знаю о тебе, ты почти ничего обо мне. Брачные узы — это слишком серьезный шаг, поспешный, — бормочет девушка и, глубоко вздохнув, называет причину, которая кажется мне главной в её отказе: — Ты ведь не любишь меня.

Мне нечего возразить. Я не хочу врать, но любовь — не то чувство, которое мне знакомо.

— Я не знаю, что такое любовь. Я никогда не испытывал её, — признаюсь я, замечая грусть в глазах Али. — Но ведь не она — главное в браке.

— Для меня она. Я уже говорила, что выйду замуж только будучи уверенной в искренних взаимных чувствах с избранником, — Альбертина все же отстраняется, а я больше не удерживаю её.

Ей нужно то, что я не могу дать при всем моем желании. Я не могу с этим ничего поделать. Горечь растекается в груди, отравляя меня, возвращая к мыслям о том, что я не должен был со своим проклятием даже приближаться к этой девушке, не говоря уже о чем-то большем. Чувствовать? Мечтать? Надеяться? Всё это не для меня. Еще в юности, перепробовав все возможные способы, включая древние, давно забытые миром ритуалы, я понял, что проклятие Хольмгера не победить. Смирился. И только теперь, семнадцать лет спустя, передо мной снова возник огонек надежды. Да только вспыхнул и тут же погас под мраком реальности, напомнив мне, кто я такой.

Боль и холод медленно, но неотвратимо возвращаются ко мне. Пока робкие, слабые, но готовые в любой момент разгореться ледяным пламенем, поглотив все прекрасное, что я мог бы испытывать.

— Ваша светлость, извините, что вновь приходится вас прерывать, — Ульв не выдерживает и снова напоминает об их с менталистом присутствии. — Но нам нужно продолжить расследование. Я чую, что убийца возвращался на место преступления, могу взять след.

Алевтина

Кипя негодованием, сижу в экипаже, мчащем меня в сторону дворца. Райнхольд наотрез отказался брать меня с собой, сославшись на возможную опасность мероприятия. Да в чем может быть опасность? Они же просто пройдут по следу. Вряд ли убийца настолько беспечен, что, не скрывая свой запах, отправился в сторону своего убежища. Наверняка, аромат никуда не приведет команду герцога.

А вдруг ловушка?

Озноб пробегает по телу от этой мысли.

Нет, все-таки надо было настоять и пойти с ними. Я не могу погибать от неизвестности, укрывшись за надежными стенами своей спальни во дворце.

Тяжело вздыхаю. Теперь поздно об этом думать, я даже не видела, в какую сторону Ульв повел Клауса и Райнхольда. Город слишком большой, чтобы мне удалось их быстро найти. Да и как вести себя с мужчиной, которому только что отказала в замужестве?

Я кожей почувствовала перемену в настроении герцога, ощущала его мороз, вновь берущий верх над любыми эмоциями. Может быть, я повела себя глупо, отказавшись от брака с мужчиной, в которого влюблена. Но для меня слишком важны ответные чувства.

А Райнхольд…

Может, я и смогла разбудить в нем какие-то эмоции, но о любви пока рано говорить. Им движет страсть, похоть, жажда обладать. Как быть уверенной в том, что он не оставит меня, насытившись телом? Не переключится на другую симпатичную девушку, оставив меня в одиночестве погибать от любви, которая с каждым его прикосновением и взглядом все сильнее крепнет во мне, расцветая бархатистыми розовыми лепестками?

Он ведь и сам понимает это, именно поэтому останавливается всякий раз, не позволяя себе заходить дальше в нашей близости.

Лучше и мне оставить попытки сблизиться с герцогом, пока не стало слишком поздно. В моих мыслях, фантазиях все выглядело таким простым и понятным. Разбудить эмоции, добиться признания их наличия, избавиться от проклятия. В реальности же все оказалось гораздо более сложным. Уже не уверена, что смогу выстоять и не потерять себя в борьбе со льдом, что прочно обосновался в душе и сердце мужчины.

Приторможу, побуду наблюдателем. Пока сосредоточусь на магии, открывшейся во мне. Мне так понравилось ощущать в себе силу, но почти все, что я взяла у Райнхольда, пришлось потратить на сотворение пути для души Анрея. И вот что странно…

Сначала мне показалось, что магический резерв герцога не так уж и велик, его энергия заполнила меня чуть больше, чем наполовину, когда я наткнулась на какую-то преграду. Не знаю как, но мне удалось проникнуть за нее, ворваться внутрь, чтобы погрузиться в бездну силы, которая показалась бесконечной пропастью. Интересно, Райнхольд знает, что его истинный потенциал намного выше, чем есть сейчас? Откуда взялась та преграда, сковывающая океан магии, которым мог бы управлять герцог?

Нужно еще разобраться, как самостоятельно пополнить источник энергии.

Внутренний голос, тот самый, который управлял моими действиями во время открытия пути для Анрея, неустанно нашептывает про густой древний лес, до которого я просто обязана добраться. Но я быстро отметаю эту идею в самый угол сознания, потому что лес находится слишком далеко, одна я туда не решусь поехать. Может быть, для начала подойдет королевский сад? Там много зелени, тоже есть деревья.

Решено, туда и отправлюсь. Только сначала пообедаю и зайду к Кейт.

Спустя час устраиваюсь в кресле в супружеской королевской гостиной.

— Как ты себя чувствуешь?

Подруга с аппетитом поглощает пирожные, поданные к чаю.

— Наконец-то могу поесть, не волнуясь о том, что через пару минут окажусь в туалете.

— Настолько плохо? — сочувственно спрашиваю я.

— Ужасно. Но только утром, ровно с пяти до двух. Потом дурнота отступает, зато просыпается зверский аппетит, — Кейт улыбается, отправляя в рот очередное пирожное. — Ничего не могу с собой поделать, такими темпами к концу беременности буду выглядеть как колобок.