Немного поразмыслив, Дэни склоняет голову на бок и отвечает:

— Пожалуй, нет. Я просто только сейчас подумала… Каллисфения всегда говорила мне, что я могу рассчитывать только на себя, что я должна остерегаться предательства, которое непременно произойдет, если я покажу другим свою слабость. Но, если проанализировать, это же просто потому, что ей не повезло в жизни так, как повезло мне, — быстро тараторит дочь, и теперь приходит мое время хмуриться. Что еще за мысли внушила ей эта старая ведьма? — Вы, узнав, что я ведьма, не отправили меня в приют, боясь позора. Растили в любви и заботе, а не шугались от меня всякий раз, когда моя магия непроизвольно вырывалась на волю. Даже не ругали, когда я случайно разгромила центральную гостиную, вызвав в ней смерч.

— Дэни, магия ведьмы — это часть тебя. Как рука или, скажем, нога. Мы любим тебя, потому что ты наша дочь. А ведьма ты, маг или обычный человек, не все ли равно? Главное, чтобы ты была счастлива.

— Спасибо, мама, — дочь крепко обнимает меня. — Спасибо, что помогла мне понять.

— Понять что?

— Что нельзя бояться жить и любить только потому, что тебя могут обидеть или предать. Что не стоит бояться ответственности из-за возможных трудностей. Что не нужно отталкивать близких людей, которые искренне хотят помочь и всегда готовы принять тебя любой.

— Ты слишком быстро выросла, — вздыхаю, целуя дочь в макушку. — Возьмешь с собой пироги для Каллисфении?

— С фруктами?

— И с ягодами. Которые она любит.

Уже позже, оставив дочь за сбором гостинцев для старой ведьмы и вещей, которые могут понадобиться в поездке, поднимаюсь в наши с мужем покои.

— Уснул? — спрашиваю Райнхольда, который стоит над кроваткой.

— Да. Я запихнул в него эти злосчастные овощи.

— И как тебе это всегда удается, — цокаю языком, плавно подходя к мужу. — Наверное, ты волшебник.

— Круче, я — маг, — широко улыбается Райнхольд и обнимает меня.

— “Круче”, — передразниваю его. — И где только таких слов нахватался.

— У своей любимой жены, которая в порыве эмоций не всегда следит за своей речью.

— Ах ты, — шутливо ударяю мужа кулаком в грудь и показываю язык. — Скажи спасибо, что русский матерный из меня еще ни разу не вырвался. Хотя и были ситуации, когда так и просились на язык какие-нибудь смачные словечки.

Райнхольд смеется, еще крепче прижимая меня к себе.

— И почему время так быстро летит, — вздыхаю я, смотря на мирно спящего Генри. — Даниэлле почти двадцать один, Кристену шестнадцать, Кэри семь, а Генри, казалось бы, только родился, а уже полтора года прошло. Оглянуться не успеем, как у каждого из них будет своя жизнь.

— Ну, во-первых, ничто не мешает нам родить еще одного ребенка, — целует меня муж, отвлекая от грустных мыслей. — Или двух, или тех. Сколько захочешь. А во-вторых, как только все вырастут и разлетятся, мы, наконец-то, останемся вдвоем в нашем огромном доме. Ты правда думаешь, что мы не найдем, чем заняться?

— Боюсь, что к тому времени, — чуть задыхаюсь, подставляя шею под жгучие поцелуи мужа, — мы можем стать слишком старыми для того занятия, на которое ты намекаешь.

— Старыми? — вскидывает брови Райнхольд, немного отстраняясь. — Мне будет всего семьдесят четыре через двадцать лет. Тебе и того меньше. Это даже не половина жизни. Ты готова так быстро списать нас со счетов?

— И правда, — опускаю взгляд.

Даже прожив больше двадцати лет в Лираэллии, я иногда забываю, что здесь продолжительность жизни гораздо дольше земной. Наверное, те установки, что вложены в детстве, слишком сложно изменить.

— А чтобы ты не сомневалась, — муж подхватывает меня на руки, — я сейчас докажу, что моего запала хватит еще лет на сто минимум.

Смеюсь, хватаясь за его шею.

— Скоро дети вернутся из школы, а у меня картина для клиента не закончена. Тебе, между прочим, нужно успеть в управление, потому что тебя ждут на собрании. А еще нам нужно проводить Дэни и проследить, чтобы ее портал не разгромил половину второго этажа, как это было в прошлый раз.

— Ничего, — глаза Райнхольда многообещающе блестят, — успеется. Дети уже самостоятельные, смогут себя чем-нибудь занять. Твой клиент подождет, собрание я перенесу на завтра, а Даниэлла отправится только после того, как испекутся пироги для старой ведьмы. У нас есть немного времени для себя, и я намерен им воспользоваться по полной.

Пальцами очерчиваю брачный узор на шее мужа и прижимаюсь губами к его губам, вовлекая в глубокий и страстный поцелуй. Кажется, эти линии на нашей коже становятся с каждым годом лишь ярче, словно вторя неугасимым эмоциям между нами.

Оглядываясь на свой жизненный путь, я понимаю, что только здесь, в Лираэллии, я смогла наконец ощутить себя на своем месте.

И пусть моя дорога была сложной, иногда разрушительной и смертельной, я не жалею ни об одной минуте, ни об одном своем решении, ведь все это привело меня в эту самую точку, в которой я по-настоящему и безгранично счастлива.