— Райнхольд, я…

— Кто же ко мне пожаловал? — прерывает наш разговор старческий голос. — Неужели сам герцог Линден? Да еще не один, а со своей очаровательной нареченной. Польщен, весьма-весьма.

— Грайн, — почтительно склоняет голову Райнхольд. — Рад тебя видеть. Угостишь нас своим фирменным чаем?

Сгорбленный седовласый старик, лицо которого испещрено морщинами, подслеповато щурится, светло улыбаясь.

— Проходите, молодые люди.

Небольшой кабинет оказывается невероятно аккуратным. Кажется, что каждая вещь в этом помещении имеет строго отведенное для нее место, выверенное до миллиметра: книги на полках расставлены по цветам и размерам, стопки бумаг на столе идеально ровные, кресла симметрично расположены вокруг низкого столика из темного стекла, образуя окружность. В воздухе витает терпкий аромат каких-то ягод, смешанный с запахом табачного дыма. Наверное, самый пожилой полисмен управления любит выкурить сигару-другую.

— Садитесь, — приглашающе указывает Грайн на кресла. — Чай свежий, только заварил. Ах, какой аромат!

— Вам помочь? — нерешительно спрашиваю я, наблюдая, как старик подрагивающими руками достает посуду из шкафчика.

— Присаживайся, дитя мое. Я не настолько дряхлый, каким кажусь, вполне способен сам накрыть стол для чаепития.

— Я вовсе не…

— Аля, Грайн шутит, — мягко перебивает Райнхольд мою попытку оправдаться. — Присядь, пожалуйста. Грайн никому не доверяет чайную церемонию, он в этом деле — настоящий мастер.

— Помню, лет пятьдесят назад я встретил одного старика в глухой провинции Рэгнолда, — вспоминает Грайн, продолжая расставлять приборы на низком столике. — Он был не в себе: бормотал о других мирах, комнате, где множество дверей и ритуале со свечами. Странный малый.

Застываю, кажется, даже дышать перестаю, внимая рассказу.

— Несмотря на бредовые фантазии, в остальном, старик оказался весьма здравомыслящим, хоть и удивлялся некоторым совершенно обычным вещам.

— Каким, например? — переспрашивает Райнхольд, а я слышу напряжение в его голосе.

— Самым разным: от традиционных блюд Рэгнолда, до туалетных комнат. Любопытно было наблюдать, как Кикианг, так звали того старика, заново учился существовать в городе. Я поспособствовал тому, чтобы у него было свое жилье, непыльная работа и все необходимое для комфортной жизни.

— Почему вы так заботились о незнакомом мужчине? — спрашиваю я.

— Я привязался к нему, — пожимает плечами Грайн. — Находясь в своих фантазиях, он рассказывал удивительные вещи. К чему я это все? Именно Кикианг научил меня правильно обращаться с чаем. Он был настоящей кладезью знаний, и передал эти знания мне, тогда еще молодому, полному сил и здоровья мужчине. Пробуйте, друзья.

Отпиваю глоток чая, на языке ощущая пикантный вкус рябины, сладкий — ежевики и чуть горьковатый — чайного листа. Кажется, есть еще что-то?

— Это мята? — осеняет меня догадкой, которую я неосторожно высказываю вслух.

— Кхм, — Райнхольд отставляет чашку, а Грайн бросает на меня проницательный взгляд.

— Именно так называл Кикианг веранбеллу, когда впервые увидел ее. Любопытно.

Досадливо закусываю губу, бросая виноватый взгляд на герцога. Мелкая оплошность, которая может выдать мою тайну постороннему человеку. И кто меня за язык тянул?

— Грайн, не слышал ли ты об артефакте, способном выкачивать магический резерв? — меняет тему Райнхольд, отвлекая старика от ненужных нам мыслей.

Пожилой полисмен скользит задумчивым взглядом по мне, переводит глаза на герцога и рассеянно отвечает:

— Нет, не приходилось. Да и существование подобного артефакта вызывает большие сомнения. Магический резерв опустошить может лишь сам маг, если растрачивает энергию. Это же базовые принципы магии.

— Да, ты прав, — легко соглашается герцог, делая глоток из чашки. — Но, существуют же артефакты, способные на короткое время расширить магический резерв. Значит, теоретически, возможно на него воздействовать.

— В теории, Райнхольд, — качает головой Грайн. — На практике практически невероятно. Хотя… Однажды мне довелось расшифровывать писание, найденное в глубине пещер, что на восточном побережье. В том писании шла речь о маге, который умел подчинять себе силу других, завладевать ею, направлять. Но это лишь легенда, единственное упоминание о такой способности.

— То есть, ты думаешь, что невозможно убить мага, забрав его силу?

— Нет, — твердо отвечает полисмен, опуская взгляд в чашку с чаем. — Если бы это было возможно, то не осталось бы магов во всей Лираэллии. Еще чая?

— Спасибо, Грайн. Боюсь, что нам уже пора. Я лишь хотел познакомить тебя с Алей, раз уж ты не смог присутствовать на нашем обряде.

— Конечно-конечно, я все понимаю. Дела-дела, жизнь молодая, — мне кажется, что с каким-то облегчением произносит Грайн. Он тяжело поднимается из кресла и хватает меня за руку, оставляя влажный поцелуй на тыльной стороне ладони. — Мне очень приятно знакомство с вами, Альвина. Вы очень необычная девушка. Уверен, что мы встречаемся не в последний раз. Райнхольд, заходи ко мне чаще. Иногда бывает очень скучно без новостей.

— Спасибо, чай был великолепный, — отвечаю я, ощущая какое-то неясное беспокойство.

— Обязательно забегу к тебе на днях, Грайн, — ровным тоном произносит герцог и увлекает меня к выходу из кабинета.

— О чем ты думаешь? — прерывает тишину между нами Райнхольд, когда мы оказываемся в коридоре, ведущем в фойе.

— О том, что совершила глупость, когда спросила о мяте, — честно признаюсь я. — Кажется, после этого взгляд Грайна изменился. Мне не по себе.

— Это было непредусмотрительно, но не вини себя, — обнимает меня герцог. — Ты иногда излишне импульсивна, эмоциональна. Мне это нравится, уверяю. Но при посторонних, следует тщательнее следить за своими словами и поступками, пока, по крайней мере. В любом случае, хорошо, что это был всего лишь Грайн, а не Бенкендорф, к примеру.

Устало вздыхаю, признавая правоту Райнхольда.

— У вас с ним конфликт?

— Конфликт? — переспрашивает герцог и хмурит брови. — Нет. Скорей, конкуренция. Мы наравне претендуем на место главы тайной полиции. Любая ошибка сейчас может изменить мнение короля, поэтому Гьорд так старательно выискивает малейший повод, за который сможет зацепиться, чтобы устранить меня с дороги.

— Доротея была права — от меня одни неприятности, — виновато произношу я, понурив голову. — Я постараюсь не совершать опрометчивых поступков, не говорить лишнего. Но неприятности словно сами находят меня. Извини, что я взваливаю их на тебя.

— Эй, ты что, расстроилась? — останавливается Райнхольд, разворачивая меня к себе. — Аля, это такие мелочи, по сравнению с тем, что ты даешь мне.

— Что я могу дать тебе, Райнхольд? — тихо спрашиваю, не смея поднять глаз от черных начищенных сапог герцога. — У меня совершенно ничего нет в этом мире, даже имя чужое, а жизнь фальшивая.

— Зато ты настоящая, — отвечает герцог, пальцами поднимает мою голову за подбородок, заставляя смотреть в его глаза. — Рядом с тобой мне не больно. Поверь, Аля, это дорогого стоит.

— Но почему? Что с тобой происходит, скажи? Отчего ты чувствуешь боль? — впиваюсь пальцами в мужские плечи, желая получить ответы. — Ты правда проклят?

— Правда, — выдыхает Райнхольд, отступая от меня. Мужчина прикрывает глаза на несколько секунд, словно борется сам с собой, потом продолжает: — Я расскажу тебе. Вечером. Я дам тебе выбор.

— Какой? — затаив дыхание, спрашиваю я.

— Сейчас я должен провести совещание. Извини, но тебе придется подождать меня в комнате отдыха, — возвращает твердость голосу Райнхольд, показывая, что разговор окончен. — Я отведу.

— Почему я не могу присутствовать на собрании? — задаю первый пришедший в голову глупый вопрос, только чтобы нарушить звенящее, давящее молчание, повисшее между нами.

— Потому что ты не состоишь на службе в полиции, — очевидный факт, который герцог произносит скучающим тоном. — Не думаю, что тебе будет интересно слушать сухие отчеты, описание места преступления и детали положения тела.