Склонив голову, Локи прижимал меня к себе и гладил по волнистым золотистым прядям, словно маленького ребёнка. Он не произнёс больше ни слова, понимая, что я в них не нуждаюсь: не существовало на свете таких слов, чтобы утешить мою печаль. Муж был рядом — поддерживал, защищал, утешал, словно был способен разделить со мной неизбывное горе. Время шло, я сотрясалась в его руках, давая волю душевным порывам. Он не торопил, согревал и гладил по волосам. Мой верный оплот, моё последнее прибежище. Я так сильно нуждалась в нём! Тогда я ещё не могла знать, что тонкие лукавые губы каверзного аса улыбались.

Похороны отца были пышными, полными торжественной молчаливой скорби. Боги вытащили его прекрасную просторную ладью с позолоченным носом на берег и сложили на ней погребальный костёр из мощных сосен. Борта украсили цветами, а к костру вознесли щедрые дары: дорогие сосуды и оружие, золото и самоцветы, и каждый, кто любил и почитал Бальдра, оставил на драккаре самое ценное своё сокровище. Тихий плач, больше похожий на долгий отчаянный стон, сопровождал это действо. Затем на корабль подняли светлого бога весны, облачённого в великолепные одежды.

Бальдр казался мирно спящим с руками, сложёнными на рукояти меча, упокоившегося на сильной груди, и с чуть приподнятыми уголками губ, походившими на последнюю любящую улыбку. Сердце замерло при виде ушедшего отца, и, хотя я не до конца верила в происходящее, ноги подкосились, так что Локи, замершему за моим плечом, пришлось поддержать ослабевшую жену. Чуть поодаль рыдала Нанна, моя добрая ранимая мать. Её с ласковой сыновьей заботой придерживал Форсети — бледный, как полотно. Нам не удалось поговорить, успели лишь обняться, но и судорожного прикосновения дрожащих рук хватило, чтобы понять, что мы испытываем одни и те же чувства.

Слова Локи подтвердились: Бальдра и правда убил Хёд. Он не сумел признаться, чем не угодил ему брат-близнец, была ли это непростительная неосторожность или страшный замысел: Вали-мститель — юный единокровный брат бога света, рождённый Одином дабы отомстить за предречённую гибель любимого сына — тотчас выпустил в него меткую стрелу, погубившую бога тьмы. Так убийца расплатился за ужасный проступок собственной кровью. Однако никому от того не стало легче. Если погас свет лучшего из богов, если брат пошёл на брата, значит, близился час конца, значит, нам оставалось ждать Рагнарёк. Но тогда я ещё не задумывалась об этом. Сотрясаясь в неудержимых рыданиях, я ощущала конец своего мира — маленького, но несказанно важного.

Несмотря на все наши разногласия, я никогда не переставала любить и почитать отца. Он был и оставался моим героем, моим примером. Его доброта и великодушие, которые, увы, он проявлял не ко всем, во многом вели и направляли меня, вдохновляли в трудные минуты, помогали не оступиться и сделать правильный выбор. Так или иначе, я гордилась быть дочерью своего отца — отзывчивого и всеми любимого. Почти всеми, однако даже бог огня явился проводить недруга в последний путь. Я догадывалась, что во многом Локи почтил ненавистных асов и ванов своим присутствием из жалости и любви к своей несчастной жене, и в глубине души была ему очень благодарна. Без него я бы не справилась с тем, что мне предстояло пережить.

Один за другим боги восходили на борт драккара, чтобы попрощаться со своим верным другом. Они хотели предоставить Нанне первой проститься с возлюбленным супругом, однако мать вздрогнула, побледнела и помотала головой, хватая губами воздух, и окружающие поняли, что несчастная асинья не готова взглянуть в бесстрастное лицо погибшего мужа. Когда все верховные боги кроме Одина поднялись к светлому асу, пришла очередь Форсети, а после и моя. Я приближалась к отцу, и с каждым шагом ноги всё меньше слушались меня. В ушах эхом отдалённого прибоя стучала кровь. Мир растворился, исчез. Остались только мы вдвоём. И тишина...

— Я люблю тебя, отец, — прошептала, склонившись к остывающему телу, коснувшись кончиком носа щеки. — И всегда буду любить. Прости меня за всё и не держи зла. Я же зла от тебя не припомню, — обманчивая мечтательная улыбка замерла на его недвижимых белых губах. Я тогда подумала, что уж лучше так: в покое, с улыбкой, в окружении семьи и верных друзей. Я ещё и не догадывалась, как была права. Чья-то заботливая надёжная рука опустилась на плечо. Не отходя от отца, я обернулась. Форсети, мой милый понимающий брат. Он уже успел проститься с отцом и поднялся на ладью во второй раз, чтобы поддержать и увести меня. Я подчинилась старшему брату — увидев белое, как луна, лицо матери поняла, что пришёл её черёд.

Мы с братом находились рядом, когда мать склонилась над отцом, дрожа всем телом, прошептала пару слов, казалось, одними губами, а затем вздохнула и упала без чувств. Переглянувшись, я и Форсети бросились на помощь Нанне: брат бережным движением перевернул ослабевшую мать, поддерживая её за плечи, а я взяла хрупкую асинью за подбородок и похлопывала по щекам, надеясь привести в чувство. Несколько счастливых минут мы продолжали оставаться в неведении, затем брат побледнел. Согнулся, приложив ухо к трепетной груди матери, прислушался. Медленно поднял голову, обратил на меня сосредоточенный взор, и в его светлых поражённых глазах я уловила то же самое выражение, которое так потрясло меня в тёмных глазах супруга.

Нанна была мертва. Её нежное сердце не выдержало разлуки с любимым асом и разорвалось. Не говоря ни слова, Форсети поднял мать и выпрямился, не выпуская её тонкую фигурку из рук. Я глядела на него, раскрыв рот, словно маленькая растерянная девочка, а по щекам струились слёзы. За что? За что злодейка-судьба была к нам так жестока?! За что в столь короткий срок мы были вынуждены потерять и отца, и мать, обоих своих родителей?.. Вскрикнув, я отшатнулась, ударилась поясницей о деревянный борт. Среагировав на звук знакомого голоса, на драккар взбежал Локи, нашёл меня взглядом и поспешил помочь. Оказавшись в тёплых родных объятиях, я ощутила, как волна невысказанных чувств заполняет меня, охватывает и несёт, и снова разразилась отчаянными рыданиями, больше похожими на вой подбитого зверя, нежели на плач богини и госпожи.

Переполошенные шумом и порывом бога обмана, асы последовали за ним, смотрели, утратив хладнокровие, на меня, затем на Форсети, так и замершего с матерью на руках, и, подобно нам, не могли поверить в случившееся. Бесконечный миг продолжался до тех пор, пока Тор с неожиданной для него мягкостью не забрал у застывшего брата Нанну и не переложил с благоговением верную жену на последнее ложе любящего супруга. Верховные боги охнули, расступились. Громовержец взял Форсети за плечо, повёл вниз. Рассудительный сын Бальдра не противился, шёл, склонив голову, а на щеках его сверкали в лучах солнца слёзы, теряясь в светлой бороде. Локи ненавязчиво потянул меня следом за ними, но, сделав шаг, я упала в объятия мужа, не в силах вздохнуть, придавленная тяжестью горя и потерь.

Локи молча подхватил меня и спрыгнул на землю, уронив мою голову себе на грудь. Должно быть, я впала в недолгое забытьё, потому что не помнила, как оказалась в руках сыновей — притихших и мрачных. Нарви не скрывал своих слёз, глаза Вали оставались сухими, хотя красивое лицо и выражало скорбь и сочувствие. Повелитель стоял в стороне, вглядываясь вдаль, и выглядел очень спокойным и сосредоточенным. Конечно, печаль не тронула его сердце, но ни радости, ни торжества он не проявлял, только высшую степень собранности и сдержанности. Я знала, что большего он не может сделать ни для меня, ни для верховных богов.

Окружающие затихли. Последним на ладью Бальдра взошёл Всеотец — усталый и безутешный. Он вознёс к изголовью сына своё бесценное кольцо Драупнир, склонился к богу весны и что-то долго шептал, но ветер унёс тихие слова, сказанные на прощание. Затем Один поцеловал светлого аса и возложил на костёр терновник. Бальдр отправлялся к берегам вечного сна, где его дожидалась владычица смерти Хель, и вместе с ним наш мир покидала трепетная Нанна — любящая мать и преданная жена. Когда после немалых трудов тяжёлая ладья, наконец, была спущена на воду и, покачиваясь на волнах, словно колыбель, начала покидать наш некогда блистательный город, Тор поднял над собой великий молот Мьёлльнир и освятил им последний путь брата. Мир замолк в невысказанной скорби. Не было слышно ни птиц, ни насекомых, ни зверей, не раздавался стон или случайный вздох. Тишина поглотила Асгард.