— Что ты такое говоришь? — необычайно серьёзный тон мужа и хмурое задумчивое выражение его лица пугали меня. В поисках поддержки и утешения я присела ближе к нему, нерешительно коснулась кончиками пальцев его предплечья. Языки огня бросали зловещие тени на красивое лицо своего повелителя, и глаза его, устремлённые как будто сквозь меня, вновь тронул знакомый изумрудный отблеск. Может, так падал свет, может, мне только показалось, и это было влияние ярких одежд, но у меня дрожь прошла вниз по спине, и дыхание перехватило. Я испугалась ещё сильнее и невольно отстранилась.

— Видишь? И ты боишься, — недобро сузив глаза, продолжал Локи. — Просишь меня открыть тебе правду, к которой ты не готова. Хочешь проникнуть в мои мысли, но не веришь словам, — и вдруг резким точным движением мужчина схватил меня за подбородок и притянул к себе. Сердце взвилось к горлу, я судорожно вздохнула и едва не вскрикнула, но вовремя опомнилась. Бог обмана с сожалением и снисхождением смотрел на меня, словно на неразумное дитя. Вернув самообладание, я сомкнула губы и смело взглянула в таинственные переливы тёмно-зелёных глаз мужа. Давно мне не доводилось видеть их такими. И даже имя, неразрывно связывающее меня с ними, я, казалось, успела позабыть. Однако ничто не исчезало бесследно.

— Разве можно сравнить глупую асинью с хитроумнейшим из богов, повелитель? — стараясь сделать свой голос как можно более ровным и мягким, негромко спросила я. Хищно улыбнувшись, Локи прошёлся ловкими пальцами по овалу моего лица и отпустил меня. — Я могу лишь пытаться познать то, что открыто тебе. Ты прав, когда ты говоришь так вкрадчиво, смотришь так недобро, мне становится страшно. Но я готова переступить через свои слабости, чтобы смотреть на мир твоими глазами. Глазами моего господина, — тонкие губы двуликого бога расплылись в довольной усмешке. Едва заметно улыбаясь в ответ, я почтительно склонила голову. Я должна была быть очень осторожна. Особенно теперь, когда от моего поведения зависела ещё одна жизнь.

— Хитрая стала, Сигюн, — склонившись ко мне, одобрительно заметил Локи, но в то же время его пронзительный взгляд добавлял: «Только меня не проведёшь». — Бальдр надеется всё вернуть назад, но это уже невозможно. Нам с тобой довелось жить на границе времён, мы увидим те первые шаги, которые приведут к падению старого мира и рождению нового. Можно бояться, бежать, отвергать, но это ничего не изменит. Поэтому нам не обрести покой, моя лунноликая госпожа. Даже если захочу его, не смогу изменить свою суть, преодолеть своё предназначение. Недаром проведение повелело Одину привести меня в Асгард, — поражённо раскрыв губы, я с трепетом слушала его речи и не могла поверить, что стала так ему близка, что заслужила подобное откровение. Его тон пугал и одновременно завораживал меня. Ласковая ладонь повелителя укрыла мою щёку, привлекая внимание к себе, и я растерянно взглянула на мужа. Он продолжал:

— Знай об этом где-то глубоко внутри себя, но на грядущие долгие годы постарайся забыть, не придавай моим словам того значения, что будет ранить твоё чуткое сердце. Часть будущего открыта мне подобно Одину, норнам, некоторым провидцам. Больше знает только Фригг. Нас ждут многие годы на перепутье, в которые ты можешь беззаботно упиваться привычным тебе миром. Нет смысла омрачать их пустыми сомнениями.

— А потом? — сбиваясь на взволнованный шёпот, спросила я.

— Судьба рассудит, — отрезал Локи и поднялся со своего места, давая понять, что беседа окончена, после чего протянул мне руку и легко поднял на ноги, когда я подала ему тонкую ладонь. Я не решилась спросить его ещё, тем более что по всему чертогу распространялся сладостный аромат жареной дичи, а я ничего не ела уже добрую половину дня. Сумерки давно поглотили землю, и на неё опустился прохладный вечер. Солнце зашло, и слуги золотого дворца повсюду зажигали свечи. Откинув несобранные волосы назад, я покорно последовала за повелителем, увлекавшим меня прочь из покоев. Покидая их, он обернулся, и колдовские глаза его по-кошачьи сверкнули в полутьме, а затем вновь обратились в золотисто-карие. Становилось ясно, что он ещё очень о многом умалчивает.

Смилостивившись, провидение, наконец, подарило мне желанный покой. Последние несколько месяцев я была беззаветно счастлива. Локи оставался в Асгарде, в своём чертоге, и мы очень много времени проводили вместе, как прежде. На следующее утро после того, как Хельга принесла нам радостную весть, весь дворец ликовал: повелитель пребывал в замечательном расположении духа, и по его приказу Рагна и Аста раздавали всем обитателям золотых палат угощение. Играла музыка, и день был больше похож на торжество. За то, что вовремя поймала меня, Рагна получила личную признательность бога огня и драгоценный подарок. Сдержанная девушка ничем не выдала своих чувств, только учтиво поклонилась, но я видела, как сияли её глаза. Я была за неё очень рада: верная служанка заслуживала большего, нежели удары кнута. Она так много делала для всего чертога, и так редко её тяжёлый труд оказывался замечен и оценён по достоинству. В общем, в мой дом пришёл долгожданный мир и радость. И всё, что я просила у судьбы, так это только чтобы моё счастье не кончалось.

Стража пламенных палат и шагу мне не давала ступить свободно, утром, днём и вечером меня сопровождали слуги, и их настойчивость была единственной причиной моего огорчения. Когда я пожаловалась на это Локи, он только звонко рассмеялся, вводя меня в окончательное замешательство, а затем пояснил, что его вины тут нет. Он не отдавал приказа всем слугам тенью следовать за мной. Мы оба обо всём догадались: сообразительные жители золотых чертогов упивались лёгкостью и спокойствием последних дней не меньше нас самих, а потому их причина должна была оставаться в сохранности любой ценой. Уж в изворотливости прислуге бога обмана нельзя было отказать. Впрочем, их господин тоже кое-чего пожелал от меня.

В свободное от выполнения своих многочисленных обязанностей время предводитель стражи обучал меня простейшим приёмам самозащиты. Я была этому не слишком рада, но к урокам Хакана относилась со всей серьёзностью, на которую была способна — слишком ясно ещё вспоминалась та страшная ночь. Я понимала, что требование Локи не было пустой прихотью, и хотя он почти всё время был рядом, поддерживал и оберегал меня, я всё равно в любой момент могла оказаться одна против своей воли. К чести Хакана надо признать, что он оказался внимательным и терпеливым наставником. В деле сражений я была позорно бездарна и слаба. Однако упорство, с каким преданный слуга занимался мной, приносило плоды. Я была уже не так беззащитна, как прежде. Довольный моим усердием Локи подарил мне лёгкий острый кинжал и ножны, украшенные драгоценными камнями. С тех пор я была с ними неразлучна, носила на поясе даже ночью: горький опыт учил меня быть осторожной.

Наряду с Хаканом, я часто виделась с Хельгой. Возможно, даже чаще, чем мне самой того хотелось. Изредка я испытывала лёгкое недомогание: слабость, головокружение, иногда тошноту, но в целом чувствовала себя хорошо, и жизнь моя мало отличалась от прежней в плане ощущения себя и своего тела. Разве что движения стали мягче, более плавными, бережными, и по лестницам, стыдно признаться, я боялась ходить одна. Впрочем, со мной так часто были Ида, Варди и полностью выздоровевший Эйнар, что мой тайный страх оставался для окружающих незамеченным. Было, правда, ещё кое-что. Я испытывала непреодолимое притяжение к сильному и ладному телу бога огня. Каждую ночь я проводила с ним в одной постели, и если по какой-то причине мне это не удавалось, то я начинала сходить с ума, бредить своим повелителем. Я не рассказывала Хельге о своей сладострастной болезни и уговорила легко возбудимого супруга молчать тоже. Мы были осторожны, а мой темпераментный обычно любовник так непривычно робок и нежен, что регулярное единение тел ничуть не утомляло меня, напротив, в его огне я черпала силы. Мы были так бесконечно счастливы, что становилось страшно. И однажды ночью спокойствием за него пришлось поплатиться.