У меня было не так много времени, чтобы обдумать речи Варди и сообразить, что я намерена предпринять на следующее утро. Глаза слипались, голову клонило в сон, мысли текли вяло и лениво и отказывались собираться во что-то связное и уж тем более разумное. Сдавалось мне, что бойкий юноша прав: только воля Одина оставалась непререкаема для любого в Асгарде, иначе ловкий Локи уже придумал бы способ избавиться от тяготивших его оков. Это, в свою очередь, значило только одно: путь к свободе и благополучию горячо любимого аса лежал через раскаяние. Сама того не замечая, я скривила губы от досады — я вовсе не желала уединённой беседы с Всеотцом после нашей последней размолвки. Мне и видеть-то его было в тягость. К тому же, что я могла изменить, если на всё произошедшее была его воля, чем разубедить сурового владыку? Разве что пасть на колени, молить о прощении и пощаде… Кажется, для этого я стала слишком горда. Я оказалась в трудном положении.

Склонив голову с прискорбием побеждённого, я поднималась к повелителю. Отчего-то мне вспомнились его слова той далёкой ночью, когда мы встретились в саду Бальдра. Как же он тогда сказал? «Выйдешь замуж за одного из этих скучных правильных асов и целыми днями только и будешь, что ругать прислужниц. Ты ведь вовсе не этого хочешь…» Что ж, Локи был прав, как и всегда. И тогда, и сейчас я хотела вовсе не этого. И, хотя так или иначе мне всё равно приходилось отчитывать служанок, непредсказуемый бог огня никогда не давал мне заскучать. Ни на миг! Дни летели, точно минуты, один сменял другой с такой скоростью, что миновали месяцы, а я и не замечала. Столько событий, открытий и новых чувств успевало уместиться в этих коротких мгновениях, сколько другой асинье, верно, не узнать за всю жизнь.

Бывало тяжело, чего лукавить. Не раз мне доводилось задыхаться от страха, стонать от боли, и за совсем короткий по меркам Асгарда срок я изменилась до неузнаваемости, повзрослела на… Пять лет? Может, десять? И всё же… Я ни о чём не жалела. Ни дня. Даже пройдя через многочисленные испытания, скорби и злоключения, я не сомневалась, что выбрала верный путь. Никакой другой не могла быть моя жизнь. Я не могла быть другой. Желанный и редкий покой являлся ко мне сладостной иллюзией, но по правде в сильных эмоциях и неожиданных событиях, снова и снова преподносимых своенравным богом обмана, я находила иступлённое наслаждение. Я слишком привыкла к остроте заточенного клинка, каким становился каждый мой новый день. И, боюсь, иначе я уже не умела.

Я с удовольствием нырнула под тёплый бок жаркого бога огня, где быстро согрелась. Той ночью ещё ничто не предвещало беды: Локи с ленивой грациозностью перевернулся во сне, обхватил меня тяжёлой рукой, упокоившейся на боку, и прижал к себе спиной. Так я оказалась в самом уютном и надёжном месте во всех девяти мирах, и в скором времени меня сморил сон. Прикрыв уставшие веки, я улыбнулась уголками губ. Несмотря ни на что, во мне ещё оставались силы. Сдаваться рано. Утро принесёт новый рассвет и решимость для встречи с властителями Асгарда. Согретая этой надеждой, я сладко причмокнула и отдалась власти забытья.

Я проснулась самым ранним утром, когда ночной сумрак едва начал отступать перед забрезжившей светлой полосой на горизонте. Мой покой нарушили неясные приглушённые звуки, раздававшиеся подле моего лица. Лениво перевернувшись, я приоткрыла сонные веки, ещё не до конца понимая, что происходит и где я нахожусь. Локи задыхался. Эта мысль, острая, точно лезвие клинка, и болезненная, как рана им нанесённая, заставила меня подскочить на месте. Томные остатки сна мгновенно рассеялись, сердце взвилось к горлу. Откинув голову назад, бог огня короткими неравномерными вдохами втягивал воздух. Лицо его было бледно, как та самая узкая размытая полоса света на горизонте, глаза были приоткрыты, но их неосознанный и невидящий взгляд выдавал полное отсутствие сознания, на лбу выступили капельки липкого пота.

Рывком сев в постели, я склонилась к мужу и, подхватив его под плечи, помогла ему приподняться. По сей день мне не удалось понять, откуда только взялись силы, чтобы удержать тяжёлое тело впавшего в беспамятство аса, но тогда я справилась со своей задачей, ни на миг не задумавшись. Локи беспомощно сипел, голова его вновь без сил откинулась назад.

— Стража! Лекаря сюда, быстро! — с удивительной звонкостью голоса закричала я, и за дверями тотчас послышалось тревожное шевеление, удаляющийся топот шагов. — Локи, ты слышишь меня? — трепеща, обратилась я к супругу, одной рукой удерживая его за плечо в сидячем положении, а второй — схватив бессознательного аса за подбородок и притянув его лицо к себе. Золотисто-карие глаза закатились и казались подёрнутыми мутной пеленой, злосчастные губы побелели, и я не на шутку испугалась.

— Мой повелитель… — едва не плача от растерянности и страха протянула я, но тут же взяла себя в руки и сильнее сжала тонкими пальцами его подбородок. Один из них соскользнул и задел раненые губы, причиняя богу обмана боль. Эта счастливая случайность решила исход: отрезвлённый ею, Локи встрепенулся, широко распахнул глаза и сделал уже более осознанный вдох через нос. Я уловила его удивлённый непонимающий взгляд на своём лице. — Всё в порядке, сиди, — выдохнула я, уговаривая больше себя и свои дрожащие руки, нежели очнувшегося бога лукавства. — Просто дыши, ни о чём больше не прошу… — и потерянный господин послушно сделал глубокий вдох.

Ему стало хуже. Намного хуже. Теперь, отойдя от сна и первого потрясения, я осознавала это. Локи бил жар, очевидно, заставший повелителя во сне, отчего он едва не задохнулся. Сильное тело бросало из стороны в сторону, и я была уверена, не поддерживай я его за плечо, двуликий бог не сумел бы удержать равновесие и завалился бы на подушки. Взор зорких выразительных глаз то прояснялся, и я узнавала в них своего любимого аса, то вновь затуманивался, и мужчина смотрел сквозь меня невидящим блуждающим взглядом. Красивые медные волны волос спутались и слиплись, и я рассердилась на то, что служанка не заплела их в косу. Уголки сшитых вместе губ подрагивали, точно Локи совсем не владел своим лицом.

— Госпожа! — в покои ворвалась заспанная и взволнованная Хельга — с завидной расторопностью, признаться, но мне казалось, что за прошедшее время господин мог уже трижды умереть! Я с удивительным для меня спокойствием и сухой краткостью обрисовала лекарю ситуацию. Служанка выслушала, не отводя от меня внимательных серьёзных глаз, затем приняла аса из моих рук и с заботой любящей матери уложила повелителя на подушки так, чтобы голова его была приподнята, и он мог свободно дышать. — Время вышло, госпожа, — закончив беглый осмотр, прошептала лекарь. — Не избавим его от оков к концу дня — последствия будут непредсказуемыми и плачевными.

— Останься с ним, Хельга, — распорядилась я, поднимаясь на ноги и разыскивая рассеянным взглядом верхнее платье, которое могла бы накинуть на полупрозрачные ночные одежды. — Сделаешь всё, что в твоих силах, чтобы облегчить страдания Локи. Я что-нибудь придумаю, — напоследок обернувшись и окинув возлюбленного супруга тревожным взором, я покинула покои, злым роком обращённые в лазарет.

Мой новый день, как и всего остального чертога, начался много раньше обычного. Когда рассвет обрёл полную силу, заливая землю густыми оранжево-алыми лучами, я уже покидала родные палаты и восходила на колесницу. Варди и Аста тем утром сопровождали меня. Выглядела я настоящей госпожой: редкая золотая ткань богатого платья, расшитого яркой синей нитью, сливавшейся в традиционный узор, витые золотые браслеты, ожерелье и перстни с корундами (на их фоне огненный рубин вспыхивал звёздным огнём посреди ночного небосвода), длинные волосы, собранные в объёмные косы и красивый узел, покрытый тонким синим покрывалом. Я не любила прятать волосы под тканью, пусть даже самой лёгкой и дорогой, но в тот день я изо всех сил старалась соответствовать устоям Асгарда, угодить старшим из богов.