Сама не знаю, почему я не рвалась и не кричала, не сопротивлялась Варди. Всё было, как в тумане, голова кружилась так сильно, что я уже не могла отличить сон от реальности, только взволнованно сжимала тонкими пальчиками верх груди, где раз за разом пропускало удар моё трепещущее сердце. Никто не двигался с места. Ни один из стражников не решался сделать шаг без приказа своего господина, восхищённо или одобрительно наблюдая за мастерством боя своего бога. Им было легче. Каждый воин знал свою сторону от первого вздоха и до последнего. Решимость, определённость, преданность. Но в моём случае не могло быть победителя или проигравшего: при любом исходе я была бы повержена. Одна половина моего сердца должна была быть уничтожена другой. Оттого, верно, оно вырывалось из груди в предсмертной судороге, делая меня совершенно беспомощной. Глаза щипали от зарождавшихся слёз.

Финал жаркой битвы был предрешён: кто чаще держал в руках меч, тот и праздновал победу. В ловком грациозном прыжке Локи ударил противника сапогом в грудь, повалив его на спину, вторым отточенным движением ноги при приземлении он выбил у Бальдра из руки меч, после чего приковал врага к земле, бесцеремонно и жёстко ступив ему на грудь. Я попыталась вскрикнуть, но голос мой пропал, я не могла даже вздохнуть. Встрепенувшись, я оттолкнула Варди прочь, но не сумела ринуться вперёд. Всё в груди сжалось от страха и отчаяния, середину живота пронзило ноющей болью, мир перед глазами смешался и поплыл.

Однако я ещё успела увидеть, как бог огня умело перехватил меч и замахнулся. По выражению его искажённого яростью лица я понимала, что пощады не будет, только не в этот раз. Распахнув светлые ресницы, Бальдр смотрел на него удивлённо и потерянно, как смотрит незадачливый зверёк на ядовитого змея, заворожённый близостью своей кончины. Тот короткий миг растянулся для меня в вечность. Вот и всё: утратив отца, убитого мужем, я теряла их обоих, ибо такой поступок я бы никогда не сумела простить. Сверкнув роковой молнией, с силой рассекая воздух, тяжёлый клинок ринулся к земле, в свирепой и слепой жажде пронзить грудь горячо любимого мной родителя, когда…

— Госпожа! — последним, что я расслышала, был крик Рагны — точь-в-точь такой же, как при злосчастном падении с лестницы — и чьи-то заботливые руки мягко поймали моё вмиг обессилевшее тело. Я лишилась чувств, не сумев выдержать этой невыносимой пытки, не желая видеть, как любимый мной ас безжалостно расправится с другим любимым мной асом. Я медленно проваливалась в нежный желанный мрак забытья, не помня ни себя, ни окружающих. О милостивое проведение, позволь мне больше никогда не вернуться из него!..

Резкий отталкивающий запах вырвал меня из сладостного морока, заставив вздрогнуть и закашляться. В глаза ударил яркий солнечный свет, на мгновение ослепив меня. Голова ещё немного кружилась, и я с трудом разлепила ресницы, оберегавшие взор от жаркого солнца. Я узнала свои покои, рядом на моей постели сидел Локи — цветное пятно его огненных волос сразу цепляло взгляд. Кажется, неподалёку были ещё какие-то слуги, по крайней мере, в стороне то и дело кто-то мелькал. Тяжело вздохнув, я прикрыла глаза ладонью, вспоминая, что произошло и как давно я здесь нахожусь.

— Отец! — встрепенувшись, я села в постели, отчего к горлу немедля подступил противный приступ тошноты, мешая дышать. — Мой отец! Локи, мой отец… — чуть не плача, простонала я, не в силах закончить страшный вопрос. Я всё вспомнила. И судя по бледному лицу Рагны, появившейся из золотых лучей Соль, и по пропитанной потом и кое-где кровью рубашке мужа, прошло совсем немного времени с момента страшной расправы. Глаза мои наполнились слезами, я раскрыла губы, готовая зарыдать.

— Он здесь, — явно без удовольствия и с затаённой злобой вполголоса пояснил Локи, бережно поймав меня за плечо и возвращая на подушки. — Ляг. Ты потеряла сознание и разбилась бы, если бы Рагна не успела подхватить тебя, — я почти не слышала его. Осмотревшись и, наконец, привыкнув к солнечному свету, я увидела Бальдра, стоящего чуть поодаль, ближе к дверям. Он был немного взъерошен, а на светлых одеждах, там, где их не прикрывала кольчуга, остались красноречивые следы крови, но он был цел и без труда держался на ногах. Мой отец был жив, о, милосердные норны, какое счастье, какое облегчение! Слёзы радости всё же заструились по щекам, тотчас заставив Локи раздражённо поморщиться.

Сделав несколько нерешительных шагов по чужим покоям, Бальдр остановился у моего изголовья и наклонился ко мне. Тёплая ладонь отца любяще коснулась моей щеки, однако лицо его было печально и как будто раздосадованно, глаза смотрели с нескрываемым сожалением, словно произошло нечто ужасное, чего больше нельзя изменить. Неясный взгляд отца вновь заставил меня похолодеть до самых кончиков пальцев. Но в то же время я удивилась, как бог света, которого нетерпимый Локи прежде не пускал даже на порог своего чертога, мог оказаться в моих покоях. Смутные сомнения прервала Хельга, заботливо подавшая лекарство, которое должно было вернуть мне силы. Недоверчиво взглянув на неё, я невольно слабо улыбнулась и приняла сосуд.

— Что случилось? — наконец, обеспокоенно спросила я между глотками ароматного травяного отвара. Локи и Бальдр переглянулись, и по их глазам становилось ясно, что ненависть и вражда между ними никуда не ушла, однако двуликий бог по неясной причине пощадил моего отца, и что-то теперь связывало их, временно примирило друг с другом.

— Госпожа, Вы беременны, — не скрывая волнения и радости в голосе, пояснила Хельга. Раскрыв губы от удивления и ещё не в силах поверить словам лекаря, я перевела взгляд с отца на мужа, точно ища в их облике подтверждения. Любимые асы будто поменялись местами: теперь бог света с негодованием отвернулся, зато лицо Локи просто сияло самодовольством. Ощутив в груди странное чувство, доселе мне незнакомое, я опустила голову и сложила ладони под грудью.

— Беременна… — шёпотом повторила я и вдруг рассмеялась. Эмоции, которые я испытала в тот миг, нельзя было сравнить ни с чём, столько во мне было неуёмной радости, и удивления, и любви, и как бы недоверия к тому, что судьба наконец послала нам огромное счастье, а не горькую скорбь. Я боялась вздохнуть и в то же время хотела кричать, и смеяться, и плакать, и танцевать, и глупая беззаботная улыбка всё не сходила с моего лица. Всеведущие норны не только сохранили мне отца, но и ниспослали ребёнка от любимого аса, возможно, даже сына. Могла ли я быть счастливее?..

— Иди сюда, — ласково улыбнувшись, Локи покровительственно раскрыл мне объятия, в которые, забыв обо всём, я поспешила броситься, словно в единственное пристанище. Нежно обняв меня, лукавый бог положил щёку на мои волосы и вполголоса произнёс — мягкий глубокий тон его плескался, как сладкий мёд: — Ты осчастливила меня, Сигюн. Проси у меня, что хочешь, — я снова тихо рассмеялась и уткнулась носом в его грудь. Я не понимала раньше, как сильно этого хотела, как сильно мы оба этого хотели. Когда я потеряла своего первенца, я была беспечной девчонкой, едва ставшей женщиной, и ещё не понимала, более того — не знала, какое сокровище носила под сердцем. Я узнала о его существовании, только когда лишилась всего, а потому у меня как будто ничего и не было. И хотя я искренне сопереживала скорби и отчаянию Локи, я всё же не могла разделить их в полной мере, потому что ещё многого не осознавала.

За время, проведённое в чертоге бога огня, я сильно повзрослела. Я не только окрепла духом, но и закалила тело. Я многому научилась и стала полноправной госпожой. Теперь я была готова со всей ответственностью подойти к своему вновь обретённому дару. Никакая сила, злой рок, нелепая случайность больше не могла заставить меня расстаться с ребёнком пламенного аса. Я намерена была подарить ему жизнь, даже если это будет стоить мне своей собственной. Просто когда я смотрела в глаза Локи — такие живые, сияющие, счастливые, как никогда прежде, то понимала, что быть госпожой мне отныне недостаточно. Я хочу быть матерью законного наследника и дать богу огня всё, чего он только пожелает. Всё, чего он заслуживает.