— Я никогда этого не говорил.

— Ты купишь, потому что любишь меня, и я прекрасна. — Она захлопала ресницами, а ее губы — плотная линия. Она действительно прекрасна, и я чувствую, что скорее всего эта девочка права. Я не могу себя сдерживать, когда дело доходит до неё. Крыльцо на домике хорошо об этом говорит.

— Продолжим, — быстро сказала Элли, явно не впечатленная ее лестью, — А если я скажу тебе, что давно, еще до твоего рождения, я знала Коннора.

— Вы знали друг друга? — Хэдли оглянулась между нами, и я кивнул.

— Да.

— Мы встретились один раз, и это было… ну, это было очень по-особенному, — продолжила Элли, — Видишь ли, твои бабушка и дедушка незадолго до этого умерли, и мне было очень грустно. В тот день Коннор сделал меня счастливой и заживил мое сердце.

Она посмотрела на меня и улыбнулась.

— Как он заживил мое?

— Точно, — прервал я их. — Мне нравится делать вас двоих счастливыми.

Элли вздрогнула.

— Что я хочу тебе сказать, так это… Ну, той ночью Бог дал мне ребенка.

— Меня?

Она быстро покачала головой с улыбкой.

— Да, тебя. Мою прекрасную, идеальную, милую девочку. Мы с Коннором прошли тест, который показал, что он на самом деле твой настоящий папа.

— Но… У меня уже есть папа.

Я присел рядом с ней.

— Знаешь, но у нас с тобой одна кровь.

Элли встала на колени и взяла Хэдли за руки.

— Мы узнали только несколько дней назад. Мы с твоим папой поженились сразу после того, как я встретила Коннора. Но Коннор — твой отец, а не Кевин.

Мы оба все еще напряжены как камень, ожидая, что Хэдли что-то скажет. Она стоит и обрабатывает то, что только что узнала.

— Так папа — не мой папа? — спросила она. Ее голос немного дрогнул.

Блядь, это разбивает мое сердце. Я люблю ее и не хочу причинять ей боль, но в то же время рад, что мы рассказали ей об этом.

— Нет, милая, но ты не должна переставать его любить. Я не знаю, когда ты снова увидишь его, но он всегда может быть в твоем сердце.

Я думаю о том, что он сказал Элли, и должен укусить себя за щеку, чтобы не ляпнуть, что Хэдли не виновата ни в чем.

Она — доброта и все прекрасное в этом мире, а он — не что иное, как яд.

Я рад, что он так охотно оставил их, потому что я более чем готов их забрать.

— Хэдли, — сказал я. Мое сердце подпрыгнуло к горлу. — Я не хочу сбивать тебя с толку или расстраивать. Тебе не придется называть меня папой или еще как-то, пока ты этого не захочешь, и если ты никогда не сделаешь этого, я всегда буду для тебя просто Коннором.

Если бы я знал, что ты моя, я бы нашел тебя сразу, но я буду частью твоей жизни настолько, насколько ты захочешь, и ничего не должно измениться для нас, пока ты не будешь к этому готова. Она посмотрела на меня — ее глаза полны смущения.

— Ты мой папа?

— Да, и я действительно счастлив, что ты моя дочь.

Хэдли забрала свои руки от Элли и подошла ко мне. Ее маленькие ладошки обхватили мое лицо, и она улыбнулась.

— Я тоже хотела, чтобы ты стал моим папочкой.

После этого весь мой мир перевернулся, и я клянусь, что мог бы расплакаться.

_____________

— Я не устала, — пожаловалась Хэдли.

— Если ты сейчас не ляжешь спать, то никогда не встанешь в школу. — Элли не дала ей места для переговоров. — Иди чистить зубы.

Есть часть меня, которая хочет попросить Элли позволить ей остаться. После такого дня, как был у нас, конечно хочется еще немного притворится, что мира вокруг нас не существует.

— Давай, малышка, — сказал я, поддерживая Элли. Возможно я и хочу, чтобы Хэдли осталась, но я же не дурак.

Выражение благодарности на ее лице говорит мне, что я справился с заданием, и в дальнейшем хочу, чтобы все было так. Я хочу быть партнером, который поддерживает ее, а это значит, что я не всегда могу быть хорошим парнем.

Если бы Демпси и Миллер только бы увидели меня сейчас.

Вот я, мистер домосед, счастлив, как пчела в меду, воспитываю свою дочь. Я никогда раньше не понимал, как ребенок может изменить весь твой мир. Я наблюдал, как Лиам буквально за несколько месяцев превратился из холостяка года в семьянина. Я думал, что у Натали, у его жены, какая-то золотая киска или что-то подобное, но я был долбаным идиотом. Это была любовь.

Такие отношения были проявлением того, что другой человек настолько тебе важен, что ты готов забыть все свои глупые правила.

Элли — это недостающая частичка моего сердца. Она поставила меня на колени, и мне все равно, если я больше никогда не смогу стоять.

Ради нее я остался бы здесь, у ее ног, пока она возле меня.

Хэдли грустно шаркает в ванную комнату, а через секунду я слышу, как течет вода, когда она начинает свой распорядок сна.

— О чем ты думаешь? — спросила Элли, подошла ближе и обняла меня за талию, демонстрируя привязанность, которую обычно показывает, когда Хэдли уже спит.

— Что я люблю тебя.

Она улыбнулась, ее глаза наполнились любовью и небольшим опасением. Не могу дождаться того дня, когда не увижу второго чувства.

— Повтори.

— Я люблю тебя.

Я говорю это без паузы и буду повторять миллион раз, пока она не поверит. Элли никогда не узнает, что значило для меня то, что она первая в этом призналась.

Девушка поднялась на пальцы ног и нежно поцеловала меня.

— Я тоже люблю тебя, Коннор, и сегодняшний день был… идеальным.

Она восприняла это лучше, чем я могла представить, и такое ощущение, что мир улыбнулся нам.

— Потому что так и есть. Мы заслуживаем того, чтобы быть счастливыми, и я думаю, что у нас обоих случилось столько дерьма, что хватит на всю жизнь.

— Я согласна, и, надеюсь, — она снова поцеловала меня, и ее глаза немного потемнели, — сегодня вечером мы будем счастливее.

— Насколько счастливее?

Элли пожала плечами.

— Посмотрим.

Господи, эта женщина пытается меня убить. Я должен быть очень-очень счастлив с тем, что имею, но я возьму от нее все, что смогу получить. Я могу быть терпеливым, но я мужчина, который очень влюблен в женщину, стоящую в моих объятиях, и хотел бы показать ей это.

Она отошла и заложила волосы за ухо, когда Хэдли ворвалась в гостиную.

— Может ли Коннор почитать мне сегодня вечером?

Элли посмотрела на меня. Это обычно то, что она делает для Хэдли сама, поэтому я жду, пока она даст мне добро.

— Конечно, — сказала Элли с улыбкой, которую я не смог прочитать.

— Ты уверена?

— Я уверена на сто процентов.

— Спасибо, мамочка! — Хэдли подбежала к ней, крепко обняла, а потом бросилась ко мне. — Готов?

— Готов.

Затем Хэдли практически потащила меня в спальню, которая стала ее. Кровать была отодвинута от окна, поскольку она боялась чего-то за окном, с розовыми простынями, а не темно-синими, которые раньше лежали на кровати Шона.

Казалось странным, что мой отец настолько нас ненавидел, что избивал, но не выбросил ничего, что напоминало бы ему о нас после нашего отъезда.

Все было так, как мы после себя оставили.

Как это оставила моя мама. Пока мы все не убрали и не избавились от багажа.

За последние несколько месяцев все просто… изменилось. В гостиной появилось растение, на столе стояли цветы, в ванной комнате на полу лежали коврики.

День за днем Элли превращает этот дом в нечто большее. Теперь мы становимся семьей.

И это меня радует.

— Так как твоя мама обычно это делает?

Хэдли села на кровать и погладила одеяло.

— Сначала тебе нужно выбрать книгу. Мне нравятся вон те.

— Хорошо. — Чувствую себя полным идиотом. Я должен был знать так много вещей. Подошел к стопке и нашел ту, которая выглядит более изношенной. Предполагаю, что у нее есть любимая. — Какая из них тебе нравится больше всех?

Она пожала плечами.

— Я люблю их все. — Зеленые яйца и ветчина? — спросил я. Кто не любит доктора Сьюза? Мои братья и я любили "Беги, пес, беги".

Ничего неожиданного. Книга была о том, чтобы ехать быстро и не любить шляпы.