— Нет, — сказала я со слезами радости, — Нет, нет, но мы это уже знали, хотя… это снова все подтверждает.

— Да… Коннор?

— Да, он ее отец.

Сидни откинулась на спинку кресла — на ее лице видно удивление.

— Я так и думала, потому что у Хэдли глаза Эрроувудов, но я не понимала, как это возможно.

— Я всегда надеялась на это.

Она улыбнулась.

— Я тоже надеялась на это. Слушай, — сказала Сидни, прежде чем сделать паузу, — Хочу предупредить тебя, как подругу, у братьев Эрроувуд много… багажа. Я встречалась с Декланом всю свою жизнь. Он поцеловал меня, когда мне было восемь лет, сказал, что мы собираемся пожениться, и все. Я полюбила его всем сердцем и верила, что он был моим навсегда, но он изменился. День за днем парень, которого я знала, исчезал из-за избиения своего отца.

Смотреть на это было невозможно, но у нас был план. А потом он ушел и не вернулся. Любить этих парней легко, но потерять их, ну, пережить это, трудно.

Мой первый инстинкт — защитить Коннора, но я сдержала это желание. Сидни говорит мне это не для того, чтобы сделать больно, она ведет себя как друг. Я тоже слышу боль в ее голосе. Понятно, что она так и не пережила потерю Деклана.

— Я знаю, что у них было трудное детство.

Она фыркнула.

— Элли, все, что он тебе сказал… умножь на два. Эти ребята прошли через ад, и на это было ужасно смотреть. Коннор пережил больше, чем мы, возможно, знаем, потому что он был последним, кто остался дома. Деклан был первым, кто ушел, он учился в колледже, как и я. Нам было хорошо, даже замечательно. Мы учились в школах, расположенных рядом, но когда Коннор ушел в учебный лагерь, Деклан закончил со мной. Я была в депрессии и замкнулась, когда он оставил меня.

— Мне жаль, что он сделал тебе больно.

— Мне тоже. Печально то, что я бы побежала с ним. Я пошла бы за тем мужчиной на край света, но он сказал мне остаться и что я ему больше не нужна. Он хотел начать сначала, а это означало, что "мы" закончились.

Возможно, Сидни делает все возможное, чтобы замаскировать боль в своем голосе, но я слышу ее в каждом слоге. Я также слышу ее любовь к нему. Но Коннор не Деклан, а я не она. Мы поговорили о некоторых вещах, и я должна верить, что после всего, через что я прошла, Коннор не скрывает от меня что-то темное, что заставит его снова сбежать.

Мы уже разобрались с этой частью.

— Я знаю, что у тебя и его брата были проблемы, но мы уже не юны и не входим в отношения с полуоткрытыми глазами. Коннор знает моих демонов, и он рассказывал мне о своих. Я ценю, что ты хочешь мне помочь, и слышу твои слова, правда, слышу, но между нами что-то есть. У нас общий ребенок и… Я не знаю, Сидни, просто так…

— Легко любить его?

Я хочу отрицательно покачать головой. Я не люблю его, по крайней мере, пока не люблю. Я знаю, что могла бы. Знаю, что мое сердце хочет нырнуть в чувства, но я держу голову трезвой. Любовь — могущественная, и может быть использована против кого-то, если ее носитель не имеет добрых намерений, а я отказываюсь бросаться в водоворот снова, не зная, на что иду.

— Легко по крайней мере хотеть любить его.

Сид протянула руку и накрыла мою.

— Я не говорю тебе держаться подальше от него или что-то в этом роде. Я просто хочу, чтобы ты была осторожна. Я не хочу, чтобы ты или Хэдли испытывали хотя бы половину такой же боли, как я…

Ну, я бы сделала все, чтобы этого не случилось.

— Я ценю это.

Она улыбнулась.

— А теперь давай отпразднуем твой будущий развод и поедем!

Я схватила свою сумочку с широчайшей улыбкой и кивнула.

— Да. Давай.

Сегодняшний день полон возможностей и радости, и я планирую наслаждаться и тем, и другим, но что-то внутри беспокоит меня, говоря, что это не конец.

Не знаю, почему я здесь.

Каждый инстинкт и красные флажки предупреждают меня вернуться.

Но вот я в тюрьме округа Люцерн, где стеклянная стена отделяет меня от пустой комнаты.

Руки покалывает, потому что нервы зашкаливают. Я знаю, что он не может сделать мне больно, прикоснуться ко мне или сделать что-либо в этот момент. Но от того, что я увижу Кевина, меня тошнит.

Всё-таки мне нужно сказать эти вещи. Мне нужно встретиться с ним и дать ему понять, что я не боюсь.

Ну, я боюсь, но не покажу ему этого.

По ту сторону стеклянной перегородки начинает появляться вереница заключенных, одетых в оранжевые комбинезоны. Я держу руки на коленях под прилавком и жду.

Он идет медленно, глаза не встречаются с моими, пока не садится.

Этот человек так долго был причиной моего страха — он мучил меня, преследовал, а теперь, когда я смотрю на него, он кажется таким маленьким.

Кевин садится и снимает телефон со стены, и я делаю то же самое.

— Ты здесь, чтобы толкнуть меня, когда я и так на краю? — Его глубокий голос хрипит в трубке.

— Это ничем не будет отличаться от того, что ты сделал со мной. — Его глаза закрываются, голова падает вперед, но он держит телефон возле уха. — Я здесь не для этого. Я здесь, потому что… Ну, на самом деле даже не знаю, но я чувствовала, что хочу иметь какое-то завершение, независимо от того, как закончится суд.

Он смеется.

— Завершение. Ты моя долбаная жена, Элли. Ты меня предала и хочешь завершения. Какого черта, — говорит мужчина сквозь зубы. — Ты врала мне семь лет о том, что она моя дочь. Ты настолько отчаянно стремилась быть любимой, что все это время манипулировала мной? Я отдал тебе все, и вот что получил взамен?

— Отдал мне всё? Ты бил меня, Кевин. Ты бил меня, когда не мог меня контролировать. Ты называл меня толстой, уродливой, никчёмной. Ты скрывал любовь, привязанность и использовал секс, как оружие. Ты бил меня как физически, так и эмоционально. Я не знала, твоя ли Хэдли, и я не манипулировала тобой. Честно говоря, это казалось более правдоподобным, чем то, что я забеременела за один раз пока была с кем-то другим — до того, как мы поженились.

Он ударил рукой по прилавку, и я подпрыгнула.

— Один раз. Ты долбаная лгунья и мошенница. Хочешь развестись?

Хорошо! Я очень рад, что покончил с тобой и с ней.

Моя грудь сжалась, и слезы собрались в глазах. Мне все равно, что он говорит, что рад покончить со мной, на самом деле это не так, но я думала, что, возможно, он более благосклонно относится к Хэдли.

Не знаю почему, ведь он во всех смыслах сволочь, но она его обожала.

— Она так мало значила для тебя?

Кевин покачал головой, напоминая мне, какой он на самом деле черствый.

— Почему ты здесь? Ты хотела, чтобы я посмотрел тебе в глаза и сказал что? Я подписал твои долбаные документы. Я не хочу оставаться женатым на золотоискательнице, которая трахает других мужчин. Хочешь развестись, так подавись. Забирай свою девчонку и вали.

— Я пришла, потому что часть меня чувствовала себя плохо из-за тебя. Что за дура. Я подумала, что, возможно, это действительно причинило тебе боль, и ты хочешь получить ответы.

Когда Кевин наклоняется вперед, гнев наполняет его глаза.

— Ты посадила меня в тюрьму, развелась со мной, а потом сказала мне, что нахалка, которую я воспитывал семь лет, даже не моя. Или я плохо себя чувствую? Мне, блядь, приятно покончить с тобой, и когда судья услышит, какая ты шлюха, почти уверен, что меня отпустят. На твоем месте, Элли, я бы сделал все возможное, чтобы никогда не столкнуться со мной.

И с этими словами он кладет трубку и встает.

Я смотрю на человека, которого когда-то любила и хотела сделать счастливым, а теперь он чужой мне. Я пришла сюда, чтобы завершить начатое, и, видимо, это именно то, что получила. Между нами не было любви. Это было владение и контроль. Все, чем мы были для него — лишь расходным материалом.

Глава 26

Коннор.

— В каком смысле у тебя есть ребенок? — спросил Деклан после того, как я закончил информировать его о том, что произошло на прошлой неделе.

Я избегал его звонков, говоря, что мне ничего не нужно, и вместо этого отправлял ему новости. Мне не нужна лекция или напоминание о том, что мы с братьями дали обет друг другу. Все это больше не имеет значения. Мы взрослые люди, и если кто-то из них не поймет, они могут просто пойти к черту.