В прошлый раз, когда мы дурачились, я не поняла некоторых вещей.

Он не позволил мне прикоснуться к нему, и на этот раз мы будем на равных. Видеть его голым — справедливо.

Мы оба двигаемся медленно, смакуя секунды, которые у нас есть.

Мне не нужно спешить сегодня вечером. На самом деле, если бы я могла, я бы замедлила это, чтобы каждое мгновение длилось немного дольше.

Коннор без рубашки просто захватывает дух. Я знаю, что это не мужественное слово, но это все, что у меня есть. Мой мозг сбит с толку, когда я смотрю на лучший экземпляр мужчины, о котором могла только мечтать.

Каждая крепкая мышца выпирает из-под кожи. Его живот состоит из хребтов и долин, и от желания прикоснуться к нему у меня чешутся пальцы. Мышцы на его руках мощные, и, несмотря на то, что они часто обвивали мое тело, обнимая меня, я не до конца осознавала, насколько они объемные.

Я провожу кончиками пальцев от его предплечья к плечам, а затем вниз по животу, наслаждаясь содроганием мышц, когда касаюсь его.

Он держится совершенно неподвижно, позволяя мне исследовать, поэтому я перехожу к его второй руке и смотрю на татуировку на его плече.

— Что она означает? Это серия похожих кельтских узлов в форме треугольника.

— Символ братства.

— Похоже на наконечник стрелы — очень красивое.

Его улыбка нежная.

— У каждого из нас есть такая.

Я наклоняюсь вперед и прижимаюсь к ней губами. Затем встаю на колени и подхожу к его спине, желая увидеть каждый дюйм кожи, который он демонстрирует. Я нахожу другое тату прямо под его лопаткой.

— А это?

Мои пальцы танцуют над черным скелетом лягушки, держащей какой-то трезубец.

— Это татуировка, которую делают морские котики, когда мы теряем кого-то во время выполнения служебных заданий. Это костяная лягушка, потому что мы люди-лягушки.

— Мне жаль, что ты кого-то потерял.

Рука Коннора обхватывает мое запястье, и он тянет меня обратно к себе.

— Я потерял много людей в своей жизни, и, Боже, я молюсь, чтобы никогда не потерять тебя.

— Ты никогда не потеряешь.

Его глаза закрываются, когда его лоб прижимается к моему.

— Я пытаюсь быть терпеливым, но ты меня убиваешь, дорогая. Мне нужно коснуться твоей идеальной кожи, — говорит он, пока его рука блуждает по моему боку. — Мне нужно поцеловать каждый твой дюйм. — Его губы находят клочок кожи на верхней части груди, прямо над тем местом, где я действительно снова хочу видеть его рот. — Я хочу почувствовать себя в тебе. — Я издаю несвязный звук удовольствия, когда он кладет меня обратно. — Но сейчас я действительно хочу, чтобы ты кончила мне на язык.

И тогда я почти уверена, что растаяла.

— Коннор, — говорю я, не очень уверенная, о чем именно прошу. Я хочу его, но, Боже, так давно никто не заботился обо мне или о моем удовольствии.

Я даже не знаю, что люблю или чего хочу.

— Что, милая?

— Я просто… Это было… Я не знаю.

— Тсс, — говорит он. — Просто скажи мне, если я сделаю что-то такое, что тебе не нравится.

Я глубоко вдыхаю и пытаюсь расслабиться. Он никогда не причинит мне боль и не заставит делать то, чего я не хочу или не люблю. Я должна доверять ему, и я делаю это.

Он разводит мои ноги, а затем целует внутренние стороны бедер. Я расслабляюсь настолько, насколько могу, с равным количеством нервов и желания, кружащих вокруг. Когда чувствую, как его рот движется к вершине моих бедер, мое дыхание становится таким тяжелым, что голова идет кругом.

— Расслабься, Элли. Я сделаю так, чтобы тебе было хорошо.

И он делает. Его язык потирает мое отверстие, и я получаю такое удовольствие, какого не испытывала с тех пор… как была с ним. Он облизывает, сосет и дразнит мой клитор, толкая меня все выше и выше, а затем опуская обратно. Он делает это несколько раз, от чего мне хочется кричать, плакать и умолять его никогда не останавливаться. Это так хорошо, что я почти не могу выдержать.

Я тяжело дышу и держу простыни мертвой хваткой, когда оргазм почти взрывается. Я выкрикиваю его имя, и он сосет сильнее, а потом крутит языком. И тогда я кончаю.

Мне так легко, что я никогда не хочу возвращаться назад.

Он ползет вверх по всему моему телу, и я смотрю на него, удивляясь, как, мы снова нашли друг друга, и какая это была удача. Я пользуюсь этой позицией и поднимаю руки к его джинсам, желая прикоснуться к нему.

Мужчина помогает мне их снять, и тогда мое дыхание прерывается.

Он великолепен. Его член толстый и длинный, такой, каким я его помню и о котором фантазировала. Мои пальцы обхватывают его и начинают двигаться. Глаза Коннора закрываются, и мне нужно, чтобы он заговорил. Тишина оглушительная.

— Я все делаю правильно?

— О, дорогая, ты не могла бы сделать это неправильно. Ты касаешься меня, и я лечу на долбаные небеса.

Он немного сдвигается, ложась на бок, и этот угол намного лучше.

Наши губы снова встречаются, когда я продолжаю его гладить.

— Я хочу, чтобы ты занялся со мной любовью, — говорю я. — Сейчас, Коннор. Ты мне нужен.

Он целует меня сильнее, а затем двигается и оказывается на мне.

Его губы вернулись к моим, как только он устроился между моими ногами. Мы смотрим друг на друга, и я должна сказать все, что кипит внутри меня. Это слишком. Эмоции, удовольствие, чувства, которые я не могу сдержать.

— Я люблю тебя. Я люблю тебя, потому что ты делаешь меня счастливой. Ты отдаешь без надобности, а у меня такого никогда не было. Я люблю тебя, потому что ты любил нас с Хэдли еще до того, как узнал, что мы действительно твои, но я принадлежу тебе, Коннор. Думаю, что в каком-то смысле я всегда была твоей.

Пожалуйста, возьми меня и люби меня.

Он ничего не говорит, но мне и не нужно. Я вижу все в его сердце, в этих прекрасных зеленых глазах. Я чувствую, как говорит его душа, когда его губы захватывают мои, и он медленно скользит в меня, безвозвратно клеймя мою собственную душу.

Глава 34

Коннор

Я лечу в ад.

Кажется, я не вижу конца и края, и просто лечу с горы, не зная где остановиться. Весь мой план вылетел в сраное окно, когда она начала умолять. Я не мог ей отказать, и хотел хотя бы еще раз быть с ней.

Знаю, я сволочь. У меня нет никакого сомнения, что она возненавидит меня за это, но я смогу утонуть в чувствах к ней, когда ее не будет.

— Это было… — говорит Элли, пытаясь перевести дыхание.

Это была каждая моя фантазия.

Это была каждая фантазия, о которой я никогда и не мечтал.

Это было все, на что я надеялся и чего боялся, и это будет в последний раз.

— Да, — говорю я, лежа на спине, смотрю в потолок и желаю, чтобы у меня было больше времени. — Так и было.

Она сворачивается калачиком возле меня. Ее рука ложится мне на грудь, и я держу ее крепче. Я продолжаю говорить себе, что нужно сказать слова — рассказать ей то, что я узнал, сказать ей правду, но потом я наслаждаюсь последним мгновением. Я хотел бы вернуться в прошлое, сделать все, чтобы изменить его, но не могу, и я ненавижу себя больше, чем могу выразить.

Все, чего я хочу — это сделать ее счастливой, а теперь то, что произошло восемь лет назад, то, что изменило нашу жизнь, хотя и не было заслугой обоих, заставит меня разбить ей сердце. В свою очередь, это уничтожит и мое.

Я всегда думал, что если когда-то кому-то расскажу о случившемся, бремя упадет с моих плеч. Так долго я держал все в себе, вытеснял из своего разума, чтобы быть в состоянии жить с самим собой. Как я ошибался. Я бы сделал все, чтобы сохранить это внутри до конца времен.

Именно поэтому я так тяжело работал в армии, потому что мне нужно было стать лучшим человеком и пытаться кого-то спасти.

Я знал, что возвращение сюда воскресит много призраков из моего прошлого, но никогда не думал, что оно столкнется с моим будущим.

Будущим, которого я хочу больше, чем воздуха в легких или сердца в груди.

К черту моего отца.

К черту Деклана.