— Я уверен, что лет через пять меня отпустят.

— Коннор, Коннор! Посмотри, у них есть огромная тыква! — Она указала на то, что является самой большой вещью, которую я когда-либо видел. — Можем ли мы ее забрать?

— Я сильный, но не настолько.

Элли фыркнула возле меня.

— Хэдли, мы не сможем поместить его в машину.

Глаза Хэдли нашли другой, который лишь немного меньше предыдущего.

— Можем ли мы забрать этот?

— Ты приехала на тракторе? — спросил я.

— А разве он рабочий? — сказала Элли, фыркая.

Мои глаза сузились.

— Еще нет. Кажется, нужна другая деталь.

Хэдли схватила меня за руку и притянула ближе к себе.

— Тогда мы не можем приехать на нем, потому что он все еще сломан.

Как семилетнему ребенку удается иметь такой уровень сарказма?

— И мы не можем забрать тыкву размером с автомобиль.

Хэдли драматично вздохнула.

— Ладно. Может, мы возьмем пони?

— Э-э, — сказал я, не понимая, как мы перепрыгнули с тыквы на пони.

Элли стоит с улыбкой, как будто это самое смешное, что она видела, с выражением лица, которое говорит "не могу дождаться, чтобы увидеть, как Коннор ответит на вопрос".

— Я не могу этого обещать, малышка. Я едва с коровами справляюсь.

Она посмотрела в сторону, будто размышляя над этим.

— Ладно.

Это было легко.

— Возможно, скоро, — добавила девочка, прежде чем вцепилась в мою руку, не давая возможности ответить, — Пойдем посмотрим на тыквы — знаешь, те, которые Коннор может поднять без крана.

Мы подошли к ряду тыкв, и она начала внимательно изучать каждую.

— Ты можешь поднять эту? — спросила Хэдли, беря одну, размером с ее руку.

Я посмотрел на нее острым взглядом, и она засмеялась.

— Ты просто издеваешься надо мной.

— Я думаю, ты мог бы поднять все тыквы.

— Ты действительно думаешь, что я сильный.

Она кивнула. — У тебя большие мышцы, да, мам?

Я смотрю на Элли с лукавой улыбкой.

— Да, мам, у меня большие мышцы?

— У тебя большое эго.

Хэдли почесала голову.

— Что такое эго?

Элли вздохнула.

— Это твое мнение о себе. И, кажется, Коннор считает себя чрезвычайно сильным и красивым.

— Он красивый. Ты сама сказала Сидни, что считаешь его симпатичным, — сообщила нам Хэдли.

Элли раскрыла губы, и я не смог не подразнить ее. Это слишком весело.

— Действительно сказала, да?

— Возможно, я вспомнила об этом… однажды.

Хэдли положила свою тыкву и подошла, чтобы взять обе наши руки в свои.

— Я думаю, что ты красивый.

— Ну, спасибо, малышка, — сказал я, сжимая ее руку. — Я думаю, что твоя мама очень красивая.

— Ты думаешь, что и я красивая?

— Я думаю, что ты прекрасна, — сказал ей. — Самая прекрасная девочка во всем мире.

Хэдли засияла от моей похвалы, а потом отпустила ладонь Элли. Ее руки обхватили мои ноги, и она крепко за них вцепилась. У нее самые лучшие объятия. Они исходят из центра ее тела, и это чувствуется, будто тебя обвивают щупальца.

— Тебе не нужно покупать мне пони, Коннор.

Я засмеялся, потому что ее разум — просто каша.

— Ладно.

— Вместо этого я возьму щенка.

Элли фыркнула.

— Давай начнем с тыквы.

Глава 30

Коннор

День был идеальным. Все прошло даже лучше, чем я мог планировать. Хэдли было весело, мы купили тонну яблок, тыкв и пару странных вещей, которые Элли называла кабаками.

Сейчас Элли распаковывает яблоки, а Хэдли ждет, чтобы пойти в домик на дереве. Мы купили тыквы не только для дома, но и для домика на дереве, потому что Хэдли сказала, что все места должны быть украшены.

Я могу превратить одно из коровьих пастбищ в тыквенное поле, чтобы этот ребенок был счастлив.

— Вы готовы? — спросила Элли, выходя с двумя тыквами и скатертью.

— Для чего это?

— Это шторы.

— Шторы?

— Хэдли нужно сделать это место немного уютнее, а шторы делают дом домом.

Я никогда не знал, что они так важны. Я оглянулся на весь дом без штор. Мне кажется, когда мой отец был пьян, то вырвал все карнизы со стен. Не думаю, что шторы сделали бы этот дом домом.

Единственное, что улучшилось, это то, что мой отец умер и его больше нет здесь.

— Я думаю, что дом делают люди внутри него, — говорю я, притягивая ее к своей груди. — Ты сделала этот дом домом.

Элли тихо улыбается и быстро поцеловала меня.

— Я думаю, мы должны рассказать ей сейчас.

— Сейчас?

Мое сердце начало учащенно биться а нервы натянулись. Я не тот парень, который испытывает страх. После службы в армии я научился дышать сквозь него и не допускать такого чувства. Но сейчас я не могу его остановить. Как только мы скажем Хэдли — ее мир изменится. Мой уже сошел с оси, но я взрослый. Она ребенок, и я волнуюсь, как она воспримет новости.

— Чем дольше мы ждем, тем больше я чувствую, что мы забираем это у нее. Она должна знать, что ее отец достаточно заботится о ней, чтобы подарить ей такой день. Я хочу, чтобы ты стал ее отцом.

Мой рот открылся, но слова не вышли. Я почувствовал, как мои ладони начинают потеть, и я снова стал ребенком, а не взрослым мужчиной, которым являюсь.

Это и нервы, и азарт, и адреналин, и ожидание.

— Ты не готов?

— Нет, готов, — быстро сказал я. Это не имеет ничего общего с готовностью. Я никогда не был так готов к чему-то. — Я уверен, и хочу ей сказать. Просто не думал, что ты готова.

— Уже пора.

Она права. Пора.

— Пойдем в домик на дереве.

На улицу с корзиной и куклой выбежала Хэдли.

— Я взяла сидр, чашки и печенье.

— Где ты взяла печенье? — спросила Элли.

— На кухне.

— Я попросил ее об этом. Я сдержал смех, потому что Хэдли прекрасно проводит время, как семилетний ребенок. Мы втроем идем к дереву, которое значило для меня больше, чем я мог представить. Здесь я прятался, когда пугался и нашел то, что потерял.

Теперь это место, где еще одна часть моей жизни станет на свое место.

Мы идем тихо, ну как, мы с Элли, а Хэдли болтает о щенках и тыквах, пока не замечает домик на дереве. Тогда она летит, как стрела, и поднимается по лестнице, которую я для нее построил. Он совсем не похож на тот домик на дереве, что был у меня. У него есть крыша, два окна и небольшое крыльцо сзади, которое я добавил к нему на этой неделе.

Я не хочу, чтобы это место было тем убежищем, где она прячется. Я хочу, чтобы оно означало что-то другое для нее. Домик на дереве должен приносить ей радость и быть местом, где формируются хорошие воспоминания. Поэтому я дострою ей ванную комнату, кухню, проведу свет и сантехнику.

— Ты построил это крыльцо? — спросила Элли.

— Понятия не имею, как оно там появилось.

Она закатила глаза.

— Ты знаешь, что она была бы довольна только куском фанеры вместо пола, лишь бы ты приходил сюда вместе с ней.

Поэтому я сделал все возможное, чтобы сделать это место идеальным.

— Я знаю, но она должна иметь все, что я могу ей дать. Этот ребенок прошел через ад, и если это то, что я могу сделать, и оно заставит ее улыбнуться, я это сделаю.

Элли взяла меня за обе руки и пристально посмотрела на меня.

Слова, которые она сказала мне раньше, до сих пор звучат в моем сердце, и я очень хочу услышать их снова.

Мы оба не замечали ничего вокруг, пока не услышали голос Хэдли рядом.

— Ты собираешься жениться на моей маме?

Этот ребенок еще та лиса.

— Возможно, когда-нибудь, но сейчас мы просто живем вместе. — Я надеюсь, что это правильный ответ.

— Хотела бы ты, чтобы Коннор остался в твоей жизни навсегда? — спросила Элли, и стало понятно, куда она планирует перевести этот разговор.

Я пытался успокоить свои нервы. Если бы Элли думала, что знание того, что я ее биологический отец расстроит девочку, нас бы сейчас здесь не было.

— Да! Я люблю его, и он мой лучший друг. Кроме того, он веселый и красивый, и собирается купить мне щенка.