— Будто я собираюсь что-то рассказывать вам, двум мудакам?

— Он уже рассказал, — проговорил Квинн Лиаму, не глядя на меня. — Видишь это лицо? Он нашел. Вероятно, он видел ее, когда возвращался домой. Может, это подруга из старших классов?

— Я предполагаю, что она была его первой, — добавил Лиам.

— Может быть. Ну, он выглядит жалко. Я оглядывался вокруг, и там не было ни одной очереди из девушек, которые хотели бы сбросить свои трусики ради него.

Лиам пожал плечами.

— Может, у него маленький сверчок? Вот и вся проблема.

— Это жалко. Ни одна девушка не хочет настолько сломанного мужчину.

— Я здесь! — рычу я на Куинна.

Они оба продолжили говорить так, будто я ничего не сказал.

Лиам посмотрел на меня, когда его голос наполнился насмешками.

— Может быть, это его отношение. Он немного враждебный. — Держу пари, что она унизила его, потому что, взгляни на него — он не так уж и хорош. — пожимает Квинн плечами.

— Кто хочет иметь дело со сварливым, уродливым и безработным бывшим морским котиком? Собирал весь букет.

Я разозлился.

— И кто только ладит с вами двумя? — сказал я себе под нос.

— Ну, в нашей жизни есть две замечательные женщины, — ответил Квинн. — Но, серьезно, ты видел ее?

— Да. Я также видел ее ребенка, и у нее есть муж.

Лиам засвистел.

— Ну, это точно все портит.

— Ничего себе.

— Ребенок симпатичный? — спросил Куинн.

— Да, она хорошенькая. Девочка поранилась и спряталась на моей ферме. Я нашел ее и принес домой. Я не знал, кто ее мама, пока не подошел к дому.

Вся эта ситуация с Хэдли до сих пор держит меня на грани. Я не знаю почему, но меня все еще волнует то, что она сказала в тот день. Дело в том, что я не уверен, потому ли это потому, что, черт возьми, ненавижу, что Элли вышла замуж, или мои инстинкты не ошибаются насчет ее травмы.

— Мой совет? Держись подальше. Не будь тем парнем.

— Я не планирую портить брак и семью, Лиам, но спасибо вам за такое доверие.

Он покачал головой.

— Не думаю, что кто-то вообще планирует такое. Я не считаю, что ты плохой парень, Коннор, но я думаю, что некоторые вещи просто случаются. Я уже видел, как границы пересекаются, и если эта женщина что-то для тебя значит, твое сердце будет говорить громче головы.

— Или член. Я закатил глаза. Они ведут себя так, будто я всю жизнь не жил за ограничениями. Я никогда не переходил такой границы.

Это сделало бы меня таким же говнюком как мой отец. Он был эгоистичным и делал то, что было лучшим для него, не заботясь о катастрофе, оставленной после него, ожидая, что другие за ним уберут. Я никогда не буду таким, как он.

— Спасибо за все эти непрошеные советы. Я очень ценю уверенность и доверие, которое вы выражаете.

— Не принимай это так близко к сердцу, — быстро сказал Лиам.

Куинн кивнул. — Мы просто понимаем, как ты себя чувствуешь. Мы оба по уши влюбились в женщин.

Господи. Они как куча старушек.

— Я ее не люблю. Я ее не знаю. Все, что я знаю, это то, что мы провели ночь миллион лет назад. Однажды… Зачем я вам это говорю?

Лиам смеется.

— Потому что, независимо от того, была ли это одна ночь, или всю жизнь, это что-то значит для тебя, и твоя задница это не отпустила.

Да, это что-то значит. Это значит, что мне нужно погрузиться с головой в ремонт дома и выйти оттуда с как можно меньшими потерями. Вот что это значит.

Я стою в этом заброшенном сарае, в единственном месте, где могу поймать сигнал. Я двигаюсь на один дюйм вправо, и теряю Деклана. Я вернулся сюда два дня назад, и уже ненавижу это место больше, чем когда-либо.

Конечно, дома тихо, и никто никому не угрожает, но такое ощущение, будто что-то здесь до сих пор прячется. После похорон, мы с братьями потратили пять дней на уборку, и Деклан был вынужден купить все новое дерьмо.

Я хотел, чтобы каждый кусок моего отца исчез. Мебель в спальне, на которой он валялся, диваны, кухонные плиты, все это исчезло.

Мы купили несколько новых приборов, поскольку старую стиральную машину нельзя было отремонтировать, поэтому купили и ее, а также новые кровати и мебель. Я совсем не чувствовал себя плохо из-за того, что трачу деньги Деклана.

Нам нужно два года, чтобы все прожили свое время в этой адской норе, так что это стоит каждого пенни.

Теперь мне нужно начать чинить все, чтобы мы смогли продать ферму.

— Дек? — Я повторяю его имя, ожидая, услышит ли он меня на этот раз.

— Я слышу тебя. Сколько денег тебе нужно?

— Мне нужно еще по крайней мере десять тысяч.

Я слышу вздох разочарования моего брата.

— И это только для первого сарая? Да.

— Не дешевле ли было бы его снести?

— Дек, я не могу пошевелиться ни на дюйм, иначе я потеряю тебя, поэтому скажу это быстро. Вы сказали мне потратить своих шесть месяцев на то, чтобы починить то, что принесет нам деньги. Новый сарай — хороший, который действительно поможет фермеру — обойдется нам примерно в шестьдесят тысяч. Итак, перечисли деньги, которые мне нужны, чтобы я починил старый, и позволь мне приступить к работе. Ты все-равно получишь все обратно, когда мы продадим дом.

Мой брат замолчал, и не знаю, услышал ли он мое легкое восклицание, или я потерял с ним связь, но я отключился. Когда обернулся, то едва не выскочил из кожи.

— Привет, Коннор!

— Господи! — крикнул я и схватился за грудь там, где бьется мое сердце. — Хэдли, я не знал, что ты здесь.

— Я очень тихая, когда хочу. — Ее улыбка широкая, когда она поворачивает тело с боку на бок.

— Я это вижу, — говорю с тихим смехом, — Ты напоминаешь мне, как мой брат Шон в детстве подкрадывался, чтобы напугать меня.

— Сколько братьев у тебя есть? Я всегда хотела брата. Брата или сестру, я не привередливая, но мама говорит, что любит меня всей любовью. Она тоже была единственным ребенком.

Иногда я мечтал быть единственным ребенком. Иметь трех старших братьев по большей части было адом. Когда у нас была мама, жизнь была легкой и веселой — по большей части для них, потому что я был тупым, и слушал все, что они мне говорили.

Я хотел, чтобы мои братья меня приняли. Они были крутые и имели всю информацию, которую я хотел знать. Я был тем, кто всех раздражал, когда был в ее возрасте. Кто был тем, кто прыгнул с дерева, чтобы проверить, больно ли ему, когда он приземлился?

Я.

Кто съел коровью какашку, потому что она делает мужчину сильнее моряка Попая? Я.

Кто взял на себя вину, за разбитую мамину статуэтку, потому что никто не будет наказывать самого маленького ребенка? Я.

И как вы думаете, меня не наказали? А как же.

— У меня есть три старших брата. Деклан, Джейкоб и Шон.

— Ух ты. Они сейчас здесь? Такие же большие, как ты? Могу ли я встретиться с ними?

Я засмеялся от трепета в ее голосе.

— Нет, они все вернулись в свои дома, а я остался здесь работать.

Ее голова склонилась набок.

— Это печально. Ты будешь совсем один.

— Мне нравится быть одному. И про волка. А что ты здесь делаешь?

Твои родители знают, где ты?

— Мама сказала мне пойти на улицу и поиграть, поэтому я пришла сюда.

Это не имеет никакого смысла, но кто я такой, чтобы спорить с ребенком.

— Поиграть?

— Я хотела залезть на дерево, но пообещала больше не лазить, пока моей руке не станет лучше.

— Ты была у врача? Хэдли взволнованно кивает.

— Была. Там просто синяк, и я должна носить эту вещь на плече, но мне она не нравится, поэтому я снимаю ее, когда мама не смотрит.

Я фыркнул.

— Звучит так, как сделал бы я. Но ты действительно должна делать то, что говорит твоя мама.

— Обещаешь не рассказывать?

Я поднял руку с двумя пальцами вверх в знак мира.

— Честь скаута.

Не то чтобы я был скаутом или кем-то вроде того. Черт, я почти уверен, что этот знак чести даже выглядит не так.

Хэдли подошла к тому месту, где я стою, глядя на кучу дров, которая лежит сбоку.