Но Пайпер продолжает плакать, тихие слезы текут по ее лицу.

— Ему вообще разрешено появляться в кампусе без формы? — Спрашивает Эддисон.

Я следую за ее взглядом туда, где Бо Грейсон прогуливается с другими охранниками кампуса, засунув руки в карманы. Он в своей обычной кожаной куртке и темных джинсах, но сменил черную майку службы безопасности на кроваво-красную рубашку.

— Любой член сообщества может принять участие в поисках, — напоминаю я ей. — Он просто пытается помочь.

Листья хрустят у нас под ногами, когда мы преодолеваем границу леса. Даже если Ноэль каким-то образом уронила свой телефон, серьгу или резинку для волос, как бы мы это нашли? Не говоря уже о том, что в Северной Каролине март. В один день может быть за шестьдесят градусов и солнечно, а на следующий идти снег. И любая подсказка о том, куда отправилась Ноэль, будет похоронена вместе с этим.

Чей-то голос зовет нас.

Тео пробегает к нам трусцой в длинных шортах и толстовке с капюшоном на молнии. На месте любого другого он выглядел бы нелепо. Но он Тео Сент-Джеймс. Единственный сын в семье со старыми деньгами. Привлекательная звезда бейсбола, мечтающий окончить Гарвард. Он такой великолепный, что на его фоне бумажный пакет мог бы выглядеть сексуально.

Он сокращает расстояние между нами и обнимает меня. Я знаю, что это объятие для утешения, чтобы выразить наше общее горе из-за отсутствия Ноэль. Мы ближе к ней, чем кто-либо в этом кампусе. Но всего на секунду я представляю, что он подбежал и обнял меня просто потому, что хотел прикоснуться ко мне.

Он такой теплый, желанный источник тепла в свежем мартовском воздухе. Я могла бы оставаться завернутой в него вечно. Я никогда не могла сказать ему, но единственное время, когда я чувствую покой, - это когда я с ним. Как будто я дома. Он отстраняется слишком быстро, и внезапно я осознаю, что Эддисон и Пайпер смотрят на нас.

— Я не могу в это поверить, — выдыхает он.

— Я тоже.

— Это кажется нереальным, — говорит Пайпер. — Как будто она не может на самом деле пропасть, понимаете?

Я знаю. Смерть Хантера все еще кажется нереальной. Я просыпаюсь почти каждое утро, ожидая, что он постучит в дверь моей спальни или заорет, что съест все хлопья, если я не вытащу свою задницу из постели. Потом я вспоминаю, что больше не живу дома, а мой брат мертв.

Этот день тоже не кажется реальным. Все это похоже на сон.

— Я должен был начать волноваться раньше. — Тео проводит рукой по волосам. — Я должен был что-то сделать, когда она не отвечала на звонки. Она всегда отвечает, когда я звоню.

Я ощетиниваюсь, но пытаюсь отмахнуться от этого, прежде чем кто-нибудь из них заметит. Я ненавижу представлять, как Тео и Ноэль часами болтают и смеются вместе по телефону, небрежно рассказывая друг другу о своем дне.

Я хочу стереть морщинку, пролегшую между его бровями. Вернуть того добродушного парня, которого больше всего беспокоило, попадет ли он по мячу или нанесет удар в аут. Не о том, жива его девушка или мертва.

— Я знаю, что ты чувствуешь. — Я крепко обхватываю себя руками и сглатываю. — Хотела бы я начать беспокоиться раньше, в те часы, когда мы не знали, где был Хантер. Если бы я начала искать раньше, возможно, я смогла бы найти его до того , как он...

Согласно отчету, Хантер, вероятно, пролежал на обочине дороги полчаса или дольше, захлебываясь собственной кровью.

Если бы я могла добраться туда вовремя, я могла бы вызвать скорую помощь. Я могла бы спасти его. И у меня все еще был бы мой брат.

Тео качает головой, и когда он делает шаг вперед, я думаю, что он собирается снова меня обнять. Но он этого не делает. Я стараюсь не показывать разочарования.

— Ты не можешь винить себя за это. В том, что случилось с Хантером, нет твоей вины. — Он сжимает мою руку, и мое сердце начинает биться чаще. — Не волнуйся. Мы найдем Ноэль. Мы не потеряем её.

Взгляд Эддисон останавливается на наших соединенных руках, и, хотя я не хочу его отпускать, я это делаю.

К часу ночи, от Ноэль все еще нет никаких признаков. Наши телефоны молчат, за исключением обеспокоенных звонков и сообщений от родителей, удостоверяющихся, что мы тоже не исчезли. Мама не звонит. Она спит с восьми, так как нужно проснуться на работу в четыре. Она, вероятно, даже не знает, что Ноэль пропала. Даже если бы она знала, я не уверена, что ей есть до этого дело.

Смерть Хантера превратила нашу маму в призрак той, кем она была раньше.

Первый Хантер. Потом мама. Теперь Ноэль.

Свет от фонарика Эддисон рядом со мной гаснет.

— Черт. Мой телефон разрядился.

Большие пальцы Пайпер летают над ее собственным экраном.

— Я лучше пойду. Нил хочет, чтобы я провела с ним ночь.

— Фу, ты действительно беспокоишься о том, чтобы трахнуться со своим парнем прямо сейчас? — Говорит Эддисон.

— Он хочет убедиться, что со мной все в порядке, — огрызается Пайпер. У всех нас расширяются глаза. Пайпер никогда не занимает оборонительную позицию, особенно с Эддисон.

— Мы все должны вернуться, — объявляю я, вступая в обычную для Ноэль роль миротворца. — Это был долгий день, и нам всем нужно выспаться, чтобы у нас хватило сил продолжить поиски завтра. Если понадобится.

— Да. Ты права. — Тео потирает затылок, игнорируя очередной звонок от своей мамы. Она разрывала его телефон, звоня каждые пятнадцать минут, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. — Я должен ответить.

Он проводит большим пальцем по экрану и неторопливо отходит на несколько ярдов, возвращаясь к нам.

— Кэсси! — зовет миссис ван Бюрен, луч двух фонариков спешит к нам в темноте. — Офицер Ли, это сестры Ноэль из женского общества.

Ноэль станет как миссис ван Бюрен через двадцать лет, если подстрижет челку и пристрастится к ботоксу. Обесцвеченная блондинка, пышные волосы, глаза подведены темным карандашом, ресницы покрыты толстым слоем туши, а на щеках блестки. Остаток тех дней, когда она участвовала в конкурсах красоты. Она высокая, царственная и привлекает внимание практически каждого парня в возрасте от двадцати до восьмидесяти. Красный кончик ее носа - единственный видимый признак того, что что-то не так.

Офицер Ли протягивает руку каждому из нас, черты его лица суровые, но красивые. Я напрягаюсь. Я ненавижу находиться рядом с полицейскими — вот что происходит, когда один из них появляется у твоей двери посреди ночи, чтобы сообщить худшие новости в твоей жизни.

— Приятно познакомиться со всеми вами, хотя я сожалею о сложившихся обстоятельствах. Вы все близки с мисс ван Бюрен, верно?

Мы киваем, и Пайпер снова начинает шмыгать носом.

— Мы живем с ней. Мы все в «Chi Omega».

— Кто-нибудь из вас видел или слышал что-нибудь от Ноэль со вчерашнего дня?

— Нет. — Глаза Эддисон затуманиваются. — В последний раз мы видели ее за ланчем.

— И говорила ли она что-нибудь относительно того времени?

Мы качаем головами.

Офицер Ли закрывает свой блокнот. Вздох облегчения вырывается из моей груди, как лопнувший воздушный шарик.

— Я хочу, чтобы вы все знали, что это очень серьезно. Если вы знаете что-нибудь о каких-либо планах Ноэль, возможно, сбежать или...

— Она бы не стала, — вмешиваюсь я. Все взгляды обращаются ко мне. Мое лицо краснеет, но я продолжаю. — Я ее лучшая подруга. Я знаю ее лучше, чем почти кто-либо. — Я бросаю взгляд на миссис ван Бюрен. "Почти" сказано в ее пользу, но я знаю Ноэль лучше, чем она. — Она бы не сбежала. Она бы не причинила себе вреда. Это не Ноэль.

Миссис ван Бюрен кивает, широко раскрыв глаза.

— Она права. Это совсем не похоже на Ноэль. Она очень надежная. Она хорошая девочка.

Проходит несколько секунд тишины.

— Хорошо, — наконец говорит офицер Ли. — Спасибо вам за эту информацию, мисс...?

— Кэсси, — говорю я ему. — Синклер.

— Спасибо, мисс Синклер. Если кто-либо из вас получит какой-либо контакт от мисс ван Бюрен или с ее телефона, пожалуйста, немедленно сообщите нам.