— Ты не на её месте, — перебивает жёстко, пресекая мои попытки порассуждать.

— Каждый на своём, разумеется, — киваю, соглашаясь. — Я лишь выразила своё мнение насчёт…

— С чего ты взяла, что оно меня интересует? — заводится с пол оборота по новой.

— Опять грубишь?

— Мир не вращается вокруг тебя, Джугели.

— Не вращается, но, как минимум, творчество твоей группы завязано на нашей с тобой истории, — имею наглость заметить.

— Истории? Так она типа всё-таки была? — опять достаёт чёртовы сигареты из кармана.

— Тебе виднее, — выдерживаю его тяжёлый взгляд и бью по больному. — Как никак, написал про это целых два альбома.

— Пришла потешить своё самолюбие? — щёлкает зажигалкой и тоже садится.

— Нет, — забираю креманку с подтаявшим мороженым. — Убедиться в том, что твоя жизнь наладилась.

— Убедилась?

— Я бы хотела, чтобы мы оба отпустили прошлое, понимаешь? Так нам будет легче.

— По-моему, ты без проблем отпустила это самое прошлое ещё четыре года назад.

Вздыхаю, качая головой.

— Знаю, тебе было очень тяжело в тот год, но поверь, и мне, имея груз вины на сердце, было непросто начинать всё заново. Это достаточно трудно, когда рядом никого нет, — откровенничаю, вспоминая первые месяцы жизни в Барселоне. — Я о близких людях, способных поддержать. Уверена, ты понимаешь, о чём я, ведь в самый сложный период твоей жизни возле тебя были родные и друзья, готовые подставить своё плечо.

— Это всё лирика. Объясни, почему просто не позвонила? Почему тупо исчезла?

— Ты серьёзно пострадал из-за меня тогда. Я не хотела больше тревожить тебя и твою семью. Конечно, со стороны мой отъезд в Испанию выглядел неправильно и некрасиво, но на тот момент это решение было единственно верным. Я поступила так по ряду причин. Можешь обвинять, злиться, ненавидеть. Заслужила, да.

— Противоречишь сама себе. Говоришь, что не хотела тревожить и вот — сидишь тут.

— Мне показалось, что настало время для серьёзного разговора. Мы взрослые и… Я думала, удастся построить диалог.

Не особо получилось…

Молчим какое-то время.

Марсель курит. Я смотрю на достопримечательности столицы, мимо которых проплывает теплоход, и съедаю на нервной почве мороженое.

— Слышал, ты попала в топ сто? — возобновляет беседу первым.

— Да. Завтра, точнее уже сегодня, я улетаю. Близится US Open. Мне нужно как следует подготовиться.

— С кем живёшь в Барселоне? — интересуется, как бы, между прочим.

— Пока одна.

— Пока…

Мои щёки резко вспыхивают, когда осознаю, что придётся объясняться.

— У меня есть молодой человек, — поясняю сдержанно и коротко.

Пусть будет в курсе. Да.

— Очередной выбор твоего папаши? — уточняет с издёвкой.

— Нет. Мы с Хавьером знаем друг друга много лет, он мой наставник, — сосредоточенно гипнотизирую металлическую ложечку. Только бы в сторону парня не смотреть. — А отец… Он сидит в тюрьме до сих пор.

— Ясно.

— София сказала, ты редко бываешь дома. Почему? Из-за работы?

— Нет желания туда возвращаться.

— Из-за аварии?

— Из-за тебя.

Поворачиваюсь к нему.

Марсель изучает ночное небо, закинув голову назад и раскинув руки.

— Лучше бы ты туда не приезжала.

— Жалеешь, что мы встретились?

— Да.

В районе солнечного сплетения жжёт.

Больно.

— Было ведь и хорошее, — отражаю упрямо.

— Ненавижу этот город.

— Не надо так. Там твоя семья. Она ждёт тебя.

— Со своей семьёй я как-нибудь сам разберусь.

— Не можешь да общаться нормально?!

— Пусть твой Хуан с тобой нормально общается.

— Его зовут Хавьер.

— Мне похуй.

Затягивается и медленно выдыхает дым вверх.

— С тобой невыносимо разговаривать! Ты стал непозволительно грубым!

— Я и был таким.

— Не был!

— Плохие новости. Ты меня дерьмово знала.

— Знала достаточно хорошо для того, чтобы сейчас в глаза бросились разительные перемены.

— Переживёшь.

— Когда судно возвращается к причалу? — спрашиваю сердито.

— Скоро будем у Киевского, — отвечает, даже не глядя на меня. — Выход там, — указывает жестом грубиян.

— Прекрасно, — забираю пустую креманку из под мороженого и шагаю к лестнице.

Внизу подожду.

Дай мне Боже сил и терпения!

Оставшийся отрезок времени провожу в зале.

Дважды ко мне подходит официант, но я воздерживаюсь от заказа, дав понять, что не в настроении.

Просто сижу и смотрю через стекло на ночную Москву, прокручивая в голове каждую колкую фразу, прозвучавшую в нашем разговоре.

Невероятно грустно оттого, что диалог не сложился. Как-то очень тяжело на душе.

Проходит минута за минутой. И чем дольше я сижу в пустом зале одна, тем острее осознаю тот факт, что между нами теперь гигантская пропасть. С этим ничего не поделать. Прошлое нельзя изменить…

Марсель спускается вниз только тогда, когда судно подплывает к причалу.

Что ж. Похоже, это всё.

— Спасибо, до свидания, — прощаюсь с обслуживающим его барменом и устремляюсь к выходу, как только теплоход пришвартовывают к пристани.

— Всего доброго, — доносится в ответ.

Оказываюсь на улице первой. Там меня встречает тишина, предрассветное небо и бодрящий холодный воздух.

Поежившись и, спрятав руки в карманы, иду. До тех самых пор, пока не происходит это.

Меня довольно грубо дёргают за капюшон, вынуждая остановиться.

— Далеко собралась? — зло интересуется Кучерявый.

— К метро, — недовольно высвобождаю джинсовку из его хватки.

Я планирую попросить кого-нибудь купить мне проездной.

— Совсем ебанутая? — хмурится. — Время видела?

— Следи за языком!

— Со мной поедешь, — заявляет уверенно.

— Никуда я с тобой не поеду, — отказываюсь наотрез.

— Веди себя как взрослый человек, Джугели.

— И это говоришь мне ты, — усмехнувшись, фыркаю и разворачиваюсь.

Продолжаю путь.

— Машина ждёт. Водитель отвезёт, куда скажешь.

Адекватная часть меня понимает, что нужно согласиться, но…

— Не стоит беспокоиться, я доберусь сама, — не оборачиваясь, заявляю гордо.

— Метро ещё не работает.

— Ничего, я подожду, когда откроется.

— Блядь…

Нагоняет, хватает за локоть. Куда-то тащит.

— Отпусти меня! — возмущаюсь недовольно.

— Просто сядь в чёртову машину, — цедит сквозь зубы.

— Мне больно! — возмущаюсь громко. — Что ты себе позволяешь?

Перехватывает за ладонь, крепко её сжимает и я закрываю рот, едва это происходит. Настолько шокирована.

Кожа в местах соприкосновения горит. Тёплые, твёрдые пальцы крепко стискивают мои ледяные. Совсем, как раньше…

Выходим к дороге и чёрному БМВ с прищуром.

— Доброй ночи, — здоровается с нами водитель, одетый в строгий классический костюм.

— Добрая ли она, — с сарказмом произносит Марсель.

Мужчина молча открывает дверь и мы, остановившись прямо возле неё, сердито смотрим друг на друга.

— Я не…

— Верну туда, откуда приехала, — перебивает, не позволив сказать и слова. — Дальше — уже не моя забота. Садись. Не провоцируй, — взглядом предупреждает, и я понимаю, что всё равно будет так, как он решил.

Поджимаю губы. Стреляю глазами вниз и парень отпускает мою руку.

Наклоняюсь, забираюсь в автомобиль, двигаюсь к окну.

Кучерявый рядом не садится, занимает переднее пассажирское кресло.

— Адрес диктуй, — командует холодно.

Сдаю координаты Филатовой.

А что ещё остаётся? Выбора нет.

— Радио не мешает? — интересуется водитель.

— Пусть.

Вижу в отражении стекла, как достаёт телефон и печатает кому-то сообщение.

Вебер, наверное, отчитывается.

Злюсь и увы, ничего не могу с этим поделать!

«Как Илона относится к твоим песням?»

«Нормально»

«А к тому, что ты сейчас со мной?»

«Можешь считать, что только благодаря ей я здесь»

Как это вообще понять? Неужели настолько доверяет ему? Или… Так уверена в том, что парень ко мне больше ничего не испытывает?