— Ты нашел любовь, Бруни? — Мирослава потрепала пса за ухом. — Не мучайся выбором, дружок. Кажется, нам придется расстаться. Я не могу взять тебя с собой, иначе эти глупые варвары убьют тебя. Но мне придется вернуться домой, в наш с тобой Питер. Ты ведь с помощью своего медальона это сделал? Верно, Бруни?

Пес тыкался носом в щеку Мирославы и лизал ей глаза и губы.

— Я вижу, ты теперь счастлив. Я люблю тебя, малыш.

Мирослава поднялась с коленей, взглянула на волчицу, лежащую на траве. Та казалась совершенно безобидной. Теперь стало ясно, как Синеус нашел их. Волчица искала своего друга сердца и шла по запаху Бруни.

Хозяйка отвернулась, чтобы больше не видеть Бруни и не плакать, и двинулась в сторону Новгорода, чтобы в последний раз увидеть Райана и сообщить ему о серебре, но Бруни заскулил и бросился за Мирославой, принялся прыгать ей на живот передними лапами, словно умоляя остаться. И тогда она не выдержала. Упала на колени, обняла пса, зарылась носом в его длинную шерсть и разрыдалась.

— Марна? — знакомый голос был спасением. Мучительное расставание будет прекращено. — Что с твоей шеей?

Олег поднял вёльву с земли, осмотрел ее раненую шею и грудь, красную от крови.

— Мы уже были у Райана. Видели связанного Харальда. А потом тебя обыскались повсюду. Глеб ушел по другую сторону реки. Что стряслось?

— Ничего. Он нашел нас, и Райан спас меня.

— Ярл пытался убить тебя? Опять? Зачем?

— Потому что я вёльва, и я знаю страшные тайны. Каждый мог бы хотеть убить меня. Где теперь ярл?

— Нам ничего не оставалось делать, как увести его в крепость. Он очнулся. Теперь у моего отца будет разговор с конунгом и ярлом.

— Значит, ярла отпустят?.. — Мирослава вдруг поняла, насколько опасное отныне будет ее приключение, если она все же пойдет вместе с Рёриком. Синеус будет ходить за ней по пятам и поджидать каждого удобного момента, чтобы перерезать ей глотку. Теперь ей нужно было нечто, чтобы убрать его. Или чтобы Рёрик убрал его сам.

— Им придется. Потому что до Новгорода дошли слухи об убийстве их викинга, Ларса.

— Это тот, что…

— Да, тогда, в лесу.

— И что с того?

— Рёрик опознал жеребца Ларса, на котором мы прибыли и которого оставили в крепости. Отступать не было смысла, но мой отец не выдал им всадника. Кровь за кровь. Мы убили их человека. Они убили наших двоих.

— Разве один и два — это равный счет?

— Лучший воин или старый кузнец с дочерью, у которой совсем не было ума? Здесь я на стороне варягов.

Марна не ответила.

— Тебе нужна знахарка. Снова пошла кровь. Пойдем в город, я покажу тебе твой новый дом, где ты останешься, когда мы уйдем.

Шея Мирославы была в порядке. Лезвие лишь ранило кожу и немного мяса, но не добралось до трахеи. Райан остался с Мирославой, пока Олег скакал в глухую деревушку в лесах Новгорода, чтобы привезти знахарку, которую знал еще с детства. Они сидели снаружи, на дворе у избушки. Трэлл остановил кровотечение сначала своей рукой, а затем перевязал шею лоскутом ткани, который оторвал от рукава. Бруни и волчица лежали у забора, охраняя вход во двор. Мирослава была очень счастлива, когда Олег позволил им двоим войти в город и остаться. Теперь и у Бруни будет свой дом и своя семья, когда Мирославы не станет.

Она внимательно смотрела на Райана и думала, стоит ли ей рассказать ему правду о том, кто она и откуда пришла, куда и вернется. Стоит ли попрощаться? Но он сам опередил ее и задал нужный вопрос.

— Кто ты на самом деле? И как ты тогда оказалась в лесу?

Парень сел рядом у стога сена и подпер Миру своим плечом.

— Я вёльва, — последовал ответ, единственный, какой Мирослава смогла придумать.

— Нет, Марна. Я христианин, и ты знаешь, что во все это языческое я не верю. Скажи мне правду. Откуда ты? Кто ты? Откуда знаешь так много обо мне и о моей сестре?

Мира грустно и криво улыбнулась, поморщившись от боли в шее.

— Я просто… я просто еще не родилась…

— Что это значит?

Мирослава села полубоком, чтобы лучше видеть Райана. Она смотрела точно в его зеленые глаза, которые сияли ярче самой луны над ними. Страх сковал грудь, Мирослава так и не произнесла тех слов, которые должна была. Всему свое время. Пусть все случится по порядку. Быть может, беда не приходит одна, но пусть они хотя бы приходят по очереди, чтобы успеть с ними справиться.

Мирослава откинулась на стог сена, неловко повернула голову, и рана засочилась свежей кровью.

— Эй, осторожно, — Райан тут же потянулся к ее шее, заметив красное расползающееся пятно на лоскуте ткани. — Я…

Его большой палец случайно коснулся ее подбородка, и Мирослава закрыла глаза. Казалось, в одном только кончике его пальца было так много тепла и магии, которые тут же соединились с ее собственными через кожу. Мирославе почудилось, будто она даже почувствовала ту магию, что пролилась из кончика его пальца в ее подбородок. И если бы магию можно было увидеть, точка их соприкосновения заискрилась бы, а после эта магия… принялась бы лечить. Быть может, не ее рану на шее, но душу точно.

Райан вдруг убрал руку, покраснел и сел на место. Она знала: он почувствовал то же самое. Они сидели молча еще с полчаса и не двигались, чтобы их плечи продолжали касаться друг друга. Иногда Райан будто бы случайно чесал лодыжку или поправлял волосы, чтобы потом сесть еще плотнее, еще ближе к Мирославе.

«Такой мальчишка!» — подумала Мирослава про себя, но посмеялась вслух не сдержавшись.

— Все хорошо? — тут же спросил Райан, повернулся к ней лицом и наклонился: еще один удачный момент, чтобы быть ближе, чтобы смотреть друг на друга.

— Все хорошо, — прошептала Мирослава и посмотрела на его красные губы.

Райан перестал дышать. Он поймал этот взгляд. Еще секунду он изучал ее длинные опущенные ресницы, а затем и сам опустился ниже — на ее губы.

— Сегодня, когда ты… когда ты поцеловала меня, я…

— Сюда! — послышалось из-за стога сена.

Райан и Мирослава тут же отпрянули друг от друга и одновременно сглотнули слюни, накопившиеся во рту: так обычно случается, если, будучи голодным, долго смотреть на аппетитную булочку.

Олег привел знахарку. Она уже знала, что делать. Сняла повязку, успокоила словена, что с его ладушкой все хорошо, обработала рану настойками из трав и наложила новый лоскут, пропитанный той же настойкой. Мирославе нравился запах, хотя он и отдавал чем-то резким вроде перца. Но больше всего ей нравилось думать, что Райан все же хотел ее поцеловать. И тогда сомнения снова взяли верх. Должна ли она вернуться?

— Райан, могу я попросить тебя? — Марна заговорила, когда знахарка оставила ее.

— Всегда.

— Пожалуйста, дай мне еще снадобья… иначе я пропаду… пропаду… там… на… — она не могла говорить прямо в присутствие Олега. — Мне очень надо.

Райан немного подумал, переглянулся с Олегом. Он согласился и решил, что еще не пришел тот момент, когда он должен был рассказать вёльве правду о тех грибах-пустышках, что он ей давал. Райан боялся, что весь тогда боевой дух Марны пропадет, пропадет и она сама.

— У меня осталось еще немного, — он достал еще один мешочек из своей сумки, и вёльва расцвела от радости и благодарности.

— Спасибо, Райан…

— Марна, — Олег вдруг сел на корточки напротив Мирославы и громко проглотил ком в горле. — Мы на рассвете выходим. Теперь, когда варяги уйдут вместе с нами, ты будешь здесь в безопасности. Но все же береги себя. Береги себя для себя и для меня. Это будет мне смыслом выжить, чтобы еще раз увидеть твой лик. Я не переставал думать о тебе с самого дня, когда ты появилась из воды. Я не переставал думать о тебе с тех пор, как ты поцеловала меня. Я не люблю держать меч в руке, но я буду воевать храбро, чтобы выжить и увидеть тебя снова.

Райан, услышав слова Олега о их поцелуе, посмотрел на Марну огорченно-удивленно, а потом будто в его глазах что-то изменилось. Он снова стал тем самым Райаном, что был прежде, и закрыл свое сердце ото всех кроме Бога и Маккенны.