Мирослава продолжала смотреть на животное. То был настоящий вепрь. Черное массивное тело весом в сто килограммов. Ноздри его пятака раздувались. Длинные клыки отсутствовали. Значит, это действительно была самка. Мирослава на долю секунды испытала облегчение. Ее не раздерут на кусочки, а лишь затопчут до смерти. Олег, увидев кабаниху, остановился, будто размышлял, справится ли он с ней. Мирославе то промедление не нравилось. Она ждала и слышала, как ее сердце бьется уже где-то в ушах. Шея пульсировала.

— Олег... нет... — прошептала она дрожащим голосом. — Ты не справишься.

Олег сделал шаг назад.

— Марна, уходи! — крикнул он ей и посмотрел кабанихе прямо в глаза, вызывая ее на бой.

Визжащий кабанчик добрался до матери и спрятался за ее массивным телом. Не желая терять добычу, Олег оскалился, пригнулся и сорвался с места с готовым мечом в руке. Нужно было подпустить кабаниху поближе и нанести точный удар либо в голову, либо в позвоночник с первой же попытки. Ошибиться нельзя. Ошибка будет стоит жизни.

Кабаниха тут же кинулась навстречу, столкнулась с Олегом и своим весом повалила его на землю. Словен промахнулся.

— Нет! — от крика Мирославы несколько птиц слетело с ближайшего дерева.

Олег кувыркнулся, встал, застонал от боли в боку и отбежал в сторону, чтобы собраться и прицелиться для нового удара, но кабаниха не уступала и тут же кинулась во второй раз. Мирослава смотрела на то, как словен катался по земле, уворачиваясь от ударов. Самка топтала его копытами, переворачивала, и Олег почти сдался. Наконец, он встал в последний раз и, хромая, отбежал в сторону. Животное готовилось нанести окончательный удар, чтобы завершить начатое. Олег опередил самку, всадил меч и в ее шею и повис на ней. Она стала таскать его кругами за собой.

За соседним деревом визжал поросенок, напуганный не меньше ее самой. Самка опрокинула Олега на спину, и тот больше не смог встать. Еще мгновение — и его втопчут в землю, а все внутренности порвутся, что приведет к мгновенной смерти. Мирослава не помнила, как достала свой мешочек и съела снадобье, как ноги понесли ее к поросенку. Она схватила его в руки и бросилась бежать прочь, чем отвлекла самку.

— Иди сюда! Эй! Эй! Ты!

Мирослава намеренно щипала поросенка за теплый пушистый живот, чтобы тот визжал еще больше и еще отчаяннее. Это сработало. Кабаниха оставила Олега и бросилась за новой жертвой. Мирослава знала, что не сможет убежать. Она знала, на что пошла. По памяти она бежала в сторону лагеря, туда, с какой стороны уже встало солнце.

— Райан! Райан!

Крики Мирославы, визжание поросенка и топот за ее спиной смешивались в страшную музыку смерти.

— Глеб! Глеб!

Мирослава запнулась и упала. Кабаниха растерялась и остановилась на выступе, наблюдая за тем, как человек кубарем катится в овраг, держа в руках ее малыша и собирая острые камни и ветки. Поросенок визжал, подначивая мать. Кабаниха бросилась вниз. Мирослава не смогла подняться и выпустила поросенка из рук.

— Райан... — прошептала Мира, смотря в глаза смерти круглыми глазами.

Кабаниха неслась вниз по склону, огибая пни и выступавшие из земли корни. Пыль, поднявшаяся от ее копыт, стояла столбом. Поросенок бегал вокруг Мирославы, распластавшейся на земле, и визжал. Черное пятно смерти было все ближе. В глазах Мирославы потемнело. Она потеряла сознание от невыносимого страха, который парализовал ее тело. Пусть лучше так, чем чувствовать боль. Одного удара хватит, чтобы отключиться навсегда. Мирослава об этом знала и много читала, как охотники, ходившие на кабана, гибли глупо и быстро. А ведь у них были и псы, и лошади, и ружья! Последнее, что она слышала, — свист стрелы, пролетевшей над ее лицом. Острый наконечник угодил кабанихе ровно между глаз. Последнее, что она видела, — Райана, бегущего к ней.

Запах подгоревшего мяса и рыбы. Вкус крови во рту. Прикосновение холодной руки. Райан принес Марну в их маленький лагерь, перевалив ее через плечо, и уложил возле костра. Затем то же самое он сделал с Олегом. Он омыл речной водой их покрытые синяками и ссадинами лица. Марна пролежала так до самого заката. Увидев любимое лицо, склонившееся над ней в тревоге, она заплакала. То были слезы радости и облегчения. Боль в животе была невыносимой, но сладкой. Она жива. Райан жив. Олег…

— Олег?.. — едва прошептала Марна, вглядываясь в лицо Райана.

— Все хорошо, все хорошо.

Она знала эти слова. Она любила эти слова. Райан часто их говорил в темнице. Девушка легко отделалась: испугом, парой ссадин на лице, сбитыми коленками и синяками по всему телу от камней и корней, что собрала в овраге. Кабанихе же, как и Олегу, повезло меньше. Она лежала ничком возле костра, над которым поджаривалось ее дитя.

Путники потеряли еще день. Всю следующую ночь Райан заботился о своей спутнице. Глеб же теперь заботился о Олеге. Грудь словена и ноги было изодраны. Однако он набрался сил, чтобы сесть рядом с Марной у костра и поблагодарить ее.

— Ты спасла мне жизнь, — он сказал на славянском, а затем то же повторил на варяжском. — Уже дважды.

— Это все снадобье! Не я! А вот ты… А ты спасать моя жизнь. Два, — она показала пальцами число.

Мужчины, услышав про снадобье, заговорчески переглянулись.

— Три, — посмеялся Олег. — Так что ты у меня в долгу.

Марна прищурилась, вспоминая.

— Сначала ты пришла из воды. Я вытащил тебя и твоего волка. Затем Харальд бросил тебя в темницу и пытался тебя отравить. Затем ты снова решилась уйти в воду и…

— Харальд пытался ее отравить?.. — Райан вмешался в разговор. — О чем ты, Олег?

— Ты… не знал?

— Нет. Зачем Синеусу делать это? Викинги очень чтут вёльв. Я сам видел, что они устроили, когда ее пес вернулся.

— Вернулся? Пес?

— Пес? — Мирослава округлила глаза. — Бруни здесь?

— Да, — Райан сел слева от Мирославы и положил руку на ее плечо. — Твой hundr здесь, и он пришел за тобой. Осталось забрать его у варягов, если тебе так будет нужно.

— Очень нужно, — взволнованно ответила Мирослава. — Где же он был все это время? — этот вопрос она задала уже сама себе, но все же Глеб, который слушал их разговор все это время, ответил ей.

— Он снова пришел из воды.

Мирослава тяжело дышала.

— Из воды?

— Ты расскажешь нам, почему ты и сама оказалась там? — спросил ее Олег.

— Постой, расскажи мне про Харальда, — перебил его Райан. — Почему он хотел убить вёльву?

— Иттан мне об этом не поведала.

Мирослава вдруг встала с места.

— Давайте поедим, иначе моя голова сейчас взорвется, — предложила она, а сама только и продолжала думать о воде и о том, почему у нее не получилось вернуться самой.

— Ты раздобыла нам хороший ужин! Молодец, вёльва! — похвалил ее Райан, чтобы подбодрить, и Мирослава расплылась в улыбке точно ребенок.

— Это точно! — повторил Олег.

— Точно! — добавил Глеб.

— Это все снадобье… — повторила тихо вёльва, и на этот раз мужчины переглянулись уже с грустью в глазах: да когда же она поймет?

Вёльва смотрела на поросенка, в рот которого был вставлен длинный клинок, чтобы его можно было держать над костром. Еще несколько часов назад это маленькое безобидное существо бегало меж деревьев и визжало, потеряв маму. Теперь Мирослава должна его съесть, не испытав никаких чувств точно так, как Олег или Глеб. Мирослава не ела мясо последние семь лет. Чем отличался этот поросенок от Бруни? Почему у этого поросенка было меньше прав на жизнь? Почему убить собаку — это преступление, а убить поросенка — к хорошему, сытному ужину?

— Все в порядке, вёльва?

— Да, хочу вот этот, — она указала пальцем на один из самых сочных кусков поросенка.

— Хороший аппетит! — посмеялись мужчины, и никто из них не догадывался, какой подвиг совершила Мирослава. Даже больший, чем спасение Олега.

— Эй, трэлл, откуда ты научился так метко стрелять? — Глеб спросил Райана.

— На деле… это чудо. Настоящее чудо, чудо Господне, что я попал. Господь направлял мою руку. Я совсем не умею владеть оружием, — Райан перекрестился.