— Я знаю, что ты там! Открывай!

Стук повторился в ближайшем к двери оконце, и Марина узнала следователя, пытавшегося заглянуть внутрь через пыльное стекло. Он заметил ее.

— Открывай, Марина! Или мне стоять здесь выжидать тебя, пока ты не начнешь умирать там от голода?!

Марк вернулся к двери и постучал еще раз. От такой силы, с которой он барабанил по двери, ему было больно кулаки, но злость была сильнее боли. Марина осмотрела единственную комнату в избе — бежать было некуда. Ей оставалось так мало, чтобы покинуть ненавистную страну навсегда, и оттого было еще обиднее быть пойманной. На почту уже пришел электронный билет на самолет, главное дело было сделано, а сумка упакована. Марина тяжело вздохнула, собралась с мыслями, вновь осмотрела помещение (не осталось ли еще чего, чтобы сжечь и замести следы?) и отворила дверь.

— Привет, Марк... — прошептала она грустно и запустила его внутрь.

Его красные от холода щеки загорелись еще сильнее. Он снял шапку и зашел в избу не разувшись. Там было едва теплее, чем на улице. Видимо, Марина только-только затопила печку. Она сама стояла в зимнем пальто. Гнетущую обстановку спасали расставленные повсюду домашние цветы в горшках. Их было настолько много, что Марк не мог не осмотреться. Это так напоминало комнату в коммунальной квартире, но с одной только разницей: цветы в избе были еще живые.

— Ну и что ты здесь делаешь?! — закричал он на нее.

— Что это значит? — Марина попятилась. — Почему я не могу быть здесь?

— В Старой Ладоге?! — на каждый ее шаг назад он делал два вперед.

Марк посмотрел на кочергу, которую она держала в руке, с криком выдернул ее и бросил на пол, поцарапав ей кожу.

— Я не понимаю тебя... — Марина уперлась в стол позади себя, ее миндалевидные глаза стали круглыми.

— Кто ты такая?! Где пропавшая?! Захотела сбежать? Могла бы потрудиться хотя бы сменить номер телефона! Или думаешь, что если блокируешь следователя, с которым спишь, то тебя нельзя пробить по геолокации?!

Марк подошел к Марине так близко, что их носы почти касались друг друга кончиками. Он уперся руками в стол, а девушка выгнула спину, отстраняясь от него. Мужчина тяжело дышал, и воздух, выходящий из его носа, касался щек Марины, обжигал их.

— Отвечай! — он ударил ладонью по столу. — Ты! Ты что... спала со мной ради того, чтобы залезть в ее ноутбук?!

Его глаза горели и метали молнии.

— Марк, я правда не пони…

— Замолчи! Слышишь?! Хватит мне врать!

Он ударил по столу еще несколько раз, затем толкнул его, сделал шаг назад и заходил по избе кругами, что было его обычной привычкой.

— Лучше расскажи мне все сейчас! Оставь эти игры... Твои отпечатки с бокала вина совпали с отпечатками на ноутбуке подозреваемой... Что я узнаю, когда сверю ваши ДНК? А? А кто это? Ты или она?!

Он кричал так сильно и так гневно, что его губы становились мокрыми от слюней. Марк вытащил из кармана свернутую фотокарточку и поднес к лицу Марины. Девушка вытянулась, как струна, и задрожала.

— Я нашел это место. Спасибо интернету! Лимерик?! Чертов Лимерик?! Кто это? Ты или она?! Если не расскажешь мне все сейчас, я отведу тебя в участок и введу в статус подозреваемой. Хочешь этого? Хочешь быть обвиняемой в убийстве или похищении?! Я впаяю тебе несколько статей! Хочешь?!

— Нет! — воскликнула Марина и затрясла головой, опустив подбородок и почти положив его на грудь, будто она была виновата.

— Я бы никогда... Я ничего не делала…

— Не дави мне на жалость, Марина, — он погрозил ей указательным пальцем перед лицом.

Этот жест был знаком ей. Точно так же перед ее лицом сделала и Мирослава месяц назад. Так делала и ее мать, когда была вне себя, а такой она бывала часто. Марк тяжело вздохнул, взъерошил волосы, потер глаза и подбородок. Он дышал много и часто, чтобы успокоиться.

— Ты ее сообщница? Посмотри на меня! Она жива? Где она? Просто скажи, где она. Скажи хотя бы, что жива.

Марина не слушала его, и тогда Марк подскочил к ней и поднял ее подбородок пальцами. Перед ним была та девушка, что он встретил впервые в кафешке: ее по-детски невинные и испуганные глаза смотрели на следователя, а тонкие красные губы были поджаты.

— Я ничего не делала...

— Хорошо. Тогда тебе нечего бояться, верно?

Он позвал ее в свои объятия, и она прижалась к его груди, дала волю слезам. Марк нерешительно коснулся ее волос и погладил. Ему было странно делать это, но перед слезами девушки устоял бы только человек, лишенный всякой эмпатии. Марк был засранцем, какого только поискать, но даже ему не чужда была мораль. Он обнимал ее не потому, что жалел, а потому, что пришел к выводу, что сделать так было бы правильно. Если ее не пронять угрозами, быть может, ласка поможет ее разговорить?

— Тише, тише... Здесь так холодно... Давно ты здесь?

— С тех пор, как ты нашел мою комнату... — она шмыгнула носом.

— Чей это дом? Почему ты здесь?

— Моей покойной матери…

— Черт, Марина... Собирайся, — он аккуратно отстранил ее от себя. — Мы поедем ко мне. Расскажешь мне все по дороге или дома... как придешь в себя... Рассказать все равно придется, не смотри на меня так... Что бы там ни было, я не оставлю тебя в этой сарайке…

— Это не сарайка, — надув губы, протянула Марина и вытерла слезы рукавом. — Здесь просто холодно.

Слезы Марины сработали: Марк смягчился, но не настолько, насколько она рассчитывала. На приглашение Марина согласилась по одной единственной причине: это позволит выиграть время, чтобы собраться с мыслями и все объяснить Марку. Конечно, это будет очередная ложь, но разве у Марины есть другой выход? Она взяла с собой небольшую сумку, уже собранную, и затушила едва разгорающийся огонь в печке. Марк ждал ее в машине, которую взял у друга на время, чтобы добраться до села.

— Прощай, мама... — тихо произнесла она, поцеловала свои пальцы, провела ими по стене и заперла домик.

Старая Ладога находилась в ста двадцати километрах от Петербурга, и путь по ночной трассе был неблизким. Они сели, и Марк, не скрывая того, демонстративно закрыл замки на всех дверях, щелкнув кнопку возле водительского места.

— Кто тебя знает, еще выпрыгнешь где-нибудь по дороге.

— Ясно, — промычала Марина, кивнула и отвернулась к окну, за которым была кромешная тьма.

У нее было два часа, чтобы придумать новую историю, и она это сделала. Нужно было учесть все то, что знал о ней Марк, сопоставить даты и детали. Кто она? Что здесь делает? Почему соблазнила его? Какое отношение имеет к пропавшей? Когда, наконец, правдоподобная версия была готова, Марина с облегчением выдохнула, расслабилась и даже откинулась на спинку сиденья. Марк все это время вел машину молча, изредка поглядывая на девушку, чтобы проверить, в порядке ли она.

— Будешь кофе? Мне нужно заправиться... Выходи.

— А мне нельзя в машине подождать? Я почти уснула… — солгала она.

— Конечно нет, — фыркнул Марк. — Ты меня за дурака держишь? Идем. Сумку оставь в машине.

Апрельская ночь была на удивление суровой. Пока Марк заправлял внедорожник, Марина держала в руках горячий кофе, не решаясь пить его. Холодный ветер играл с ее кудрями, поднимал их вверх и запутывал в причудливые узоры. Она поставила стаканчик на капот и засмотрелась на Марка. Он ответил ей тем же.

— Ты должен знать, что наша встреча... первая встреча... была случайной, — вдруг заговорила она.

— Неужели? — Марк выгнул бровь и низко, но по-доброму посмеялся.

— Прежде я никогда не была с мужчиной, — она опустила глаза.

От сказанных слов сердце Марины будто упало куда-то вниз. Она удивилась своей смелости. Очередная ложь или манипуляция? Отчаянный поступок, чтобы залезть в ноутбук, или все же симпатия? Марк не знал, что ответить. Он вдруг почувствовал себя ответственным за это, за ее первую близость с мужчиной, за первую близость с ним... а затем этой ответственности испугался и даже разозлился на Марину. Как она могла не предупредить его? Быть может, он не хотел быть первым?