– Казни, за любой проступок, нас уничтожают как тараканов.

– Будет рассмотрено. Дальше.

– Хотелось бы налоги снизить, нам еле хватает на жизнь.

– Понятно, жизнь ваших семей конечно важна. Рассмотрю и этот вопрос, – Мэл осмотрелась, простая обстановка комнаты куда ее привели, окна закрытые ставнями, голый пол. – Если это все, я могу идти?

– Есть еще один вопрос – это поклонение богине. Верните нам алтари, дайте возможность обзавестись семьями, узнать, каково это быть любимыми.

Мэл наконец поняла, что это за мир. Ужас, написанный на ее лице показал, как же она была глупа: «Здесь нет женщин! Нигде нет женщин!»

Мужчины, сидящие перед ней переглянулись и даже встали. Про силу королевы ходили легенды, и сейчас глядя как меняется лицо, сидящей перед ним женщины, как она бледнеет, у них было лишь одно желание убить ее, чтобы выжить. И они взялись за топоры.

Мэл же схватилась за голову, боль была разрушающей, хотелось выть, скрежетать зубами. Она подняла глаза и сквозь боль взглянула на медленно двигающихся к ней мужчин и тихо сказала: – Согласна, алтари вернут.

«Господи, что же это за страна такая? Я королева – страха и боли,  горя? Что мне делать?» – Мэл подняла голову, уже готовая к тому, что сейчас умрет, видя направленные на нее топоры кузнецов, как открылась дверь и в дом с шумом вошел еще один мужчина. Мэл уже ничего не видела, лишь закрыла глаза и отдалась темноте, погружаясь в нее, которая укутала ее как саван, но оградила от невыносимой боли.

Хенол выставил руку вперед и приказал стоящим перед ним мужчинам: – Шаг назад, быстро.

Кузнецы отступили, опустили топоры и только слышны были их перешептывания: – Обманет опять, обманет.

Хенол легко подхватив тело королевы на руки, вышел из неказистого дома: – В замок, – его крик приняли к действиям, а он уже посадив Мэл на коня, запрыгнул позади нее и прижал ее к себе, укладывая ее голову к себе на грудь.

– Где королева? Где моя королева? Вы убили ее? Вы ответите перед законом триединства, – кричала молодая женщина, потрясая кулаками на которых звенели золотые браслеты.

– Мадам Мерсил, – ей навстречу, отпуская рукой слуг, склонившихся в глубоком поклоне, вышел Киих. Высокий, черноволосый, он был на целую голову выше ее, но склонился в поклоне так же как и слуги.

– Ты склонился? Гордый Киих! – по надменному лицу женщины проскочила искра радости, но увидев как мужчина перед ней, выпрямляется, с маской спокойствия на лице, покачала головой.

– Я раб госпожа и свое место знаю. Мадам, прошу, пройдите в круглую залу, там вам подадут напитки и я смогу все рассказать.

– Вся столица гудит, о том, что произошло. Слуги шепчутся, что королеву подменили, – пыхтела женщина, обмахиваясь веером, но двигаясь за молодым человеком хоть и неохотно.

– Королева обошла кузнечные мастерские, под охраной конечно же. Потом выпила чаю и сейчас отдыхает, – Киих помог сесть мадам и налил в маленькую фарфоровую чашку персикового чая. Сидеть ему не разрешалось в присутствии женщины, пока она ему сама не разрешит, потому так и остался стоять перед ней, ожидая ее приказов.

«Как же мне это надоело! Чего же ты так спешно покинула свое поместье? Что такого тебе наговорили?» – думал он, пытаясь спрятать за маской спокойствия презрения к этой женщине.

А Мерсил сделала глоток и отставила чашку: – Я бы хотела встретиться с королевой, отправь слугу предупредить ее о моем визите.

«Ну, уж нет. Мы еще и сами не знаем, что нам делать, а тебе показывать в каком состоянии находится наша жена и подавно нельзя».

– Моя королева отправилась почивать, устав от прогулки, потому сегодня она никого не принимает, – сказал с поклоном Киих, смотря как чернеет от злости такое красивое лицо мадам Мерсил.

– Разбаловала вас Мэлисента, будь я на ее месте, давно бы вас отправила на рудники, чтобы научились себя вести, – вспыхнула Мерсил и с шумом встала со стула. – Хорошо, я приду позже.

– Лучше мадам приходите завтра, – спокойно, глядя себе под ноги, сказал Киих, так и не сняв маску безразличия с лица. С каким же удовольствием он бы свернул эту тонкую шейку, чтобы почувствовать себя удовлетворенным. Но нельзя, женщин на этой земле осталось так мало, что любая из них считается даром богов. А богов, как известно никто злить не хочет. Даже забытых.

***

Мэл пошевелилась, пытаясь привести свои мысли в порядок. Еще не открыв глаза, она пришла к выводу, что все, что она пережила, конечно же, всего лишь сон, сон который уже закончился. Она опять та Мэл, которая работает в клинике, которая хороший хирург и сегодня у нее «отсыпной». Но открыв глаза, застонала: – Ну, нет, этот сон уж слишком затянулся, – она повернулась к окну, наблюдая за тонкой полоской света проходящей между портьерой и полом. – Надо встать, – отбросив одеяло, она поставила ноги на пол и двинулась к окну. – Пора проснуться от этого дурдома. Я и королева! Да, вы издеваетесь! Нет. Так быть не должно, – Мэл двумя руками дернула портьеры в разные стороны и с мазахистким выражением на лице рассмеялась. – Да, недалеко ушла, – потом обернулась и продолжая смеяться осмотрела обстановку в комнате. Огромная кровать под балдахином, на полу красный ковер, в тон драпированным стенам, камин и два кресла перед ним, встроенный книжный шкаф и дверь в ванную. – Красивая комната, но не моя. Я бы все здесь переделала. Ненавижу красный, – она прошла к камину и забралась в кресло с ногами, обхватывая их руками и ложа голову на них. – Я сильная женщина, иначе бы не смогла стать хирургом, я сильная женщина иначе бы не прошла бы развод с мужем и не смогла бы выжить под игом отца. Нужно только успокоиться и взять себя в руки и перестать себя жалеть, – подняв голову и осмотрев еще раз покои в которых она сейчас находилась, кивнула. – Как говорил классик: решай проблемы по мере их поступления. Моя первая проблема – это мужья, они не мои и я больше к себе их не подпущу, зачем мне проблемы с их королевой. Как говорится – на чужое не заглядывайся. Вдруг меня завтра уже здесь не будет. Нет, хватит. Вторая проблема – законы, которые я должна изменить. Как говорил классик – обещание сродни карточному долгу, умри, но выполни.  Третья проблема – это я сама. А вот это уже страшно, – Мэл встала. – Решаем первую и там по очередности. Когда доберусь до себя, может что и придумаю. А теперь переодеться, и без тех ужасных туфель, все ноги стерла, – она осмотрелась. – Если моя предшественница была королевой, то и гардероб у нее должен быть в этой комнате, – сейчас на Мэл была простая длинная белоснежная сорочка, она даже думать не хотела, кто ее переодевал, и как это происходило. Обойдя комнату по периметру, она нашла ванную, осмотрела книжный шкаф и случайно нашла гардероб: рассматривая замысловатую фигурку птицы так похожей на журавля, провела рукой по ее красной голове. С правой стороны от кровати открылась невзрачная задрапированная дверь. Войдя внутрь Мэл оказалась в сокровищнице любой женщины – ее идоле, ее гардеробной. – Скромное помещение, но для меня слаще шоколада, – девушка провела рукой по платьям, развешанным на вешалках, осмотрела стоящие на специальных полочках туфельках, тапочках, босоножках, пропустила сквозь пальчики кружево белья. – Я в раю для шопоголика.

Через полчаса она одетая в прекрасное синее платье: открытые плечи, не слишком глубокое декольте, широкая пышная юбка и ботиночки на невысоком каблуке вышла из гардеробной. Поправляя пояс и разглаживая складки на юбке она подняла голову и увидела слугу, который увидев ее, упал на колени и заикаясь попросил пощады за то, что не успел одеть свою госпожу.

– Встань, еще раз упадешь на колени – лишу сладкого, – она прошла мимо него в центр комнаты. – Лучше проводи меня на кухню.

– На кухню моя госпожа? – слуга встал, представляя уже ужас поваров, когда он приведет королеву к ним. Чем же они ей не угодили?