– Это мы ее два дня искали, а она, похоже, нашла в первый же день своего похода, – усмехнулся Ян.

– А насчет Питера и Дазана, что известно? – спрашивал Анн дальше.

– Дазан, сын советника, как и Питер тоже, только один сын Теффаны, второй Накашима, Тайи, брат Мэл и сын Накао Стаакс, тут много потомков собралось, – кивнул Ян. – Располагайтесь, вещи можно поискать в других комнатах, ванна в каждой комнате есть своя, и идемте ужинать. Все голодные.

Анн наблюдая как уходил генерал, сказал себе под нос: – А где комната нашей госпожи?

– Вот и пошли проверим, я тоже соскучился, – похлопав его по плечу ответил на его вопрос Хенол. – Там ванну и примем, заодно научим непослушную женщину сидеть дома за пяльцами.

Анн хохотнул, прекрасно понимая, что он имел в виду, но кажется, это не касается Мэлисенты, уж ее попка ищет приключения с упорством и постоянством.

***

Мэл заскочила в свою комнату и понеслась в ванную, чтобы успеть принять ванну, до того как ее хватятся, ведь сейчас вокруг нее слишком много мужчин, которые смотрят на нее голодными глазами. И ей очень страшно и очень волнительно от этого.

Она наполнила ванну горячей водой и уже собралась опустить ногу в воду, как открылась дверь и на пороге она увидела Анн, а за его плечом мелькал Хенол, который сбрасывал с головы порванную майку: – А что у вас ванны нет?

– Почему же, есть, но понимаешь мы решили тебе помочь умыться. Ты же не против? – и Анн достал с полки кусочек мыла и взял черпак. – Я могу очень хорошо делать массаж, но ты ведь об этом знаешь? И вообще я могу тебя вымыть лучше любого слуги.

– А если считать, что мы соскучились, то ты же не прогонишь нас, – становясь позади нее, тихонько сказал Хенол, опуская свои руки на ее плечи. Горячее дыхание опалило ее шейку и все что оставалось Мэл в этой ситуации, когда ее окружают такие сексапильные мужчины только пожалеть, что она не успела помыться раньше.

А потом Анн намыливал ее ножки, медленно двигаясь к ее животу, а Хенол мыл ее волосы, осторожно пальцами расчесывая ее кудри. И так ей было от этого сладко, что она решила от них не отставать и взялась за прекрасное тело Хенола. Вместе с поцелуями и ее шаловливыми пальчиками она вскоре довела мужчин до такого стояка, что Анн не выдержал и решив, что уже достаточно ее вымыл, подхватил ее на руки и отнес в ванну, опускаясь вместе с ней в воду и тут же спуская воду. А потом прижав ее спиной к кафелю поцеловал в губы, сразу раздвигая их и врываясь в ее рот, сцепился с ее язычком и устроил пробежку по ее зубкам, вызывая у нее лишь стон. Мэл ухватилась за его шею, пытаясь остаться на этой земле и пытаясь не быть смытой этой волной безудержного желания ее любить, пока не поняла, что позади к ней пристраивается Хенол. А Хенол вклинивался между кафелем и ее спиной, практически усаживая ее к себе на колени. Когда Анн спустил воду, и спустился с поцелуями к ее шейке, а потом плавно скользнул к ее груди, она поняла что сегодня любить ее будут двое мужчин. А ведь хотела любить их по-одному… Страшно и любопытно. Опять же, у нее уже был опыт в постели втроем, а вот что будут делать эти мужчины ей и хотелось узнать и было страшно, от всего что будет с ней происходить. Только почему-то от этого страха в животе порхали бабочки,  а внизу живота скручивался тугой узел желания. На грани сознания отметила, что от всех ее любовных похождений по идее она должна была бы уже забеременеть, потом отмела эту мысль и сосредоточилась на том, что вокруг нее происходило и что делали сейчас с ней, ведь она точно знала, что забеременеть она не может. Эх, она все забыла! Но не мудрено, в умелых руках ее мужчин, можно было забыть как ее зовут, а не слова совсем недавно произнесенные Питером, на алтаре в особняке ее матери.

И так в этот момент было жарко, тела двух мужчин горели, а ее тело пылало, сгорая в их любви, в их губах, руках. А двое мужчин не знали как доказать свою любовь этой женщине, которая была и нежной и грубой, целовала их и тут же отталкивала.

Анн Хотч

«Никогда не дам ей потеряться, не дам ей упасть. Лучше я, чем она», – такие мысли посещали его в этот момент, а ведь он ее целовал, не пропуская ни одного кусочка нежной кожи.

А когда ворвался в ее глубины, застонал от того, что она была так сладка, что он готов прямо сейчас кончить, как мальчишка в свой первый раз. А она лишь ухватилась за его волосы, заставляя наклониться к ее губам и целовать ее. А так хочется заломить ей руки и врываться в нее до тех пор, пока она не попросит пощады. И как же тяжело чувствовать рядом Хенола и видеть, что он держится из последних сил, чтобы не навредить той, которая сейчас бьется в его руках.

«Такая нежная, сладкая. Сладкая кожа, наполненная ароматом вишни, шоколада и молока», – он закрыл глаза и вспомнил их первую встречу. Ее наивность и свою грубость и захотелось стать еще нежнее, стать тем, кого она не будет винить в грубости, а будет любить всегда. А потом вспомнил ее слова, жесты и ее сидящую в короткой сорочке на постаменте прямо над обрывом и стало стыдно. Стыдно, потому что показал себя тогда полным глупцом. И ведь понял что она другая, другая Мэл, королева, еще там в подземелье арены. А ведь он помнил ТУ Мэл. Мэл, которая любила, чтобы мужчины в ее руках стонали от боли, любила, чтобы ее драли так, чтобы кровати ломались. Правда потом она отыгрывалась на любовнике совсем не так как ему хотелось и кнут и цепи были ее любимой игрушкой, особенно с магами. А браслеты блокираторы тому ей помогали. А ведь он помнит ту королеву, когда они только встретились. Он помнит ее улыбку и ее руку у себя на груди. И ведь ту пещеру создала она, чтобы уединяться с ним.  Но это был только первый месяц,  их первый месяц. А потом пришло осознание, что перед ним чудовище созданное богами, чтобы проредить это население. Сколько он видел боли сейчас и не вспомнишь, но там в подземелье арены, он увидел совсем другую королеву. Ее слова, ее жесты и мертвец получил надежду. А ведь он и не надеялся уже увидеть свет. В тот момент, когда Мэлисента оперлась о прутья клетки, в его голове уже созрел план, в котором он спасается бегством, благодаря магии королевы. Но кто же знал, что там в голубой пещере он увидит ее с другой стороны и желание отомстить сменится желанием любить, стать нужным и любимым. Что ее взгляд вернет ему веру в женщин, что ее желание жить и все ее слова, дадут ему надежду на свое будущее. А когда у тебя в руках женщина, которая отдается любви с таким самосожжением, разве можно мыслить о мести. Разве можно помнить о мести, если она готова сделать тебе приятное, без боли, если согласна дать тебе шанс. Она приняла его клятву с раскрытыми глазами и улыбкой на губах, а он после этого забыл, каково это кнут и цепи. Будто в голове сняли все преграды и дали вдохнуть свежего воздуха, после целой жизни тухлятины.

И он любил эту Мэлисенту самозабвенно, наслаждаясь и ее телом и ее стонами, ухмыляясь и отдавая ей право быть любимой. Ведь она тоже принимала в этом участие, целуя его губы, глаза, щеки и разрешая себя любить, так как ему было удобно, приятно, но, не забывая и о себе.

Хенол Киа

«Я помню мой первый опыт с Мэл, но я помню, как она появилась передо мной в лунном свете. Я никогда не забуду эту женщину, которую держал в своих руках и не мог налюбоваться ею. В тот момент ни о чем не мог думать, лишь бы не прогоняла, лишь бы дала себя любить, ведь это такое чудо любить женщину. Я мог надеяться на ее любовь, но пока рядом со мной еще десяток таких же как я, разве может быть иначе, чем один раз в месяц или в два? И лишь в тот момент, когда я проснулся от своего сна и понял, что опять один и что, то, что было этой ночью, может быть последним в моей жизни, понял, как же я хочу жить. Жить и любить именно ею. А потом был бег. Бег чтобы найти ту, которую держал, целую ночь в руках и запах которой помню до сих пор, и ведь нашел. Нашел и вернул домой, опять держал в руках и не мог понять почему. Почему она сейчас другая. Пока не понял что это не та королева, что она не знает ничего в этом мире. Понял, что ее непосредственность и наивность приведут ее к гибели… И я дал клятву, и она ее приняла и вот тогда я понял, что вся жизнь у меня впереди. Впереди будет еще много ночей и она будет еще много раз в моих руках. Что я больше не буду отверженным и не буду никогда убитым по ее приказу, если только за нее. Да, за нее я отдам свою жизнь, мне ничего не жалко, только не отталкивай, не бросай меня. Я так этого боюсь».