– Моя королева? – тихо спросил Хенол, наклоняясь к ней, и в ее глазах увидел такой ужас, что захотелось ее спрятать от всего что здесь происходило, чтобы она больше этого не видела. – Сошлите их, остальное сделает генерал, – прошептал Хенол, делая шаг в сторону, накладывая на свое лицо маску безразличия.

Мэл встала, взяв себя в руки и не слушая, что ей кричал Аарин и Элион, она кивнула своим мыслям, понимая, что сейчас все ждут ее слов, твердо сказала, глядя поверх их голов, куда-то в стену, будто ища там защиту от всего этого ужаса: – Аарина и Элиона выслать из столицы, лучше под надзором. Камни разбивать будет самое то.

Хенол не стал ждать дальше и обратился к Кииху: – Киих тебе есть что сказать?

«Очнись друг, тебя это не касается. Я знаю, ты не участвовал в заговоре против нее, ты был просто тихим мужем, на которого обращали внимание лишь когда хотели позлить остальных. Ну же, принеси ей клятву и обещаю, я попытаюсь тебя спасти».

Киих поднял голову и кивнул, понимая, что сейчас единственное что его может спасти – это клятва верности: – Я хочу принести клятву верности.

Мэл кивнула, стажа развязала молодого человека и тот опустился перед ней на колени, которые дрожали еще от страха.

– Прошу меня принять в ряды своих друзей, чтобы я мог защищать и оберегать, чтобы стал не только мужем, но и стражем, – его голова склонилась к ее ногам, а Мэл опять по незнанию наклонилась, чтобы остановить это преклонение перед ней.

– Да, встань ты уже. Боже как же надоело это преклонение, что ж вы падаете все время, – шептала она, вызвав тем самым удивленный взгляд черных глаз. Но Киих распластался у ее ног, понимая, что только что узнал истину, почему Хенол приказал привязать его вместе с Аарином, почему ему не досталось ни одного удара. Перед ним не королева, эта женщина другая и сейчас он только что спас себя. Улыбка озарила его всегда спокойное лицо, он так много видел боли, что маску носил с гордостью, но сейчас почему-то захотелось расслабиться. Почему никто не видел перемену в королеве, почему никто из них не обратил внимание, на все что она делает? В его голове было столько вопросов, но их он задаст только другу, тому кто им был на протяжении десятилетий.

Хенол улыбнулся, помогая другу встать и увидев его удивленный взгляд, только кивнул, подтверждая его догадку.

– Ну, раз все решено, что делать с остальными? – голос генерала звучал в коридорах подземелья как колокол над городской площадью.

– Хватит с меня всего этого. Я бы хотела все это забыть как страшный сон. С остальными разберитесь без меня, – Мэл подхватила пышную юбку и развернулась к выходу, потом остановилась и попросила. – Киих покажи левое плечо.

Киих беспрекословно расстегнул рубашку, показывая всем бронзовую кожу, коричневый сосок и кубики идеального торса, вызывая у Мэл лишь осадок, что такое совершенство было забыто и так долго оставалось без женской ласки, снял с плеча рубашку, показывая татуировку розы. – Спасибо. Я ушла, – королева развернулась и под удивленными взглядами своих мужчин вышла из камеры, покачивая головой и размышляя как несправедлив этот мир к таким красивым мужчинам.

Дешерот проводил взглядом девушку и повернулся к стоящим перед ним мужчинам: – Нас трое, но там за стеной любой может принести ей клятву и она по незнанию ее примет.

– Нельзя. Хватит с нее и нас троих. Надеюсь генерал у вас татуировка тоже розы? – Хенол протянул руку для рукопожатия.

– Да. Эта королева другая, добрая, ласковая и нежная. Я бы с радостью свернул вам шеи ради нее, но лучше вы, чем те, кто еще остался в дальних камерах, – Дешерот пожал руку и покачал головой. – Нас впереди ждут тяжелые времена, если фрейлины узнают, что у нас другая королева, будет много криков.

Киих наконец отмер: – Я отослал вчера мадам Мерсил из дворца.

– Вот и первая проблема. А твоя связь с Ханной? – спросил генерал у Хенола.

– Ничего не было. Я столько выпил вина, что меня выбросили из поместья, как неспособного к любовным утехам, а дальше я проспал ночь под кустом роз и утром отправился обратно во дворец, ну, а остальное вы знаете, – пожал плечами Хенол и улыбнулся. Жизнь налаживалась, а впереди у них было замечательное время.

Ну, так они думали.

***

Мэл шла по алее дворца и размышляла, правда в слух: – Значит, татуировки будут появляться у всех мужчин, которые мне принесут клятву. Лилия была татуировкой клятвы Мэлисенты, а роза значит – моя. Красивая туташка между прочим, обхватывает все плечо, а стебель уходит к локтю. Смотрится очень красиво, а особенно на таких шикарных телах. Но почему тогда у Хенола не было татуировки в виде лилии? Может он не приносил клятву Мэлисенте? – она покачала головой, отгоняя грустные мысли. – Но что мне делать со всем этим? С мужьями то я разобралась, а вот с рабством – нет.

– Моя королева, – крик позади нее остановил ее и заставил обернуться. К ней бежала, задрав юбку молодая женщина, с высокой прической, которая сейчас дергалась от ее прыти то вправо, то влево. Серебреное платье придавало ей форму рыбы, которую выбросили на берег и которая пытается найти воду, чтобы спастись от жаркого солнца. Широкая юбка и узкий лиф, обтянутые кружевом руки и открытые плечи, рыжие волосы не украшали, а наоборот придавали ей вид неряшливости. Украшена была бегущая девушка золотом и драгоценными камнями как новогодняя елка, вся такая сверкающая и наверное недоступная: когда боишься, что неосторожное движение и все это творение разлетится осколками у тебя под ногами. Мэл осмотрела себя и пришла в ужас: «Да, хороша королева. Серьга – одна, платье цвета меди, без узоров, даже без вышивки,  русая коса заплетена в тугую косу, правда, уже не тугую, но все равно – косу. И главное ни одного украшения», – потом решила, что раз у нее такое звание, то она может по своему дворцу ходить даже в ночной сорочке, все равно никто не осудит, а своим фрейлинам, а это видно именно она, она может показываться даже в домашнем платье.

– Дорогая, как же я соскучилась, – рыжая «ёлка» бросилась к ней и обняла ее. Мэл стояла ошеломленная, не зная что и сказать, ведь от ее слов сейчас будет зависеть жизнь всех в этом дворце. – Ты почему так одета? Что-то случилось?

– Да, что тут может случиться? Отправила мужей в каземат, а сама так расстроилась, что даже не заметила, какое платье достала из гардероба, – Мэл взмахнула рукой, немного отстраняясь от рыжей девушки.

– Давно было пора избавиться от этих недотеп. Слушай, а пошли на бои, сегодня там проходит спор между Оли и Элизой. У Элизы есть очень неплохие экземпляры, – болтала мадам Мерсил. Правда Мэл она не представилась, потому наша героиня ее называла «рыжая ёлка». Мэл кивнула, понимая, что придется играть свою роль до конца, но на всякий случай осмотрелась, пытаясь придумать предлог остаться в замке. Но вокруг нее была тишина, немного вдалеке маячил капитан стражи, который наблюдал за ней, но на него рассчитывать не приходилось.

«Да, куда же все подевались? То ходят за мной следом, то никого. Может надо убить парочку, чтобы вспомнили, что я здесь королева? Так ведь не убью, меня вон, от ударов кнутом как скрючило… Но идти с этой рыжей, ой как не хочется».

Но ее уже вели, ухватив под локоть и так веселенько рассказывая каких рабов себе нашла Элиза, и почему у них произошел спор. Как оказалось все довольно банально: одна богатенькая дамочка решила купить рабов, но второй богатенькой приглянулся тот же раб, что и ей. Спор могли решить деньги, но как назло, наличных денег ни у одной ни у второй в таком количестве с собой не оказалось. Тогда спор решили уладить на арене. А, что, раз и так можно! Пусть парочка сильных и решительных рабов побьют друг друга и кровопускание организовать за бесплатно тоже никому еще не вредило. Когда Мэл подошла к карете, на которой приехала ее «подружка», наша королева была подкована лучше лошадей, стоящих перед ней: в юриспруденции, в торговле рабами и боях на арене. Ее конечно немного перекосило от всей информации, но делать нечего, придется решить и этот вопрос. Осталось решить – как?