Все услуги являются платными .

С расценками можно ознакомиться непосредственно в день обращения.

Выбирайте нас!

Вы никогда не сможете произвести последнее впечатление дважды.».

- Лихо ты за дело взялась! – я еще раз пробежала глазами по тексту. – Только вот ты требуешь оплату, а ничего не предлагаешь взамен. Какие услуги с нашей стороны?

- Пока я предлагаю только место на кладбище, а потом, когда мы раскрутимся, станем предлагать и услуги, - деловито объяснила Варежкина. – Все просто.

- Что это вы придумали? – Мариса внимательно слушала наш разговор. – Станете деньги брать за место на кладбище?!

- Станем, – Варежкина подвинула к себе тарелку с печеньем. – Мы ведь должны на что-то жить?

- Вы понимаете, что о вас поползут дурные слухи? – охнула нянюшка. – Женщинам неприлично вести дела! Тем более такие! Этим должны заниматься мужчины!

- Как дурные слухи могут повлиять на нашу жизнь? – задала резонный вопрос Варежкина. – Мне кажется, после того, как нас сослали сюда, мы упали в глазах общества ниже плинтуса.

- Куда упали? – Мариса непонимающе нахмурилась. – Вы так странно выражаетесь, леди Гвин…

- Я имею в виду, что мы и так потеряны для общества, - объяснила Лида, поедая печенье. – Так что переживать не о чем.

- Кто знает… Возможно, у вас появится шанс вернуться… - принялась уговаривать нас нянюшка. – Всякое случается… Но если вы станете продавать могилы – это конец!

- А что в нашем случае не «конец»? – Варежкина упрямо выдвинула подбородок. – Даже если нас простят, то обязательно выдадут замуж. Кто станет мужьями таких, как мы: устроивших скандальную выходку в обществе благородных господ и сосланных на маяк?

- Старые лорды, которым уже все равно, лишь бы почувствовать молодое тело рядом. Или такие чудовища, как лорды Трауэл, - поддержала я Варежкину. – Нет, Мариса. У нас в любом случае жизнь будет не сахар. Но если мы станем действовать так, как хотим, то она хотя бы порадует нас финансово.

- Господи… святые угодники… - прошептала она. – Это что, вас станут называть гробовщицами? Ох… Ой, не могу… плохо мне…

- И что? – обиделась Варежкина. – Откуда такое отношение к людям, занимающимся ритуальными услугами? Что за глупые предрассудки? Я вот вообще думаю назвать наше предприятие «Харон».

Мариса отправилась пить успокоительные капли, а я с сомнением спросила:

- Как-то примитивно, тебе не кажется? Куда ни плюнь, везде эти «Хароны».

- Так это там, в прошлой жизни, а не здесь! – Лида откинулась на спинку кресла. На ее щеках, усыпанных крошками печенья, появились ямочки. Варежкина мечтательно улыбалась. – Я даже слоган придумала: «Харон – для четких похорон»!

Я прыснула. Варежкина, как всегда, жгла не по-детски. А может, она была права? Что в этом такого? Жизнь и смерть – естественные процессы…

Полночи мы писали объявления. И спать отправились, когда часы пробили три часа.

На следующий день наша семья в полном составе прямо с утра собрались в город за продуктами. Погода действительно начинала портиться. С моря дул пронизывающий ветер, швыряя волны о скалы, а небо затягивали темные тучи, набухшие от дождя. Хоть у нас и был экипаж, но поехать в нем мы не могли, потому что Грэйс мог управлять чем-то одним. Пришлось выбрать телегу, ведь в нее влезет намного больше продуктов.

Закутавшись в теплые плащи, мы с Варежкиной испытывали настоящее удовольствие от путешествия. Лишь Мариса все вздыхала и охала, сетуя на то, что благородным леди, словно обычным крестьянкам, приходится ехать на таком чудовище. Похоже, по ее мнению, мы должны были красиво страдать, как умершая во цвете лет леди Илона. Заламывать руки, бледнеть от непролитых слез и сетовать на судьбу. Смеяться, радоваться жизни, наверное, тоже было неприлично.

Рынок кипел, как огромный улей. Отовсюду неслись крики, смех, блеяние коз и гоготанье гусей. Ароматы свежей выпечки щекотали ноздри, и мы с Лидой купили по большому кренделю, которые тут же съели, запивая сладким чаем. Потом мы пошли расклеивать объявления. Для этого Мариса сварила целую банку клейстера, а Грэйс смастерил нам что-то наподобие кисточек, обмотав палочки кусками войлока.

Пройдя почти половину рынка, мы остановились возле входа на конный рынок. За воротами стоял настоящий гвалт. Мужчины торговались за жеребцов так громко, что перекрикивали ржание тех. Здесь были и джентльмены в шикарных пальто с меховыми воротниками, и фермеры с красными, обветренными в полях лицами, и пронырливые нищие, так и норовящие что-то украсть.

- Давай зайдем, - предложила Варежкина. – Смотри, как много богатых мужиков. Может, их заинтересуют наши объявления?

Я была не против. Хотелось поближе посмотреть на красивых лошадей. Тем более нас трудно узнать в плащах с глубокими капюшонами.

Приклеив с десяток объявлений, мы вклинились в толпу, которая собралась у загона с великолепным черным жеребцом, и с восхищением принялись рассматривать его. Такого красавца я никогда не видела! Блестящий, с густой длинной гривой, он гордо поднял голову, словно понимая, что им любуются.

- Внимание! На рынке орудуют карманники! – раздался веселый громкий голос с деревянной вышки. На ней стоял молодой констебль с рупором у рта. – Держите ваши деньги ближе к сердцу, ведь туда могут пробраться только красивые дамы! Проверьте карманы и обращайте внимание на подозрительных личностей, находящихся поблизости!

Я стояла позади Варежкиной и заметила, как она пытается попасть рукой в карман. Раз, другой, а потом ее пальцы скользнули в пальто стоящего рядом мужчины. Она настойчиво копошилась там, а я в ужасе наблюдала за происходящим. Лида явно выполняла рекомендации констебля, проверяя свои «три копейки». Мне пришлось пнуть ее, чтобы привести в чувство, но было поздно. Мужчина опустил голову, а потом перехватил руку Варежкиной. Она уже поняла, что учудила, и оскалилась в «дружелюбной» улыбке, демонстрируя крепкие мелкие зубки.

- Ой, это ваш карман? А я думаю, откуда у меня такой тяжелый кошелек! Извините, мне пора.

“Сестрица” попыталась вырвать руку, но жертва недоразумения не собиралась отпускать ее. Вот так попали!

Глава 14

Это был мужчина лет тридцати. Темноволосый, с аккуратной щетиной на слегка впалых щеках и яркими зелеными глазами, он очень сильно напоминал актера Генри Кавилла. Незнакомец некоторое время буравил Варежкину грозным взглядом, а я мысленно отсчитывала секунды до нашего конца. Сейчас этот красавчик обвинит гробовщицу в щипачестве и всё… «Зона засыпает, лампочки зажглись, и на вышке маячит молодой вертухай». Но тут произошло нечто неожиданное. Красавчик слегка наклонился к Варежкиной и процедил:

- Леди Гилмор, вы когда-нибудь оставите меня в покое?

Лида продолжала скалиться, словно ее челюсть заклинило от страха. Или, скорее, от невероятной привлекательности сжимающего ее кисть мужчины.

- Я… я… - наконец начала мямлить она, справившись со своей челюстью. Но ее губы все равно разъезжались в масленой улыбочке. – Мне от вас ничего не нужно…

- И поэтому вы странным образом всегда оказываетесь там, где и я? – раздраженно уточнил молодой человек, хмуря соболиные брови. – Хватит притворяться! У нас уже был неприятный разговор, но, вижу, вы не понимаете по-хорошему! Повторяю в сотый раз: вы не в моем вкусе, глупая девчонка!

Ничего себе история! Я вовремя опомнилась и захлопнула рот, который непроизвольно открылся в момент этой драматической сцены.

Варежкина тоже пришла в себя. Похоже, до очарованного местным мачо мозга, наконец дошло, что ее унижают. Нет, унижали, конечно, настоящую леди Гвиневеру, которая, по-видимому, таскалась за этим шикарным экземпляром. Но все равно зря он злил Лидуню…

- Вы что-нибудь одно снимите: или корону или нимб. А то не много ли украшений на одну извилину? - язвительно произнесла она, щуря свои злобные глазки. – Отпустите мою руку! Что вы в нее вцепились?!