Узнав об этом, Цзи Юньхэ отправилась вместе с Линь Хаоцином и Кунмином за городскую стену. Во время извержения Чан И воздвиг ледяной барьер, который помешал лаве разрушить поселение. Затем лава остыла, опоясав город черной скалистой грядой, и с того момента сама служила защитой: Чан И приказал соорудить вдоль гряды опорные пункты и тем самым укрепил оборону.

Линь Хаоцин осмотрел черные валуны, и внезапно его глаза загорелись.

– Застывшую лаву Громовой горы можно обратить в оружие против марионеток Шуньдэ.

Кунмин кивнул:

– Я немедленно отдам приказ собрать камни и изготовить оружие.

– Где-то в горах еще есть жидкая лава? – спросил Линь Хаоцин.

– Да. После извержения я направил людей на разведку. Они нашли кратер, в котором по-прежнему кипит раскаленная магма.

Линь Хаоцин сжал в руке обломок скалы и посмотрел на Цзи Юньхэ.

– Возможно, ты и эта лава – ключ к спасению мира.

Втроем они отыскали кратер. Нестерпимый жар обжигал кожу на расстоянии десяти чжанов от впадины, полной кипящей массы. Снег на горных вершинах обычно не таял круглый год, но вблизи кратера не было ни снега, ни даже остатков травы. Скалы выжгло досуха и вспороло трещинами.

Кунмин и Линь Хаоцин остановились в десяти чжанах от воронки, не в силах вынести палящий жар. Цзи Юньхэ выставила щит из лисьего огня и сказала:

– Я подойду ближе и изучу местность.

Фигура Цзи Юньхэ исчезла среди клубов дыма, и спутники остались ждать ее возвращения. Подобравшись к кратеру почти вплотную, девушка едва не задохнулась от обжигающего дыхания лавы. Однако каждый раз, когда ей казалось, что легкие вот-вот разорвутся на части, она ощущала в сердце прохладу, которая несла облегчение. Это чувство было ей знакомо. Точно такая же свежесть разливалась по телу, когда Чан И кормил ее грибами линчжи.

Цзи Юньхэ прикоснулась к груди. Она вспомнила, что проглотила несколько целебных грибов, перед тем как покинуть морское дно и поспешить на выручку Чан И. С тех пор грибы никак себя не проявляли, однако Цзи Юньхэ до сих пор находилась под защитой их магических свойств.

Девушка с улыбкой подумала о том, что море уже не раз оказывало ей свою помощь, и сжала серебристую жемчужину, висевшую у нее на шее. Она заглянула в кратер, где бурлила лава Громовой горы – истинное воплощение природной стихии. Могущество девятихвостой лисы – ничто по сравнению с этой необъятной силой…

Цзи Юньхэ присела на корточки и кончиком пальца начертила на скалах магическую печать.

– Почему так долго? – сварливо поинтересовался Кунмин. – Как простой осмотр местности мог занять столько времени?

Цзи Юньхэ улыбнулась:

– Если скажу, что искупалась в лаве Громовой горы, ты поверишь?

Монах бросил на нее презрительный взгляд и отвернулся, не желая продолжать бессмысленный разговор, но Линь Хаоцин приподнял брови и уточнил:

– Правда?

– Разумеется, нет! – покосилась на него Цзи Юньхэ. – Лава Громовой горы выжигает все живое. Если я прыгну в кратер, от меня не останется даже костей.

– Никого не интересует судьба твоих костей, – вмешался Кунмин. – Ты изучила рельеф?

– Да, – ответила девушка. – Кратер идеально круглый. Если Шуньдэ прорвется через защитный барьер, я смогу заманить ее сюда.

– Ты? – вскинул брови Кунмин. – Принцесса Шуньдэ решила претворить в жизнь мечту Наставника государства и похоронить этот мир вместе с его обитателями. Откуда ты знаешь, что она клюнет на твою приманку?

Цзи Юньхэ изогнула губы в горделивой улыбке:

– Принцесса узколоба и прямолинейна. Она не может забыть, как сильно меня ненавидит.

Вернувшись во дворец, они обнаружили, что, хотя в опочивальню к тритону не заходила ни одна живая душа, новость о недуге Чан И облетела плоскогорье и город, словно ее разносили на крыльях. Как ни старался Кунмин заткнуть все лазейки для сплетен, печальное известие проникло за пределы дворца.

Северяне узнали, что тритон спит беспробудным сном. Вот уже несколько лет Чан И был владыкой северных земель не просто на словах. Когда он отвел от города лавовый поток, о тритоне заговорили как о хранителе, который вышел из морских глубин, чтобы встать на защиту севера. Народ привык ощущать себя в безопасности под опекой тритона. Теперь же люди лишились последней надежды.

Северяне пришли в смятение. Кунмин вскипел и потребовал выяснить имя того, кто выдал секрет. Монах заподозрил, что в ряды северян затесался предатель, и не мог смириться с этой мыслью. С этих пор Кунмин взвалил на себя даже больше работы, чем прежде выполнял Чан И, и Ло Цзиньсан стала серьезно тревожиться за монаха, однако тот, обычно сдержанный в общении, каждый раз срывался, стоило девушке заговорить с ним. Всегда жизнерадостная и не восприимчивая к обидам Ло Цзиньсан оскорбилась до крайности.

Наступила ночь. Чан И по-прежнему спал. Кунмин и Ло Цзиньсан вошли в боковой зал, чтобы переговорить о делах, и застали там Цзи Юньхэ, которая заботливо вытирала тритону лицо.

– Он до сих пор не очнулся, а ты сохраняешь спокойствие! – вспыхнул монах и перевел взгляд на Линь Хаоцина. – А ты! Разве ты не обещал, что змеехвост исцелит тритона? Почему он не просыпается?

Линь Хаоцин посмотрел на Чан И:

– Его сердце бьется ровно. Я не понимаю, почему он не очнулся.

Кунмин потер лоб. Он два дня не смыкал глаз и выглядел очень усталым. Ло Цзиньсан нахмурилась:

– Ты живой человек, а не железный. Иди спать, хватит говорить о делах.

Она потянула Кунмина за рукав, но тот раздраженно оттолкнул девушку.

– Не путайся под ногами, – буркнул монах, даже не взглянув на нее.

Цзи Юньхэ недовольно приподняла брови и окликнула подругу, которая обиженно надула щеки:

– Цзиньсан, подойди, мне нужна твоя помощь.

– Хм! – презрительно фыркнула та в ответ на грубость монаха и поспешила к Цзи Юньхэ, пыхтя от возмущения.

Когда она проходила мимо Линь Хаоцина, у того на поясе мелко задрожал меч.

– Сообщение от Сы Ю, – пояснил правитель Южной долины, доставая из ножен клинок.

Меч был истинным телом демоницы Сы Ю, рабыни Линь Хаоцина. Все это время она тайком рыскала по столице и передавала своему господину самые свежие новости о действиях принцессы Шуньдэ.

Линь Хаоцин начертил на полу магическую печать, сел в центре нее, положил меч на колени и закрыл глаза.

– Сы Ю… – успел он произнести и внезапно нахмурился.

Магическая печать обернулась вокруг своей оси и вспыхнула причудливым светом, в котором таилась угроза. Прежде такого никогда не бывало!

Цзи Юньхэ и Кунмин напряглись. Ло Цзиньсан на миг позабыла свою обиду и нервно спросила:

– Что случилось?

Ей никто не ответил. Время остановило бег, застыв неподвижно, как насупленные брови Линь Хаоцина.

Спустя мгновение на Северное плоскогорье обрушился шквал штормового ветра. Он со свистом ворвался в окна дворца, растрепав одежду и волосы у всех, кто собрался в опочивальне. Магическая печать Линь Хаоцина засветилась еще ярче.

– Вот ты где! – раздался истошный женский вопль.

Головы собравшихся сдавила боль, и все поспешно заткнули уши. Цзи Юньхэ сразу узнала знакомый голос:

– Это Шуньдэ.

Она нахмурилась и сжала кулаки.

– Я нашла тебя! Нашла! Ха-ха-ха!

Безумный смех с ветром носился по комнате, сметая все на своем пути. Ло Цзиньсан первой не выдержала натиска. Она почувствовал на языке привкус сырого мяса и сплюнула на пол кровь. Кунмин бросился к девушке, обнял и зажал ей уши.

Сопротивляясь порыву неистового ветра, Цзи Юньхэ сложила мудру, вызвала лисий огонь и запечатала выбитое окно. Бешеный ветер немедленно стих. Обессиленная Ло Цзиньсан обмякла в объятиях Кунмина, но, поглядев в обеспокоенные глаза монаха, стиснула зубы и вытерла кровь с лица.

– Со мной все в порядке… – отважно заверила она.

Цзи Юньхэ подбежала к окну и услышала, как замирают вдали одержимый хохот и пронзительный крик: