– Он правда был твоим учеником?

– Меня зовут Нин Сию. Нынешний Наставник государства учился у меня. Он нищенствовал, а я подобрала его на улице, дала имя и свою фамилию. Его зовут Нин Цин. Я обучила его всему, что умела, но никогда не хотела… – Женщина запнулась. – Я давно умерла и обернулась ветром, который летает по земле, подобно двойнику демона. Нин Цин – мой ученик и моя ошибка. Так вышло, что Нин Цин не смирился с моей гибелью и поддался сумасбродным мечтам…

Голос женщины задрожал, но она взяла себя в руки и продолжила:

– С тех пор он возненавидел весь мир. Убедил покорителей демонов, что зеленокрылая птица Луань несет людям смуту и зло, и поведал Нин Жочу о печати Десяти Сторон, которая убила самого Нин Жочу и девять сильнейших мастеров. Нин Цин сосредоточил в своих руках всю полноту власти над племенем покорителей демонов и расселил их по четырем землям. Он скрывает от народа правду и сеет хаос…

Пока Нин Сию вела свой рассказ, виновник мировых бедствий спокойно стоял перед книжным шкафом и внимательно читал книгу. Солнечный свет падал на его невозмутимое лицо. Он выглядел как самый обычный ученый, вдумчивый и серьезный.

Нин Сию взмахнула рукой Цзи Юньхэ, и видение исчезло. Затем отпустила девушку, и та обернулась:

– Ты хочешь исправить свою ошибку? Поэтому велела мне открыть правду зеленокрылой птице Луань, чтобы та убила Наставника государства?

– Больше никто в этом мире с ним не совладает. – Нин Сию посмотрела на Цзи Юньхэ. – У тебя не так много времени… а я могу разговаривать только с тобой.

– Почему только со мной? Многие в этом мире стоят на пороге смерти.

– Верно, умирающих слишком много. Но из них только ты топчешься на границе, которая отделяет мир людей от мира демонов. Я не человек и не демон. Я перевоплотилась в ветер и выпала из круговорота пяти стихий. В отличие от меня, у тебя есть тело, хотя ты тоже больше не подчиняешься законам пяти элементов…

Губы женщины в белом шевелились, однако ее голос звучал все глуше.

– Я просыпаюсь, – предупредила Цзи Юньхэ. – Зеленокрылая птица Луань…

Цзи Юньхэ резко открыла глаза, но увидела не потолочную балку, а лицо Чан И. Губы хранили свежесть недавнего поцелуя. Голубое сияние только что проскользнуло внутрь и скрылось в ее груди: Чан И снова отдал ей жемчужину.

Девушка села в кровати, и тритон шагнул назад, молча разглядывая больную. Та улыбнулась:

– Схватил своего пленника?

Услышав ее голос, он наконец успокоился и кивнул:

– Да.

Не успели они перекинуться парой слов, как дверь распахнулась. В комнату влетел монах Кунмин и разразился яростной бранью:

– Как ты мог приказать этой дуре схватить Линь Хаоцина? А если с ней что-то случится…

Чан И нахмурился:

– Я не отдавал такого приказа.

Цзи Юньхэ решила заступиться за Чан И:

– Там была птица Луань. Кажется, ничего страшного не произошло.

– «Кажется»? – Рассвирепевший монах злобно уставился на Цзи Юньхэ. – Конечно, раз твой драгоценный тритон цел и невредим, ты спокойна!

Цзи Юньхэ сдвинула брови. Сообразив, что сказал лишнее, Кунмин закрыл рот, развернулся и вышел. Вскоре снизу послышались крики: монах устроил Ло Цзиньсан выволочку…

– Прочь с дороги! Я несу Юньхэ отличную новость! Убери руки! Куда ты меня тащишь? Со мной все в порядке! Радуйся, плешивый осел, мы с птицей Луань схватили Линь Хаоцина! Он заперт в подземелье!

– У тебя есть голова на плечах? Кто просил тебя ловить Линь Хаоцина?

– Ну что ты взъелся на меня? Я схватила его у всех на виду! Это было красиво! Чего ты злишься? Завидуешь мне и птице Луань?

– Ло Цзиньсан!

– Ну чего тебе еще?

Чем дольше они ссорились, тем громче кричали друг на друга, оттеняя тишину, повисшую в комнате.

Чан И повернулся к девушке и удивленно спросил:

– Ты знала, что они отправились ловить Линь Хаоцина?

Цзи Юньхэ не могла рассказать тритону о своем сне, поэтому ей пришлось слукавить:

– Я догадалась. Цин Цзи с ее характером трудно оставаться в тени.

Ответив на неудобный вопрос, девушка тут же сменила тему:

– Раз Цин Цзи схватила Линь Хаоцина, я хочу с ним встретиться.

Тритон помолчал, разглядывая Цзи Юньхэ, и внезапно согласился:

– Вместе со мной.

Цзи Юньхэ улыбнулась. Ей было приятно слышать эти слова от тритона, захотелось во всем признаться и сказать, что она никогда не предавала Чан И. Однако… ее тело помнило боль, которая нахлынула, стоило тритону забрать жемчужину.

Губы девушки дрогнули, но слова застыли в горле комком и не вышли наружу. Когда стоишь на пороге смерти, лучше не преподносить сюрпризов. Не следует усложнять окружающим жизнь, которая и так непроста.

Цзи Юньхэ слегка беспокоилась, что Линь Хаоцин может упомянуть о событиях шестилетней давности в присутствии Чан И, и тогда ей будет не выкрутиться…

Однако она не успела ни встретиться с Линь Хаоцином, ни избавиться от опасений. С передовой прилетела тревожная весть о том, что вражеские войска, взбудораженные захватом главнокомандующего в плен, прорвались сквозь магический барьер на подступах к плоскогорью и перешли в наступление. Выходка зеленокрылой птицы Луань и Ло Цзиньсан стала последней каплей, переполнившей чашу терпения покорителей демонов, которые долгие годы копили гнев в ответ на гнет и притеснения.

Цзи Юньхэ не знала, плакать или смеяться. Обладатели двойного пульса и ее соплеменники наконец-таки воспылали боевым духом. Вот только поддержали не ту сторону.

У Ло Цзиньсан глаза на лоб полезли.

– Мы же взяли в плен командующего войсками. Почему их силы окрепли?

– Даже кролики кусаются, если загнать их в угол. Своим поступком вы влепили покорителям демонов пощечину, и они не вынесли унижения, – презрительно фыркнул Кунмин. Он по-прежнему сердился и делал вид, что не замечает Ло Цзиньсан.

Та почесала затылок:

– Значит, нам придется воевать в любом случае?

– Этого нельзя допустить. – Голос Чан И звучал тихо и в то же время твердо.

Цзи Юньхэ кивнула:

– Никому не по силам одолеть Цин Цзи в схватке один на один, но, если в битве сойдутся две армии, жертв не избежать. К тому же сейчас у врага боевой дух на высоте, нам следует любой ценой избежать столкновения в лоб. Если вступим в схватку и победим, понеся большие потери, это даст северу передышку всего на два месяца. Потом льды и снега на пути в столицу растают и сюда явятся войска императора, а нам будет нечего им противопоставить. Если же мы сейчас проиграем, то лишимся всего.

– Что же делать? – встревоженно вскинула голову Ло Цзиньсан. – Может, тайком подбросить им в лагерь Линь Хаоцина?

Монах снова фыркнул и съязвил, наконец-таки обратившись к Ло Цзиньсан:

– Чего ты хочешь этим добиться? Влепить им вторую пощечину? У тебя что, в запасе несколько жизней?

– Ну, тогда… тогда…

В комнате повисло молчание. После долгих раздумий Цзи Юньхэ поглядела на Чан И:

– Устроим переговоры. Я добьюсь, чтобы они сложили оружие.

Воцарилась тишина. Ло Цзиньсан непонимающе уставилась на подругу:

– Что? Заставишь их сдаться? Ты пойдешь говорить с ними?

Цзи Юньхэ по-прежнему пристально смотрела на Чан И:

– Да, я пойду.

Тритон ответил не сразу.

– Вместе со мной, – повторил он уже знакомые слова.

Глубокой ночью посреди безбрежной белой равнины, на подступах к Северному плоскогорью, бушевал неистовый ветер. На горизонте за снежной завесой темнели ряды вражеской армии, которая неумолимо продвигалась вперед. Ощущение далекой угрозы делало зимний пейзаж невыносимо тягостным.

Навстречу многотысячному войску, миновав огромные ворота в крепостной стене, вышли два всадника. До предела изможденная девушка, в которой теплилось подобие жизни благодаря сокровенной жемчужине, и демон без внутренней пилюли, начисто утративший силу. Чем ближе они подходили к врагу, тем сильнее давило беспокойство.