– Единственное, что она сделала правильно, – это отправила меня в долину Покорителей Демонов.

Цзи Юньхэ задумалась о том, что пережил Чан И за все эти годы, и ощутила тупую боль в сердце. Шуньдэ отправила тритона в долину, где его пытали, били плетьми и лишили хвоста, однако он все равно считает, что Шуньдэ поступила правильно… Потому что в долине Чан И повстречал Цзи Юньхэ…

В кромешной тьме магической печати надолго воцарилось молчание. Цзи Юньхэ выдавила из себя улыбку и ответила, не в силах сдержать дрожь в голосе:

– Что ж, большехвостая рыба, ты всегда знаешь, чем меня удивить.

За последние годы Чан И многое перенес и изменился, но сохранил чистое, доброе сердце. Рядом с ним любой мог почувствовать себя недостойным…

Темнота казалась бесконечной. Цзи Юньхэ молча брела неизвестно куда с Чан И на спине. В какой-то миг она даже подумала, что обречена блуждать в этом мраке вечно – пока небо не опустеет, а земля не состарится. Однако пустота, которая окружала ее и Чан И, была просто мороком, и внутри любой печати, за исключением разве что печати Десяти Сторон, улавливалось движение воздуха. Ловушка Шуньдэ не стала исключением и подчинялась общим законам построения печатей.

Почуяв легкое дуновение ветра, Цзи Юньхэ соотнесла его направление со схемой взаимодействия пяти первоэлементов, чтобы определить, где искать глаз печати, через который можно было попробовать улизнуть. Девушка быстро поняла, куда надо идти, и заторопилась в нужную сторону.

– Видишь, – подбодрила она Чан И, – я же говорила, что надолго мы здесь не застрянем.

Ответа не последовало. Цзи Юньхэ покосилась назад и увидела, что голова Чан И безвольно покоится у нее на плече. У девушки защемило сердце. Тритон потерял много сил и был тяжело ранен, ему срочно требовалось лечение…

Цзи Юньхэ встревожилась и ускорила шаг, но в этот момент темнота затряслась у нее под ногами. Девушка нахмурилась, не зная, что происходит снаружи, и со всех ног бросилась туда, где надеялась отыскать выход.

С каждым шагом тряска усиливалась. Цзи Юньхэ понимала, что ни она, ни Чан И тут ни при чем, ведь они еще не пытались взломать печать. Неужели это дело рук принцессы Шуньдэ? Эта безумная решила разрушить печать и похоронить врагов внутри? Цзи Юньхэ не на шутку забеспокоилась.

Вдруг темнота впереди раскололась. Из трещины брызнул ослепительный свет, на фоне которого Цзи Юньхэ разглядела знакомый мужской силуэт… Девушка не сомневалась, кто перед ней, но не понимала, зачем он пожаловал.

– Быстрее, – тихо скомандовал Линь Хаоцин, окруженный сияющим ореолом.

Цзи Юньхэ с Чан И на спине выскочила из темноты, едва не задев Линь Хаоцина плечом. Как только девушка с тритоном вышли на свет, мрак позади внезапно исчез.

Они снова оказались в подземелье, внутри клетки. На полу сверкала взломанная печать, ее свет угасал. Посреди клетки стоял человек, который обеими ногами попирал глаза печати. Цзи Юньхэ с недоумением посмотрела на Линь Хаоцина:

– Почему ты пришел?

Тот оглядел ее с ног до головы, убедился, что названая сестра цела, и его лицо на миг смягчилось. Однако когда он заметил тяжело раненного тритона, то снова нахмурился:

– Бегите из столицы прочь. Поговорим потом.

Он немедля вывел Цзи Юньхэ из сломанной клетки. Пригвожденное к стене тело принцессы теперь висело на трех клинках: длинный меч Линь Хаоцина пронзил злодейке живот, поразив ее внутреннюю пилюлю.

– Она мертва? – уточнила Цзи Юньхэ.

– Не совсем. Чтобы прикончить ее, потребуется время. Некогда с ней возиться.

Линь Хаоцин шел впереди и даже не обернулся.

– Ты же сказал, что никто не придет мне на помощь, – напомнила девушка, шагая следом за братом и глядя ему в спину.

Нежданный спаситель помолчал, а потом небрежно заметил, по-прежнему не оборачиваясь:

– Я недавно спас тебе жизнь. Было жаль отпускать тебя на верную смерть.

Цзи Юньхэ улыбнулась. Опасность, грозившая сейчас ей и Чан И, во сто крат превосходила ту, что поджидала двух ребятишек в глубине змеиного логова. Линь Хаоцин заметно изменился с тех пор: он ожесточился и научился причинять зло. Линь Цанлань был уверен, что воспитал достойного преемника, и его сын тоже в этом не сомневался. Но сегодня он выбрал то, что выбрал бы мальчик, который любил гулять среди моря цветов.

– Спасибо тебе… брат.

Она и Линь Хаоцин оба играли роль пешек, и оба не раз старались скинуть навязанные судьбой оковы. Однако Цзи Юньхэ наконец поняла, что единственный способ обрести свободу не сводится к попыткам сбросить ненавистные узы. Он заключается в решимости двигаться дальше, невзирая на тяжкое бремя.

Линь Хаоцин не ответил на слова признательности. Когда они почти выбрались из подземелья и едва переступили через порог, послышался леденящий сердце голос:

– Дружба брата и сестры выглядит очень трогательно.

У выхода их поджидал Наставник государства в белых одеждах. Сидя в темнице, Цзи Юньхэ наблюдала спокойное и холодное лицо могущественного старика целых шесть лет, но сейчас предпочла бы его не видеть. Прежде она не боялась смерти, а вместе с ней и Наставника государства, теперь же в ее жизни появился тот, кого ей предстояло оберегать. И похоже, именно его хотел отнять у Цзи Юньхэ Наставник государства…

Так оно и было.

– Оставьте тритона и уходите, – спокойно сказал Наставник.

Его белоснежные одежды резко выделялись на фоне царящего вокруг хаоса и внушали страх.

– Я задержу его, – шепнул Линь Хаоцин. – Спасай тритона.

Но прежде чем он успел договорить, Наставник государства плавно поднял руку и шевельнул пальцем. Мощный порыв ветра налетел, подобно дракону, ударил Линь Хаоцина в грудь, сбил его с ног, однако на этом не успокоился. Он дул, прижимая Линь Хаоцина к земле, не давая ему ни подняться, ни даже пошевелиться.

На протяжении десятилетий Наставник государства не имел себе равных на этой земле и обладал абсолютным могуществом. В его глазах Линь Хаоцин ничем не отличался от простых смертных и прочих букашек, недостойных внимания. Даже не взглянув на него, старик уставился на девушку.

Рука, которой Цзи Юньхэ придерживала и оберегала Чан И, слегка напряглась. Девять лисьих хвостов взметнулись за спиной почти помимо ее воли. Она настороженно следила за противником, в глазах которого не было ничего, кроме скуки и отвращения к миру.

– Оставь тритона, – повторил он. – И тогда сможешь уйти.

– Я не брошу его, – ответила Цзи Юньхэ, внезапно сообразив, как надо действовать.

Подавив инстинктивный страх перед Наставником, она убрала лисьи хвосты и задала вопрос:

– Окажись на моем месте вы, оставили бы Нин Сию?

Имя Нин Сию вонзилось в холодное сердце Наставника, словно игла. Позабыв обо всем, он впился глазами в Цзи Юньхэ:

– Где ты услышала это имя?

– Во сне.

– Во сне?

Старик прищурился. Обратившись ветром, он метнулся вперед и сомкнул пальцы на горле Цзи Юньхэ. Девушка непроизвольно отпустила Чан И, и обмякшее тело тритона упало на землю. Не успела она и глазом моргнуть, как Наставник государства впечатал ее в стену. Сила удара была так велика, что по каменной стене побежали трещины. У Цзи Юньхэ заныло в груди, к горлу прихлынула кровь, но противник не ослабил хватку. Цзи Юньхэ нечего было противопоставить физической силе. Даже без помощи магии враг лишил девушку возможности сопротивляться. Ее жизнь зависела от легкого движения крепких старческих пальцев.

В этот миг Цзи Юньхэ поняла, что ни поиски противоядия от морозного яда, ни попытки обратить людей в демонов, никакие расчеты и планы не могут поколебать величие человека, наделенного абсолютной властью. Наставник государства опрокидывал облака поворотом ладони, дарил жизнь и сеял смерть по своему произволу… Он нисколько не боялся Цзи Юньхэ и ее лисьих хвостов.

– Ты хитра, вот только играешь с огнем, Цзи Юньхэ.

Взгляд Наставника государства был полон убийственной ярости.