Однако с Ли Шу ее тоже разлучила судьба. Саньюэ попрощалась с любимым в тот день, когда он принес кровавую жертву и сломал печать Десяти Сторон. Это она пошла наперекор воле Небес, извлекла из небытия тело, лишенное души, и заставила его скитаться по миру людей… Рано или поздно ей пришлось бы распрощаться с иллюзией.

Сюэ Саньюэ открыла глаза и ухватила сверкающий луч, метавшийся в дикой пляске. Не обращая внимания на визгливые вопли, она направила сияние в сердце Чан И. К этому времени Цзи Юньхэ полностью растопила лед на груди тритона, Линь Хаоцин привел в действие печать, и энергия змеехвоста проникла в тело мужчины. Сюэ Саньюэ вскинула руку, и на кончиках ее пальцев вспыхнуло пламя. Не оглядываясь, она стряхнула огонь на иссохший остов, и мертвые лианы заполыхали. Огненные языки лизали кроваво-красный нефрит. Отступать было некуда, поэтому змеехвост просочился в сердце тритона, затих и бесследно исчез.

В тот же миг ледяной панцирь на теле тритона начал медленно таять уже без участия Цзи Юньхэ. Ледяная корка треснула, часть осколков осыпалась на пол, часть обратилась в воду. Чан И не открыл глаз, но его ресницы затрепетали, а кончики пальцев дрогнули.

Цзи Юньхэ глядела на милое сердцу лицо и не знала, плакать ей или смеяться. За один день она познала великую скорбь и небывалую радость и пока не смогла примирить эти чувства внутри себя.

Тем временем остов из мертвых лиан сгорел дотла, посреди груды пепла только ярко алела нефритовая подвеска. Цзи Юньхэ и Сюэ Саньюэ посмотрели друг другу в глаза. На лицах обеих не было ни тени улыбки, одно Небо знало, что творилось у каждой в душе.

– Саньюэ!

– Я же просила. Не смотри на меня так! Свою благодарность ты уже выразила.

С этими словами подруга подняла с пола кроваво-красную подвеску и, не оглядываясь, вышла из комнаты. Цзи Юньхэ опустила голову и посмотрела на Чан И, который безмятежно лежал на кровати.

«Похоже, все вокруг научились скрывать свое горе, – подумала она. – Человеческий мир сурово обходится с каждым».

Цзи Юньхэ нежно погладила серебристые волосы Чан И, и веки тритона снова затрепетали.

Линь Хаоцин поднялся на ноги:

– Пусть тритон восстанавливается как можно быстрее. Я потратил много сил, чтобы спасти его, потому что он нужен этому миру.

Девушка перевела на него взгляд.

– Думаю, скоро здесь появится принцесса Шуньдэ, – сурово пояснил правитель Южной долины.

Новость прозвучала как грозный удар колокола. Цзи Юньхэ помрачнела. Когда Линь Хаоцин ушел, она посмотрела на спящего тритона и горько усмехнулась: «Возможно, ты будешь не рад, что я тебя разбудила. За дверью снова ждет непредсказуемый человеческий мир».

Спать беспробудным сном все-таки гораздо проще…

В пустом тронном зале императорского дворца, посреди пыли, праха и пепла, стояла босая принцесса Шуньдэ.

– Ла-ла-ла… – напевала она.

В приподнятом настроении принцесса засеменила вперед. Она подошла к трону, обернулась и протянула руку.

– Чжу Лин, подойди сюда.

От пальцев Шуньдэ ко лбу человека, застывшего позади, протянулась зеленая шелковая нить. Оказалось, что Чжу Лин, павший от руки Наставника государства, чудесным образом воскрес! Облаченный в черные стальные доспехи, он направился к принцессе. Его взгляд был пустым, а безжизненное лицо и кожа на руках отливали синевой. Принцесса дернула пальцем, и Чжу Лин сделал еще пару шагов вперед. Следуя за шелковой нитью и подчиняясь воле Шуньдэ, генерал уселся на покрытый пылью императорский трон.

Женщина посмотрела на Чжу Лина, и ее губы изогнулись в радостной улыбке.

– Видишь? Дворец императора теперь принадлежит мне! Если я разрешила тебе сидеть на троне, так тому и быть. На троне будет тот, кому я позволю.

Сказав это, принцесса пошевелила другим пальцем, и на свет вышел Цзи Чэнъюй, ко лбу которого тоже тянулась зеленая нить. Как и у Чжу Лина, его кожа имела синеватый оттенок, а глаза смотрели в одну точку.

– Помнится, раньше вы были хорошими друзьями, – обратилась Шуньдэ к генералу. – Когда его старший брат сбежал из школы Наставника государства и стал буддийским монахом, Чэнъюя унижали и притесняли соученики, а ты его поддержал. Потом ты спас меня, и твое лицо обгорело. Все страшились твоего уродства, но он навещал тебя каждый день. Вы были друг другу как братья, поэтому садитесь на этот трон вместе.

Шуньдэ дернула кончиком пальца, и Цзи Чэнъюй покорно сел на трон рядом с Чжу Лином.

– Прекрасно!

Ее губы растянулись в безумной улыбке, от которой мороз пробирал до костей.

– Было бы хорошо, если бы все люди были так послушны.

Она прошлась по залу, ступая босыми ногами по толстому слою пыли и пепла. В императорском дворце царила гробовая тишина. Повсюду валялись обломки и трупы людей – немые свидетели катастрофы, которая недавно здесь разразилась.

Шуньдэ глубоко вздохнула. Она вскинула руку и потянула за зеленую нить. Черный ворон спустился с небес и уселся ей на плечо.

– Давай, хороший мальчик, расскажи, что происходит на севере? Я наконец собрала всех своих кукол, пришло время вывести их на прогулку…

После того как Линь Хаоцин сообщил, что скоро на плоскогорье заявится принцесса Шуньдэ, работа над укреплениями закипела с новой силой. Когда Цзи Юньхэ трудилась над защитным барьером на последней заставе, ей повстречался старый знакомец, которому чудом удалось бежать из столицы, – Цзи Нин. Испытав столько невзгод и потрясений, нежный юноша окреп и возмужал. В тот день, когда он покинул север и вернулся в столицу, его глаза были полны смятения, Цзи Нин сомневался в себе и не понимал, что делать дальше. Теперь же он глядел на мир совершенно иными глазами. Смерть Цзи Чэнъюя потрясла его и заставила повзрослеть в одночасье. И вот он снова оказался на севере.

– А-Цзи! – Парень по привычке назвал ее прежним именем. – Принцесса Шуньдэ обезумела. Она наделала множество кукол и приказала им убивать…

Юноша содрогнулся и глубоко вздохнул:

– Все жители столицы мертвы… Они превратились в кукол…

Цзи Юньхэ помолчала и озабоченно спросила:

– Сколько всего у Шуньдэ кукол?

– Им нет числа…

– Сколькими она может управлять?

– Всеми сразу… Эти куклы… Их тысячи, десятки тысяч. И все послушны воле Шуньдэ. Я еле ноги унес из столицы.

От одного воспоминания Цзи Нин невольно задрожал всем телом. Цзи Юньхэ похлопала его по плечу и попыталась успокоить:

– Не думай об этом. Ступай в город и отдохни.

– Я привел с собой друга. – Цзи Нин вскинул голову, и его глаза заблестели. – Надеюсь, он вам поможет.

Юноша посторонился, и Цзи Юньхэ разглядела, кто стоял за спиной бывшего ученика из школы Наставника государства. Девушка застыла как громом пораженная.

Солнце клонилось к закату, вечерняя заря окрасила небо в розовый цвет. Цзи Юньхэ как раз закончила возводить барьер, и ввысь устремился столб черного лисьего огня. Слева и справа от него заполыхали оранжевые языки пламени, и вскоре вдоль южной границы северных земель выросла единая и нерушимая огненная стена. Краски заката потускнели, и мрак отступил под натиском света.

Цзи Юньхэ поглядела на стену огня и на двух человек в белых одеждах.

– Я доставлю вас в город, – сказала она.

Огненная стена на южной границе уходила в самую высь, достигая небес. Пройти сквозь нее можно было только через мощные ворота, выкованные из темной стали. С тех пор как на совещании в тронном зале дворца приняли решение больше не впускать беженцев и все двенадцать пограничных застав закрыли ворота, стоны страждущих и горестные крики несчастных, оставшихся за стеной, еще долго оглашали округу.

Чан И до сих пор не очнулся. Опасаясь, что новость об этом подорвет дух армии, Кунмин изо всех сил пытался не допустить, чтобы тревожное известие просочилось за пределы дворца.

Цзи Нин подтвердил догадку Линь Хаоцина о том, что лава Громовой горы, недавно едва не погубившая город, смертельно опасна для Шуньдэ. Ведь и принцесса, и птица Луань, и Наставник государства повелевали стихией дерева. А поскольку сильнейший враг дерева – огонь, лава Громовой горы, способная выжечь все живое, справится с задачей, как ничто другое.