– Ничего страшного, можешь за меня не держаться. У меня хватит сил, чтобы тебя донести, – сказала она, шаг за шагом приближаясь к двери.

Цзи Юньхэ выдавала желаемое за действительное. Сил у нее едва хватало. Она тряслась всем телом: ее грудь содрогалась, дергались кончики пальцев, губы и веки. Кое-как она добрела до выхода, подняла руку, чтобы толкнуть дверь, и тело Чан И соскользнуло на пол. Девушка вздрогнула от неожиданности, поспешно обернулась и обняла тритона.

Прислонившись к двери спиной и сжимая в объятиях Чан И, которому было не суждено снова открыть глаза, Цзи Юньхэ в отчаянии сидела на полу. Голова тритона покоилась на ее коленях, побелевшие губы застыли в вечной улыбке. Девушка еще раз взглянула на прекрасное лицо и не удержалась: горячие слезы одна за другой упали тритону на лоб, затвердели и обратились в ледяные кристаллы. Она протянула руку, чтобы их смахнуть, и по ее щекам опять заструились слезы.

Цзи Юньхэ с горечью обнаружила, что вовсе не так сильна, как думала прежде. Утратив Чан И, девушка сохранила его имя и память о нем, но встречать рассвет без тритона оказалось в тысячу крат больнее, чем она себе представляла.

Утренние лучи проникли в опочивальню, отбросив перед собой длинную тень. Она становилась тем короче, чем выше поднималось солнце. Наконец оно осветило лицо тритона.

– А вот и солнце… – хрипло произнесла Цзи Юньхэ, но Чан И не проснулся.

Его неотразимым синим глазам уже не доведется увидеть рассвет.

С восходом на севере закипела жизнь и начался новый трудовой день. Цзи Юньхэ толкнула дверь и вышла из опочивальни. Девушку питала энергия девятихвостой лисы, ее внутренний жар кратно превосходил тепло человеческого тела, но, даже греясь в лучах золотистого солнца, она ощущала на коже дуновения холода. Цзи Юньхэ постояла немного, ожидая, пока рассеется морозный туман вокруг ее тела, затем вскинула голову, глубоко вздохнула и шагнула вперед. Дверь в боковой зал осталась плотно закрыта. Казалось, на всем плоскогорье повисла тоскливая тишина одиночества.

Девушка проследовала в тронный зал, где застала Кунмина, который принимал от череды посетителей письма, доклады и грамоты. Только теперь Цзи Юньхэ поняла, почему до сих пор никто не хватился тритона. Оказалось, большехвостая рыба уже обо всем позаботилась. Чан И заранее передал полномочия преемнику, чтобы дела на севере шли своим ходом, даже если владыка поутру не проснется.

Цзи Юньхэ опустила глаза и прикоснулась к жемчужной слезе тритона. Уголки ее губ сами собою приподнялись. Она не могла понять, что чувствует: светлую грусть или глубокое горе.

Дождавшись, пока схлынет волна посетителей, девушка подошла к монаху:

– Мне придется ненадолго отвлечь тебя, Кунмин.

Советник владыки взглянул на серьезное лицо Цзи Юньхэ и помрачнел. Он велел всем удалиться из зала и спросил:

– Что с ним?

– Он обратился…

Цзи Юньхэ тщательно готовилась, перед тем как произнести это вслух, но, когда нужные слова сорвались с языка, в горле застрял комок, а тело содрогнулось от приступа колющей боли. Девушка закрыла глаза, взяла себя в руки и посмотрела Кунмину в лицо.

– Он обратился в лед.

Взгляд монаха на миг опустел.

– Почему так быстро…

Цзи Юньхэ к этому времени немного успокоилась:

– Нужно продолжить работу над барьером. Для этого я должна быть там. Прошу тебя позаботиться о… о погребении.

Кунмин не отвечал, и Цзи Юньхэ продолжила:

– Холод, сковавший Чан И, опасен. Когда его тело будут переносить, предупреди людей, чтобы соблюдали осторожность. Мне пора возвращаться на границу.

Она развернулась, чтобы уйти, но монах внезапно окликнул ее:

– Это все, что ты хочешь сказать или сделать?

Девушка замедлила шаг и остановилась.

– Что еще, по-твоему, мне следует сказать или сделать?

– У тебя холодное сердце. Это многое объясняет, – помолчав, ответил Кунмин.

Едва приоткрыв губы, Цзи Юньхэ снова сомкнула их. Она вышла из дворца, оседлала ветер и отправилась к южной границе. Правда ли, что у нее холодное сердце? Возможно. Когда Чан И обратился в лед, она не пыталась лишить себя жизни, не рыдала, не заламывала рук и не сходила с ума от отчаяния. Вместо этого Цзи Юньхэ спокойно уложила на кровать окоченевшее тело, покинула опочивальню и распорядилась о погребении. Теперь же она мчалась верхом на ветре, чтобы продолжить свою миссию. Все это произошло уже на следующий день после свадьбы. Вероятно, у нее действительно холодное сердце. Иначе почему она не дает волю чувствам и не оплакивает Чан И? Напротив, молодая жена тихо смирилась с тем, что тритон навсегда опустил веки и отошел в иной мир. Она готовилась продолжить путь в одиночестве.

Когда Цзи Юньхэ примчалась к заставе, ее помощники уже все подготовили к работе. Никто не спросил, почему она снова опоздала. Ее встречали восторженные улыбки и радостные взгляды.

Девушка, которая накануне помогала Цзи Юньхэ прихорошиться, подошла и с очаровательным любопытством поинтересовалась:

– Как прошло торжество? Мы видели небесные фонарики, которые кружили над плоскогорьем.

Цзи Юньхэ посмотрела на милую улыбку девушки, обуздала эмоции и улыбнулась в ответ:

– Да, фонарики были красивые.

Она не упомянула о том, что произошло поутру, не сказала ни слова о боли, не вспомнила о слезах.

– Ночь выдалась просто прекрасной.

Ведь вчера Цзи Юньхэ вернулась в город, вручила Чан И свадебные одежды, взяла его за руку, прошла с ним по красной ковровой дорожке, оглянулась и увидела небесные фонарики, а потом уснула под колыбельную тритона. Все эти события сделали прошлую ночь воистину волшебной…

Услышав ответ Цзи Юньхэ, девушка расплылась в счастливой улыбке и заторопилась передать хорошую новость другим. Цзи Юньхэ же вернулась к работе над барьером. Из-за опоздания она закончила трудиться, когда солнце почти опустилось за горизонт.

Любуясь вечерней зарей, Цзи Юньхэ ощутила внутри пустоту. Приближение ночи повергло ее в замешательство. Она походила на перелетную птицу, которая заблудилась и не знала, куда лететь дальше.

Покорители демонов, которые трудились над барьером, отправились в походный лагерь, чтобы провести еще одну ночь на границе, а Цзи Юньхэ оцепенело следила за тем, как гасли лучи заходящего солнца, и не двигалась.

Когда солнце скрылось за горизонтом, внезапно кто-то дернул ее за плечо. Девушка обернулась и увидела перед собой запыхавшуюся Сюэ Саньюэ.

– Я так долго искала тебя! Что ты до сих пор здесь делаешь? – выпалила та. – Возвращайся назад, тритона можно спасти, только для этого нужна твоя помощь.

Сюэ Саньюэ потащила подругу за собой. Лишь сделав несколько шагов, Цзи Юньхэ осознала услышанное и сразу заторопилась вдогонку. Они оседлали ветер и помчались на плоскогорье.

– Чан И можно спасти? Но как? – спросила Цзи Юньхэ, пролетая над землями севера.

– Кунмин готовил тритона к погребению и не смог пробиться сквозь лед, чтобы достать тело, поэтому позвал на помощь Линь Хаоцина. А Линь Хаоцин сказал, что, пока искал рецепт снадобья, которое обращает людей в демонов, он изучил свойства заморских диковинных трав. Одна из них избавляет от последствий злоупотребления магией и может рассеять лишний холод в теле тритона.

Сюэ Саньюэ говорила очень быстро, но Цзи Юньхэ расслышала каждое слово. Она озабоченно нахмурилась:

– Если для спасения Чан И нужна заморская трава, я полечу за ней прямо сейчас. Зачем мне возвращаться в город?

– Трава у нас есть. – Сюэ Саньюэ повернула голову и бросила быстрый взгляд на Юньхэ. – Это змеехвост в теле Ли Шу.

Цзи Юньхэ от удивления замедлилась. Словно проникнув в мысли подруги, Сюэ Саньюэ взяла ее за руку и заставила снова ускориться.

– Линь Хаоцин создал печать, чтобы сила змеехвоста проникла в тело Чан И, но лед на нем нарастает слишком быстро. Если ты растопишь лед, Линь Хаоцин приложит корень травы к телу Чан И и он очнется.