Едва он зашагал прочь, оружейники обступили Лу Цзиньяня. Приглашение пошло по рукам, и вскоре арсенал загудел растревоженным ульем. Не обращая внимания на шум у себя за спиной, Чан И отправился к последнему адресату – Линь Хаоцину.

Наставник государства нанес правителю Южной долины всего один удар, однако тот до сих пор не оправился от раны. Линь Хаоцин почти не выходил из дома, который ему предоставил тритон, пытался восстановить пошатнувшееся здоровье и время от времени связывался с рабыней Сы Ю, высланной на разведку.

Когда пришел Чан И, правитель Южной долины сидел во внутреннем дворе. Перед ним лежал меч, по лезвию которого струилось мягкое сияние.

– Будь осторожна, – прошептал Линь Хаоцин, не открывая глаз.

Похоже, он переговаривался с рабыней. Чан И не беспокоил Линь Хаоцина, пока тот не открыл глаза, а сияние не угасло. При виде тритона он поднялся на ноги и деловито спросил:

– От меня что-то нужно?

Чан И вручил ему приглашение. В отличие от других, Линь Хаоцин с первого взгляда понял, что находится внутри красного конверта. Он помолчал, а затем уголки его губ приподнялись в ироничной улыбке.

– Пожалуй, шесть лет назад мне бы даже во сне не приснилось, что найдется смельчак, готовый жениться на Цзи Юньхэ. И уж тем более я бы не поверил, что она пригласит меня на свадьбу.

– Вы часть ее жизни. В прошлом вы провели с ней немало времени, – заметил Чан И.

Линь Хаоцин стер улыбку с лица. Он погрузился в воспоминания, и его взгляд затуманился, словно картины далекого прошлого заслонили собой настоящее.

– Да, мы многое пережили…

Цзи Юньхэ провела в долине Покорителей Демонов большую часть жизни – рука об руку с названым братом…

– Я непременно приду, – пообещал Линь Хаоцин, принимая приглашение из рук тритона.

– Премного благодарен.

Чан И развернулся, чтобы уйти, но Линь Хаоцин окликнул его:

– Вы страдаете от истощения, после того как излишне много обращались к магии, и прогноз не внушает оптимизма. При этом над севером нависла угроза, и все же вы с Юньхэ решили сыграть свадьбу…

Правитель долины помолчал и продолжил:

– Простите, если моя прямота испортит вам настроение, но, если вы встретите свой конец, кто станет вашим преемником? Ведь в нынешнем положении север не может оставаться без владыки ни единого дня.

– Кунмин лучше всех подходит на роль преемника.

Откровенность Линь Хаоцина ничуть не раздосадовала тритона. Он добавил:

– Также надеюсь, что вы согласитесь остаться на севере. Я прочел немало книг с описанием мира людей и после свадьбы готовлюсь выбрать семерых кандидатов, чтобы создать кабинет министров. Сообща вы определите будущее севера.

Видя, что Чан И прекрасно все понимает, Линь Хаоцин больше не задавал вопросов и лишь вздохнул, провожая глазами тритона:

– Мне жаль, что человеческий мир так жестоко обошелся с вами.

Гость не замедлил шага. Вскоре его поступь стихла, а Линь Хаоцин так и не понял, слышал тритон его слова или нет.

Когда Чан И вернулся во дворец, Цзи Юньхэ при свече шила одежду. Когда заскрипела дверь, девушка вскинула голову и нечаянно проткнула иглой указательный палец. Она тихонько охнула, но в следующее мгновение кто-то взял ее за руку. Это Чан И опустился перед ней на колено, заметил кровь и почти бессознательно засунул уколотый палец себе в рот.

Цзи Юньхэ молча глядела на него. Спустя время он вынул изо рта ее палец, убедился, что ранка не кровоточит, отошел и сел в сторонке. Посмотрев на груду ткани, которая высилась перед невестой, тритон насупился.

– Я помогу, – заявил он и придвинул к себе часть рукоделия.

Девушка с улыбкой забрала у тритона шитье:

– В долине Покорителей Демонов мне изредка доводилось шить. А ты в море часто брался за иглу?

– Подводный народ не носит одежды. Иглы нам ни к чему, – ответил Чан И.

– Вот и не о чем спорить.

Цзи Юньхэ сделала шов и потянула за нить, продолжая хлопотать над выкройкой.

– Ты разнес приглашения, поэтому предоставь шитье мне. Я хотела подумать с тобой над платьем и внезапно сообразила, что придумывать нечего. Все равно получится сшить только что-то совсем незатейливое. Ты, главное, не придирайся потом. Мы сыграем свадьбу в простых и скромных одеждах.

– Хорошо.

Тритон и не думал попрекать ее. В конце концов, подводные жители даже во время самых пышных свадебных церемоний обходятся без подвенечных нарядов. Сидя в сторонке, Чан И молча наблюдал за тем, как порхает игла в руках Цзи Юньхэ.

– Ты раздал все приглашения? – поинтересовалась она между делом.

– Да, все обещали прийти.

– Правда, что на севере недавно ввели сухой закон?

– На изготовление вина уходит зерно, которым можно многих прокормить. Из-за напряженных обстоятельств мы ввели запрет на производство и продажу вина.

– Тогда давай обойдемся чаем, – предложила Цзи Юньхэ. – Он ведь еще остался?

– Запасы чая еще есть.

Им редко доводилось обсуждать подобные вещи: еду, одежду, быт. Но эти немногословные беседы о хозяйственных мелочах дарили ощущение, будто они вели мирную и спокойную жизнь.

Чан И зажмурился. Рядом с Цзи Юньхэ он чувствовал уют и безмятежность, совсем как в далеком прошлом, когда отдыхал внутри гигантской раковины, скрытой в морской глубине, где нет ни волн, ни штормов. С тех пор как его вытащили на берег, Чан И ни разу ничего подобного не ощущал.

В мягком сиянии свечи лицо Цзи Юньхэ выглядело нежным и кротким. Девушка говорила о всяких пустяках, в уголках ее губ притаилась улыбка. Тритон догадывался, что Цзи Юньхэ, должно быть, чувствует то же самое, что и он. Какое-то время Чан И наблюдал за движением ее губ и вслушивался в слова. Внезапно его сердце дрогнуло. Он подошел, нагнулся и поцеловал девушку в губы.

Цзи Юньхэ вздрогнула, игла в ее руке взметнулась и уколола Чан И в подбородок. Она хотела посторониться, чтобы осмотреть ранку, однако тритона не волновали мелкие царапины. Одной рукой он сжал ладонь Цзи Юньхэ, а другой придержал ее голову, глубже впиваясь в мягкие губы. Сначала Цзи Юньхэ попыталась вырваться, но вскоре перестала сопротивляться и ответила на поцелуй.

Свеча уронила немало восковых капель, прежде чем Чан И отпустил Цзи Юньхэ. Ее дыхание сбилось, к лицу и губам прихлынула кровь. Страстный поцелуй оставил след и на лице Чан И: его губы наконец порозовели. Девушка и тритон глядели друг на друга с небывалой нежностью.

Первой нарушила молчание Цзи Юньхэ.

– Чан И, – заговорила она, но тритон приложил палец к ее губам.

– Юньхэ, обычно ты говоришь и действуешь первой. Позволь, в этот раз первым буду я.

Она молча смотрела на него, ожидая продолжения. Чан И взял ее на руки, отнес во внутренние покои и бережно уложил на кровать.

– Я хочу пойти против правил, Юньхэ.

Тритон всегда был на редкость законопослушен, и Цзи Юньхэ решила немного усложнить ему задачу.

– Разве почтенный владыка севера может нарушать правила?

Чан И растерялся и захлопал глазами. Очевидно, он ожидал услышать другой ответ. Подумав немного, тритон пришел к выводу, что Цзи Юньхэ безусловно права.

– Тогда отдыхай… – сказал тритон и хотел выпрямиться.

Прежде чем он успел договорить, Цзи Юньхэ схватила его за ворот и притянула к себе. Их дыхание переплелось, и взаимное притяжение, которое на миг ослабло из-за ехидного замечания Цзи Юньхэ, вновь толкнуло девушку и тритона в объятия друг друга.

Чан И из последних сил попытался внять голосу разума и снова сесть, однако Цзи Юньхэ крепко держала его за шиворот и не отпускала.

– Ты предлагаешь мне отдохнуть?

– Да, – кивнул Чан И. – Отдыхай. Ты очень устала за день.

Девушка посмотрела на покрасневшие уши тритона и рассмеялась:

– Ты уверен?

– Уверен.

– Без тебя?

– Разумеется. – Чан И отвел глаза в сторону. – Не будем спешить…

Цзи Юньхэ приблизила губы к его уху и прошептала:

– Я не могу больше ждать.

Ее хриплый голос проникал в ухо тритона и, как рыболовный крючок, выуживал на поверхность самые потаенные и несбыточные желания.