Цзи Юньхэ прониклась к Цин Цзи глубокой симпатией. Ее свободные манеры и показная беспечность свидетельствовали о скрытой внутренней силе. Держаться с подобной уверенностью могли только те, кто сам распоряжается собственной жизнью.

Любимый человек на несколько десятилетий заточил Цин Цзи внутри печати Десяти Сторон, а когда она вырвалась на свободу, возлюбленный был уже мертв. Мученица не питала ненависти и не роптала. Она спокойно приняла судьбу, которая обрекла ее на вечную разлуку с любимым. Всякий раз, когда Ло Цзиньсан упоминала Нин Жочу, возмущаясь тем, как несправедливо Великий Мастер обошелся с ее новой подругой, Цин Цзи только махала рукой, признавая, что полюбила не того, обожглась и оставила обиды в прошлом. Цзи Юньхэ восхищалась Цин Цзи.

Общество двух гостий скрасило жизнь больной, но она по-прежнему угасала. Спустя два дня ей уже не хотелось подниматься с постели, а слушая болтовню Ло Цзиньсан и Цин Цзи, она впадала в полузабытье. Ей приходило на ум, что, отпусти ее Чан И на все четыре стороны теперь – она бы не ушла далеко.

Цзи Юньхэ чувствовала, что конец ее уже близок, и с каждым днем спала все дольше. Просыпаясь, она видела подле кровати Чан И. Тритон не занимался делами и не читал, а просто смотрел на спящую. И отводил взгляд в сторону, только когда Цзи Юньхэ открывала глаза.

– Боишься, что однажды я не проснусь? – как-то раз пошутила Цзи Юньхэ.

У Чан И дрогнули уголки губ. Вместо ответа он взял чашу с лекарством и протянул ее Цзи Юньхэ:

– Выпей.

День ото дня лекарство горчило все больше. В очередной раз почуяв знакомый запах, Цзи Юньхэ нахмурилась:

– Я днем и ночью пью эту гадость, но мне не становится лучше. Хочешь сделать доброе дело – Чан И, приготовь для меня гроб.

Он же упорно протягивал чашу и сверлил Цзи Юньхэ взглядом, пока она не сдалась.

– До чего же ты упряма, большехвостая рыба, – вздохнула девушка.

Она взяла чашу, осушила ее и повертела в руках, разглядывая осадок, который образовался на дне.

– А если это лекарство когда-нибудь меня прикончит, получится, что ты исполнил мое желание?

Цзи Юньхэ всего лишь улыбалась и шутила, однако, резко вскинув глаза, она уловила на лице Чан И чувства, которые тот не успел скрыть за маской безразличия. Он был ошеломлен и выглядел потерянным. Слова Цзи Юньхэ ударили тритона под дых, словно остановив его сердце. Цзи Юньхэ этого не ожидала.

– Я… шучу. – Девушка растянула губы в широкой улыбке. – Благодаря тебе я буду жить, пока не станет совсем худо. Ты не позволишь мне умереть так легко.

Чан И выхватил чашу из рук Цзи Юньхэ, встал, не поднимая глаз, и отвернулся. Кончики длинных серебристые волос скользнули по пальцам девушки. Неизменно гордый мужской силуэт в одно мгновение сгорбился и утратил привычную решительность.

Цзи Юньхэ было невыносимо на это смотреть. Она опустила голову и поспешно сменила тему:

– Сегодня девчушка Цзиньсан обмолвилась, что Линь Хаоцина вроде как вызвали к правителю. Императорский двор давно ведет войну с севером и за это время обращался к покорителям демонов всех четырех земель, но Линь Хаоцина вызывают в столицу впервые. Что они затевают?

Обычно Чан И отвечал, что это не ее ума дело. Сегодня же ему, видимо, тоже захотелось разрядить обстановку. Остановившись перед ширмой, он сказал:

– Неважно, что они затевают. Император и Наставник государства утратили поддержку в сердцах народа. Линь Хаоцин не сможет им помочь.

Перед тем как исчезнуть за ширмой, Чан И наконец обернулся и посмотрел в глаза Цзи Юньхэ.

Та улыбнулась:

– Ты поработай, а я пока посплю.

С этими словами девушка улеглась поудобнее и укрылась одеялом, спрятавшись от взгляда Чан И. Она умиротворенно закрыла глаза. Как хорошо, что ее с Чан И ничто не связывает. Никто не догадывался, как сильно она хотела состариться вместе с любимым и как страдала оттого, что времени на это у нее не осталось… Цзи Юньхэ погрузилась в сон.

В приоткрытое окно задул ветер, раскачивая полог кровати. Сквозь сон Цзи Юньхэ почувствовала холодное дуновение, но не проснулась. Вместе со свежим ветром в комнату проникла женщина в белых одеждах. Она протянула Цзи Юньхэ руку, и девушка, сама не зная почему, ответила тем же, хоть и понимала, что грезит и что давать загадочной гостье руку наверняка было опрометчиво. Гостья сжала худую ладонь Цзи Юньхэ, и в сознании больной прозвучал женский голос – отчетливо как никогда:

– Осталось мало времени, я одолжу тебе свои глаза.

Незнакомка переплела свои пальцы с пальцами Цзи Юньхэ. Прогремел удар, точно сердце с размаха налетело на грудную клетку. Цзи Юньхэ перенеслась в пространстве на несколько ли. Задрожав всем телом, она резко открыла глаза. Женщина в белом исчезла, впереди полыхнул яркий свет, словно Цзи Юньхэ смотрела на солнце, не в силах ничего разглядеть.

Когда сияние слегка потускнело, в его глубине возникли две фигуры – мужская и женская. Юноша предстал в виде силуэта, а женщина… Это была та самая женщина, которая являлась Цзи Юньхэ во сне.

Они стояли лицом друг к другу. В глазах юноши, тоже облаченного в белые одежды, горело восхищение.

Сцена длилась совсем недолго: не успела Цзи Юньхэ моргнуть, как видение рассеялось, подобно химере. Повсюду вновь разлился яркий свет, даже женщина в белом исчезла.

– Что это?

– Прошлое, которое я помню, – произнес голос в голове Цзи Юньхэ. Женщина в белом не появлялась, но Цзи Юньхэ знала, что это она. – То, что ты видишь сейчас, я видела раньше. Теперь мои глаза стали твоими.

– Ты отдала мне свои глаза? Зачем? Кто ты такая? – недоумевала потрясенная Цзи Юньхэ.

– Скажи Цин Цзи… – Женщина оставила вопросы без ответа и заговорила о своем. – Великого Мастера, Нин Жочу, убил нынешний Наставник государства.

Женский голос затих, и перед Цзи Юньхэ возникло новое зрелище.

Да… Это был Великий Мастер… но совсем еще юный. Перед ним стоял другой юноша. Они водили пальцами по схеме печати Десяти Сторон и что-то горячо обсуждали. Цзи Юньхэ легко догадалась, что перед ней нынешний Наставник государства в юности и Нин Жочу. Похоже, Великий Мастер узнал о печати Десяти Сторон от Наставника государства?

Нин Жочу о чем-то спросил, но собеседник забрал схему и развернулся, собираясь уйти. Нин Жочу догнал его и выхватил лист бумаги.

В смятении Цзи Юньхэ широко раскрыла глаза:

– Разве они не учились вместе? И разве Нин Жочу не погиб, создавая печать Десяти Сторон?

– Он солгал, – заявила женщина. – Убедил Нин Жочу, что для создания печати хватит силы десяти великих мастеров. Обещал, что зеленокрылая птица Луань не погибнет, а печать никого не убьет и тот сможет проникнуть внутрь.

Цзи Юньхэ оторопело разглядывала двух соучеников. Внезапно ей вспомнился райский уголок, созданный птицей Луань внутри печати, и женщина-двойник, прикованная к пруду. В двойнике воплотились любовь и тоска покинутой Цин Цзи. В памяти тут же возникла другая картина: как Цзи Юньхэ, чтобы выбраться из печати вместе с Чан И, выдала себя за Нин Жочу и развеяла тоску демоницы и как та исполнила прощальный танец, а затем исчезла.

А теперь выходит, что все эти годы возлюбленный не обманывал Цин Цзи? Он и правда хотел воссоединиться с Цин Цзи внутри печати.

– Скажи Цин Цзи, что нынешний Наставник государства убил Нин Жочу. Пусть она отомстит.

Цзи Юньхэ завертела головой, оглядываясь по сторонам, однако женщины в белом нигде не было.

– Кто ты такая? Откуда все это знаешь и зачем рассказала мне? Чего ты добиваешься?

– Я хочу его смерти.

– Кого? Нынешнего Наставника государства? Ты хочешь, чтобы Цин Цзи убила его?

– Так я искуплю свою вину…

Женский голос умолк. Цзи Юньхэ собиралась спросить что-то еще, но ветер внезапно стих, что-то укололо девушку в лоб, и сияние померкло. На короткий миг вокруг воцарилась кромешная тьма, а потом Цзи Юньхэ медленно открыла глаза.

Она увидела хмурое лицо монаха Кунмина, который извлекал из ее лба серебряную иглу.