СЛОВА.
«Да, она кандидатка на самоубийство» — это одно из самых страшных слов буржуазного общества. Если кто-нибудь, вследствие всех разочарований этой «несвятой», варварской, ненужно жестокой жизни, теряет наконец, против своего желания и воли, охоту существовать, тогда буржуазное общество, в отместку за то, что оно само переносит этот свинушник «жизни» удобно, просто и покорно, как вполне естественную вещь, дает ему или ей почетное звание: «Да, она кандидатка на самоубийство, она не доросла до требований этой жизни!»
Она, слава богу, создана иначе!
Она не позволяет гнуть и ломать себя по «Экономическим» или «социальным» мотивам, нет, она внутренно восстает с плачем или без слез, и отказывается прилично, благородно от того, чтобы как-нибудь войти в ряд и подчиниться порядку, к которому она ведь, слава богу, и не принадлежит!
Горе тем, кто в какой-либо форме уступает. Бог, природа и внутренняя судьба карают немилосердно, хотя бы лишь через десятки лет, за их вероломное отступление от своего жизненного идеализма! Они погибают, не замечая того; их покинутые жизненные идеалы душат их медленно, незаметно и никто, кроме поэта, не видит, отчего они стареют, падают и погибают!
ПЕРЕЖИВАНИЕ.
Каждому человеку его восприятие жизни кажется самым необыкновенным в этом и без того изумительном мире. Но когда, занятый воспоминаниями о каком-либо выдающемся событии своей жизни, романтически разукрашенном, он начинает рассказывать, то невольно замечает, что это не производит никакого впечатления не только на других, но и на него самого. А потому он начинает входить в неприятный, горячий, навязчивый экстаз по поводу ничего не стоящего, ничего не говорящего отдельного случая из ничего не говорящей совершенно изолированной жизни. Вместе с тем он замечает, что все это для всех, а, главное, для него самого, ничего не значащее событие, несвойственная каждому прирожденная мания величия в течение бледных лет превратила его в нечто «исключительное в жизни». И он старается, какой бы то ни было ценой, внушить это другим!
ОБЩЕНИЕ.
Замечательно, что большинство людей не чувствуют, не желают понять, что с ними не хотят иметь дело, особенно с их так называемыми содержательными, скучными беседами. Этими разговорами вас отвлекают от вашего собственного я, от вашей собственной полной отчаяния жизни, от всех действительно болезненных состояний вашей разочарованной, дорогой вам души. Получается обман. Над безднами вашей жизни возвели мост, в то время как вы знаете, что через эти бездны никак нельзя перекинуть моста. Мы сами себя обманываем. Помочь друг другу могут лишь те люди, которые действительно хотят себе помочь, для которых действовать, хотя бы в маленьком, ограниченном кругу, как Христос, является вопросом чести. «Снобы», ожидающие признания других, как «душевной добычи», исключены из этого отношения к жизни раз навсегда. Альтруизм сам по себе ничто, но находить в альтруизме свою глубочайшую душевную выгоду — это все!
ПЕРВЫЙ СНЕГ.
Изумительная жизнь!
Опять первый снег, приводящий всех в изумление!
Газеты обсуждают белое, пушистое, легко преходящее покрывало на старых,
коричнево-красных крышах.
Совсем недавно стояла красно-золотистая осень.
Только что верили, и нет больше веры. Никогда не нужно верить!
Зимняя одежда кажется слишком тяжелой, обременительной, излишней,
а осенняя одежда слишком легка.
Паула вышла замуж в Иннсбруке,
любуется северной цепью гор, что глядит вниз на широкую городскую площадь.
Непритязательные люди чувствуют себя хорошо в вечном, одинаковом движении жизни.
Но есть души, нет — духи,
стремящиеся вперед, вверх,
и видящие в равномерности постоянное
самоотравление! Уничтожение!
Если не происходит ничего особенного,
нет ничего особенного,
разве твоей душе нужно богатство содержания?!?
Ты доволен тем скудным, малым,
«что у тебя нет рака в желудке»!?!
Как мало лишнего, особенного, подарила
тебе природа в своем летнем великолепии,
если ты в конце концов удовлетворяешься
своим трусливо добытым покоем
равномерных дней?!?
Опять выпал «первый снег», 3/12. 1917,
и коричнево-красные крыши,
слегка покрылись белыми хлопьями.
Это не надолго.
Ты удивлен, что так мало
чему можно удивляться?!
Удивляйся тому,
что тебя это еще удивляет!?!
РАЗНИЦА.
Это одно из самых глубоких отличий мужской натуры. Кто-нибудь вдруг, в «ресторане», в «кафе», на улице, где бы то ни было, не желая даже того, глубоко очарован женщиной, становится вдруг поэтом, мечтателем, меланхоликом, познав вдруг нирвану всего бытия. Или же кто-нибудь пытается неловко удовлетворить свою суетность, «нарочно» давая понять женщине, что она ему не безразлична и что она его «покорила». Он, само собою разумеется, хочет повесить на своем пустом, суетном кушаке новый скальп покоренной женщины.
Между настоящим, альтруистическим восторгом перед женской прелестью и вашими наглыми, бесстыдными, суетными чувствами людей дурной породы лежит целый непонятый мир. Вы, конечно, не поймете никогда, каким образом может сирень осчастливить нас сама по себе своим голубым ароматом!?!
БРАК.
Если нужно для того, чтобы жить удобно,
приносить все эти жертвы,
то было бы гораздо удобнее жить без удобств.
Нет такого «единения», которого бы мы желали,
потому что оно нам необходимо! Существует
только одно единение, которое нельзя ничем разрушить!
Самая преступная жизненная философия: «Да, так оно есть, как, к сожалению, должно быть!»
Восстаньте, подымитесь вверх к жизненным идеалам; но уступать, сгибаться ради пищи одежды etc., какое неверное понимание мнимого счастья?!? Плохие, неверно рассчитанные сделки, заключенные с жизнью, означают преждевременое банкротство! Лучше подождите немного. Тогда, по крайней мере, вы погибнете на вашем органическом пути безболезненнее, чем на том, что вам навязан судьбой!
При таких «компромиссах» в личности умирает благородный человек, остается «соглашатель!» Но «человека» уже нет больше!
БОЛЕЗНЬ.
Вот уже много недель, как я болен,
совершенно неэластичен!
Стал таким, как все здоровые!
Но нам нужно совершить больше, нежели тем, всегда здоровым. Мы должны остаться «эластичными»!
Мы должны попытаться при помощи нашего духа, нашей души и небольшого, дарованного милостью судьбы (хорошая наследственность!?) таланта,
показать другим их страшное заблуждение относительно внешне драгоценной жизни, сотканной из глупости и трусости, для того, чтобы следующее поколение, по крайней мере, не оставалось перед лицом жизни таким опасно и глупо равнодушным!
Когда я болен, и во мне нет больше жизненной эластичности,
мне кажется, что я пал глубоко до состояния нормального здоровья,
словом, я как бы здоров. Ужасно!
Какие у здорового интересы?! Просвещать как-нибудь в какой-нибудь области человечество?! Ничуть.
Они стремятся вперед за счет других, толкаются,
всем, кто поддается обману,
выдают X за Z.
Мое здоровье заключается в том, чтобы взирать неумолимо анормально на все бедствия, исторически
причиняющиеся не-эластичными, с виду нормальными людьми,
и надеяться вечно,
что так называемые здравые взгляды
уступят наконец место истинной правде
во всех областях этого коварного бытия,
этого загадочного, глубоко лживого бытия,
