'Что!'
Я не могу. Фрита.
Олин увидел выражение лица Дрема, но все равно продолжил.
'Мы должны уйти, сейчас. Пока у нас есть шанс".
'Па, как ты можешь так говорить?'
'Дрем, ты обычно практичен. Подумай. Я уже сказал тебе, что я планирую делать". Он поднес руку к мечу, висевшему на кожаном ремне у его бедра, лезвие было обмотано кожей и овчиной.
Асрот. Драссил. Когда на нас напали, похитили Фриту, я почти забыл о своих планах по уничтожению повелителя демонов.
'Хильдит и Ульф сказали нам, что мы участвуем в расследовании смерти Колдера. Думаешь, нам просто так позволят уйти? А теперь против нас разгорелась кровная месть. Целый город шахтеров и трапперов жаждет нашей крови. Я уже говорил тебе: здесь что-то не так, и мы должны уехать, пока не стало слишком поздно. Это прекрасная возможность, пока горожане и те, кто желает нам смерти, бродят по снегу вслепую среди этих лесов. Мы можем просто развернуться и пойти обратно, и никто не узнает об этом в течение долгого времени. У нас будет день форы. Надо идти".
Он отпустил запястье Дрема и просто выдержал его взгляд. Его взгляд выражал скорбь, он явно знал, какое потрясение испытывает Дрем из-за Фриты.
Ты прав, - сказал Дрем, - это логично. В этом есть смысл. Но... Фрита... Он прервался, не зная, что он хотел сказать, просто понимая, что чувствует себя разорванным, через него проходили эмоции, которые он не мог выразить словами. Он посмотрел на отца, чувствуя себя настолько несчастным и противоречивым, насколько он когда-либо мог вспомнить.
Его отец вздохнул и кивнул.
Мы доведем дело до конца, - сказал он, - найдем Фриту...
Живой или мертвый, Дрем закончил предложение отца.
'А потом мы уйдем, быстро и тихо, как только сможем', - добавил Олин.
Спасибо, папа, - сказал Дрем, и его охватило облегчение. Отказаться от нее сейчас было бы неправильно.
Олин взял на себя инициативу, продвигаясь вперед по снегу. Гончие молчали, и Дрем не видел никого ни слева, ни справа, только снег и его постоянное мельтешение у его лица. Глаза Олина были устремлены на листву вокруг них, на ветки и кусты. Один раз он приостановился, поднимая листья, которые срывались, проскакивали мимо; затем он зашагал быстрее.
И тут где-то впереди раздался лай гончих, яростный лай, близко, гораздо ближе, чем Дрем мог подумать, и он почувствовал, как сердце заколотилось в груди. Он перешел на бег, проскочив мимо своего отца, звук гончих становился все громче, теперь уже оглушительный, и менялся, рычание, рык, треск, визг и вой. Дрем ворвался на поляну, или, по крайней мере, теперь это была поляна, поскольку огромный белый медведь ломал ветки, рвал кусты и вырывал с корнем деревья в борьбе с гончими, которые выследили его и загнали в угол.
На снегу была кровь, одна гончая ползла, скуля и не работая задними лапами, другая лежала неподвижно, как каменная, с вывернутой под страшным углом головой. Другие кружили вокруг медведя, рыча и огрызаясь, а огромный зверь рычал и размахивал огромными когтями, похожими на косы.
Где Фрита? подумал Дрем, судорожно оглядываясь в поисках ее, но не увидел никаких следов. Надежда покинула его.
Зверь не оставил бы ее живой в своем логове или где-нибудь еще. Скорее, мертвую и припасенную. Он много раз видел, как это делают хищники, пряча свою жертву до тех пор, пока не почувствуют, что ее можно достать. Он почувствовал прилив гнева, ярости, какой никогда раньше не испытывал.
Я убью тебя, медведь, за то, что ты сделал.
Ульф ворвался на поляну, вокруг него собралась горстка мужчин, все они замерли на мгновение, изумленно глядя на белого зверя. Потом на него набросился человек, копье было направлено в грудь медведя, вонзаясь в мех и плоть, медведь взвыл от боли, дернул плечом, и когти раздробили древко копья, еще один взмах - и человек закружился в воздухе, за ним тянулась кровавая дуга. Он рухнул на землю, перекатился и больше не двигался.
Словно разрушив заклинание, гибель первого человека вывела остальных из оцепенения: Ульф зарычал, остальные бросились вперед, рассредоточились вокруг медведя, нанося ему удары своим оружием. Дрем бросился за ними, Олин следовал осторожнее, не снимая клинков. Дрем услышал отчетливый шипящий звук, увидел, как снежинки тают, превращаясь в пар там, где они касались черного меча его отца. Затем они стали частью сети, сомкнувшейся над белым медведем, Дрем наносил удары, когда тот резал или кусал в другом направлении, отпрыгивал назад, когда он бросал свой злобный взгляд в его сторону.
Это точно тот, из лосиной ямы, подумал Дрем, разглядывая его правую лапу, один длинный коготь которой явно отсутствовал.
Осталось только разделать тебя до конца.
На звере появились красные линии, кровь просачивалась в его шерсть, и все больше людей погибало, тех, кто был слишком медлителен или слишком безрассуден. Через несколько сотен ударов сердца пять человек лежали, истекая кровью, на лесной подстилке, только две собаки еще стояли, но на поляну просочилась горстка новых людей, и одним из них, как заметил Дрем, был Виспи Борода.
Медведь бросился вперед, зацепил когтями бедро воина, пытавшегося отпрыгнуть в сторону, повалил его на землю, а голова медведя на длинной мощной шее метнулась вперед, челюсти с хрустом сомкнулись на туловище мужчины, подняли его в воздух и встряхнули, как терьер крысу. Кровь брызнула фонтаном, крики мужчины стали более громкими и внезапно смолкли, когда затрещали кости. Олин заскочил в тыл медведя и ударил зверя с двух рук, прочертив красную полосу по боку и ноге медведя, вонь от горящего мяса, шипение плоти и жира. Зверь взревел от боли, отбросил мертвеца и бросился вперед, прямо на Дрема, спасаясь от новой агонии. Оно врезалось в него и в толпу людей вокруг Дрема, посылая их вращаться и лететь по воздуху, как множество веток. Дрем рухнул на землю, воздух вытеснили из его легких. Он попытался пошевелиться, схватился рукой за рукоять своего клинка, и тут когтистая лапа впечаталась в землю возле его головы, и медвежья пасть заполнила его зрение. Он стоял над ним и смотрел на него сверху вниз, слюна капала с одного длинного зуба и попадала на лоб Дрема.
Он обнюхал его, раскрыл пасть и издал грозный рев, а затем рванулся прочь от него и рухнул в подлесок, исчезая в сумерках.
Только Олин все еще стоял на ногах, несколько человек стонали, пытаясь подняться. Олин подбежал к Дрему и помог ему встать на ноги, вернул меч в его руку.
Я в порядке, - ответил Дрем на обеспокоенный взгляд отца.
Я должен быть мертв. Это не убило меня".
Дрем переглянулся с отцом, и они последовали за медведем, двигаясь быстро, не совсем бегом, по звукам, раздававшимся впереди, им было легко следить за зверем.
Шум медведя постепенно стихал, несмотря на то, что Дрем и Олин ускоряли шаг, в груди Дрема поселилось чувство безысходности. В конце концов Олин остановился, сумерки сгустились вокруг него.
Мы не догоним его в беге", - сказал его отец. И вообще, у него нет Фриты, ты же видел. Он мог обронить или выбросить ее где-нибудь в лесу. Лучше всего проследить его путь. А потом...
Мы найдем мертвое тело Фриты в снегу и лесной подстилке, мрачно подумал Дрем.
‘She may have escaped the bear of her own accord,’ Olin said. ‘She may still live.’ Drem could tell that his da didn’t believe that, though. And neither did he.
Дрем кивнул, признавая свое поражение. Лес молчал вокруг них, окутанный тенью, снег все еще падал, хотя он скорее чувствовал его, чем видел, сумерки скрывали мир в серых тонах. Вдалеке послышался голос, зов рога, слабый и далекий.
'Ульф и Хильдит, перегруппировываются. Наверное, лучше разбить здесь лагерь, чем пытаться вернуться домой пешком", - сказал Олин.
Думаю, ты прав, и пора уходить, па, - сказал Дрем, - в темноте, где нас не хватятся. Фрита, должно быть, мертва, хотя мне бы очень хотелось, чтобы это было не так".
