— Ха. Да, это еще мягко сказано.

Я поставила перед ним чашку кофе и тарелку с печеньем и скользнула обратно на своё место.

— Наверно, следует сразу расставить все точки над i, — сказал он. — Я не собираюсь тебя арестовывать.

Я проглотила огромный кусок пирога.

— И правильно, тем более что я ничего и не сделала.

Он поднял брови.

— Ну, если бы я захотел придраться, то, вероятно, обвинил бы тебя в нападении с веслом на Коротышку Джонсона.

— Поскольку он в нас стрелял, это была всего лишь самооборона. А ты — женоненавистник.

Картер уронил печенье и уставился на меня.

— В вас стреляли?

— Из дробовика. Но эти шарики жалят, и к тому же он испортил мою новехонькую футболку. А еще, стреляющие в меня люди в целом бесят.

Картер рассмеялся.

— Держу пари. Раз уж Коротышка забыл сообщить мне о стрельбе, пожалуй, придираться не стану.

— Итак, позволь-ка уточнить: ты видел, как я огрела его веслом. Однако не знал, что это из-за стрельбы. Но войдя ко мне, сам же сходу заявил, мол, не собираешься меня арестовывать. Почему, черт возьми?

Помощник шерифа пожал плечами.

— Зная Коротышку, я решил, что он, скорее всего, что-то натворил — за что и схлопотал. Так оно и вышло. Кроме того, он разбил борт у моего грузовика, а у самого нет даже страховки на лодку. Вероятно, он банкрот. Мне придется либо заплатить за ремонт самому, либо оформлять страховку под проценты.

— Логично… и скучно. — Я отпила глоток кофе. — Если ты пришёл не для того, чтобы меня арестовать, то проясни, зачем ты здесь?

Он улыбнулся.

— А может, я пришел только ради печенья.

— О, я бы точно купилась на эту сказочку, если бы ты знал, что у меня есть печенье до того, как я открыла дверь.

— Я опытный детектив. Ты так уверена, что я не знал?

— Если только уже не залез в мой дом.

Картер рассмеялся.

— Нет, взлом и проникновение — это по вашей с боевым дуэтом части.

— Совершенно не понимаю, о чем ты.

— Не сомневаюсь.

Он отпил из чашки и несколько секунд вглядывался в окно. Наконец пристально посмотрел на меня.

— Послушай, я пришел, чтобы попросить тебя об одной услуге.

— Да неужели? Из всего, что я могла бы представить, такого точно нет в моем списке. Чем же я могу помочь самому правильному парню в Греховодье?

— Присмотри за Идой Белль — проследи, чтобы она никогда не оставалась одна, а главное — не общалась с местными.

Я нахмурилась.

— Не хочешь ли объяснить, почему просишь меня нянчиться с бабулькой?

— Сама же сегодня утром видела: эмоции у людей зашкаливают, и ничего хорошего из этого не выйдет. Ида Белль легко может стать козлом отпущения для дураков, а таких в Греховодье хватает.

Картер вздохнул, снова посмотрел в окно, затем перевел взгляд на меня.

— Нелегко в этом признаться, но меня беспокоит, что творится в нашем городе. Да, сегодня утром я тебя прижал, но не считаю причастной к тому беспорядку или чему-то ещё. Тебе просто чертовски не везет оказываться в самой гуще событий.

При нормальных обстоятельствах, я могла бы позлорадствовать пару секунд. Но тут мое внимание сосредоточилось на первой его фразе и интонации. То, что Картер мне сознался, как обеспокоен, уже казалось невероятным. Только это не было обычной тревогой, в его голосе я услышала страх.

— Просто стечение обстоятельств, — сказала я. — Всё сразу на тебя свалилось. Да, многовато, но не похоже, что эти убийства как-то связаны между собой.

— Конечно, но все это — огромная сверкающая неоновая вывеска о том, что наш город изменился далеко не в лучшую сторону.

— О. — Я отставила чашку и откинулась на спинку стула. — Пожалуй, об этом я и не подумала.

Картер вздохнул.

— Да. Когда по окончании службы в морской пехоте я решил вернуться домой, то надеялся забыть те восемь лет в Ираке.

Меня захлестнула волна симпатии к Картеру, и я пожалела, что не могу как следует ему посочувствовать. Ведь Сэнди-Сью Морроу, выдающийся библиотекарь, понятия не имела, что пришлось испытать морпеху; а вот Фортуна Реддинг чертовски хорошо знала, какой ад творится во время войны.

— Я тебя не виню, — тихо проговорила я.

— Мне было восемнадцать, когда я укатил в учебный лагерь. От души верил: Греховодье — скучнейший город на земле. Вернувшись, я чертовски надеялся, что так оно и есть.

— Но нет.

— Поначалу казалось да — наверное, судьба дала мне эдакий медовый месяц, — но теперь… — Помощник шерифа покачал головой. — Греховодье стало другим.

— Несомненно, в этом есть зерно истины, но изменился и ты сам.

Картер посмотрел на меня, и на его лице промелькнуло удивление.

— Ты вернулся домой, — продолжала я, — надеясь найти тот же самый город, из которого уехал ещё мальчиком. Однако не учёл, что теперь ты мужчина с совершенно другим взглядом на жизнь. Даже если бы городок не изменился, держу пари, ты все равно смотрел бы на него по-другому.

Легкая улыбка скользнула по его лицу.

— Знаешь, иногда ты довольно умна.

— Только иногда?

— Сегодня утром твоя нога застряла в унитазе.

Я рассмеялась.

— Да ладно, только не надо придираться…

— Внимание к мелочам как бы часть моей работы. — Он взглянул на часы. — И мне пора к ней возвращаться. Подумаешь насчет моей просьбы?

Я кивнула.

— Сделаю все возможное, чтобы Ида Белль оставалась в доме и с благонадежными для суда свидетелями. Вот только обещать ничего не могу. Она хитрая.

— Ха, — усмехнулся Картер, вставая из-за стола. — Она такая.

Я последовала за ним к входной двери, а он остановился и обернулся, всего в нескольких дюймах от меня.

— Ты сказала, просьба об одолжении не входила в список поводов, из-за которых, по-твоему, я мог сюда прийти. А что там есть еще?

Всё происходило как в плохом любовном романе, что Герти заставила прочитать неделю назад, в рамках приобщения меня к обычной жизни. Горящий взгляд, сексуальная улыбка… такая банальщина. Но будь я проклята, если это не действовало.

Я почувствовала покалывание в животе, сердце учащенно забилось.

«Боже мой, я как шестнадцатилетняя девчонка».

Очаровашка коснулся пальцем моей щеки, смахивая прядь, и мое тело мгновенно отозвалось. От такого невинного прикосновения кожу словно закололо иголочками. Потом он наклонился ко мне, и я поняла: Картер хочет меня поцеловать.

Разум раздирали противоречивые эмоции: вытолкнуть наглеца за дверь и запереться, или завалить его на ковёр в гостиной и накинуться здесь и сейчас? Голова пошла кругом. У меня никогда ещё не было такого выплеска адреналина. Даже когда я в первый раз собиралась убить.

И только я решила оставить всё как есть и посмотреть, куда это нас выведет, как в мою дверь позвонили. Громкое раздражающее жужжание окончательно разрушило момент, и мы отскочили друг от друга в разные стороны.

— Спасибо за печенье, — проговорил Картер, открывая дверь, и прошел мимо моей подруги на улицу. — Добрый вечер, Элли.

— Пока, Картер — ответила та и вопросительно посмотрела на меня. — Полагаю, это хороший знак, что ты не в наручниках?

Я мысленно представила себя голой и в наручниках и почувствовала, как румянец поднимается вверх по шее. Мгновенно прогнав совершенно неуместный образ, я махнула Элли, чтобы заходила внутрь.

Она последовала за мной на кухню и села за стол, изучая меня, пока я наливала ей кофе.

— Я ведь ничему не помешала? — поинтересовалась Элли.

— Нет, Картер заявился по работе и уже собирался уходить.

Она отпила глоток кофе и, прищурившись, принялась меня разглядывать.

— Тогда почему ты покраснела?

— Я не краснею. В Луизиане июнь. Мне жарко.

— А теперь ты лжешь. — Элли вытаращила глаза. — О боже. Он конкретно подкатил к тебе!

— Нет, ничего такого. — Хотя я была практически уверена, что Картер собирался ко мне подкатить, но ничего же не случилось. Так что технически я не врала.

— О. — Элли слегка огорчилась. — А ты бы хотела?