— Ты должна быть с детьми. — Я застонал, перекатился на бок и достал салфетку, чтобы вытереть рот.

— Твоя мать, Нил и армия охранников находятся с ними на конспиративной квартире. — Она нахмурилась, доставая из сумки жидкость для полоскания рта и мочалку. Она спустила воду в туалете и включила кран. Я должен был встать, но у меня просто не было на это сил.

— Когда Мел проснется, она надерет тебе задницу за то, что ты вот так разваливаешься на части, а она даже не мертва, — заявила она, намочила полотенце, а затем выдала ее.

— Тогда почему мне кажется, что она умирает?

— Может быть, потому что ты чувствуешь себя виноватым. Тоже чувство, что было с Седриком, и ты не хочешь чувствовать себя так снова, — ответила она, присаживаясь на корточки рядом со мной. — Ты бы предпочел быть там, на кровати, верно?

Очевидно, все эти консультации по браку не прошли мимо нее.

— Почему ты здесь?

— Потому что мы семья, и потому что я знаю, где найти сердце Мел.

— Что?

Она сунула мне в лицо крошечный флакончик с ополаскивателем для рта. Схватив его, я поднялся с пола и бросил его обратно.

— Ты знаешь, где достать ей сердце?

Она протянула мне полотенце.

— Кора…

— Да, знаю. Так что перестань жалеть себя и пойдем, пока она снова не попыталась нас покинуть.

Взяв у нее салфетку, я вытер лицо, когда она схватила свою сумочку.

— Куда мы идем?

Она не ответила, просто вышла из комнаты. Затем я заметил Мину, склонившуюся над планшетом, которая разговаривала по телефону. Она резко повернула к нам голову и сдвинула очки на нос. Федель стоял рядом с ней, тоже разговаривал по телефону. Они оба посмотрели на нас.

— У нас есть сердце. Займитесь поиском стрелка.

Я не уверен, что это не сон, но ничего не сказал.

— Кора, я не хочу повторяться дважды: куда мы идём?

— В Онкологическое отделение, — заявила она, нажимая кнопку лифта.

КОРА

16:15 ДНЯ

Среди ирландцев ходила шутка, что Каллаханы стали могущественными, продав свои души дьяволу. Независимо от того, родился ли ты в семье Каллахан или попал в семью через брак, цена была одинаковой. Несмотря на то, что это было сказано за кружкой пива, я не думаю, что это была шутка — или, по крайней мере, не для меня. Когда двери лифта открылись, и я снова оказалась в жалком онкологическом отделении, наблюдая, как мимо проходят мужчины, женщины и дети с облысевшими головами, единственными волосами на которых были ресницы. Я заплачу за все дерьмо, которое сделала или сделаю ради этой семьи… когда-нибудь, если не сегодня.

— Палата № 591, — сказала я, следуя за ним, когда он шел, почти бежал, мимо каждой из дверей дальше по коридору. Я ни с кем не встречалась взглядом, просто продолжала идти, пока мы не остановились прямо перед окном, которое позволило нам заглянуть внутрь.

Он задумался, его брови сошлись на переносице.

— Кто это?

— Разве это имеет значение?

Он не ответил, потому что для него это не имело значения, но все еще хотел получить ответ.

— Имани Уилсон, — ответила я, наблюдая, как она спит.

— Твоя кузина, — вспомнил он, наконец встретившись со мной взглядом. — Я думал, Деклан отправил ее в психиатрическую больницу Норт-Маунт после того, как она пыталась…

— Убить меня?

— Да. — Казалось, что это было целую жизнь назад, Имани, ее парень Отис, которого Деклан убил в мою честь — хаос, который был в моей жизни до того, как я вышла замуж за Деклана и поняла, что мир еще более испорчен, чем я думала. — У нее тоже рак яичников… Из-за этого я перевезла ее в эту больницу. Утром она начнет химиотерапию. Если она ее переживет, каждая клетка ее тела будет уничтожена. Врачи говорят, что она абсолютно здорова, за исключением яичников. У нее четвертая отрицательная группа крови, ей 30 лет, и я имею право голоса при принятии медицинских решений; это было частью сделки, по которой я оплачиваю ее лечение.

Впервые с тех пор, как я пришла в больницу, Лиам выпрямился, на его губах играла небольшая, но злая ухмылка, выражение лица было холодным.

— Что означает, что если она умрет, у тебя есть право голоса, кому достанутся ее органы, — сказал он больше для себя, чем для меня, уже потянувшись к дверной ручке, когда я остановила его. — Кора…

— Я уже договорилась, — ответила я, кивая врачу за постом медсестер. Он не сказал мне ни слова и просто вошел в палату Имани.

— Как? — Лиам спросил меня, наблюдая, как доктор меняет ей капельницу.

Как я заставила его нарушить все клятвы, которые он когда-либо давал?

— Два миллиона карточных долгов. Вот какими хладнокровными и безжалостными могут быть люди… — Однако у меня не было права судить его.

— Я люблю этот город. — Ухмылка на его лице переросла в полноценную дьявольскую ухмылку.

Я хотела бы чувствовать себя хуже. Я хотела бы позаботиться об Имани, но мне было все равно. Если бы она умерла, ничего бы не поменялось. Никому не было бы дела. Если Мелоди умрет… начнется война, и это подвергнет опасности не только Деклана, но и наших детей. Никто другой не значил для меня больше, чем они, так что, если мне пришлось сделать это для них.

Это мир, где собаки едят собак, и я давным-давно наточила зубы.

ЛИАМ

16:23 ДНЯ

Потребовалось две минуты, чтобы Имани умерла, десять минут, чтобы Кора изобразила скорбь, прежде чем согласиться, и еще минута, чтобы они пришли за Мелоди.

Я снова оказался перед операционной, уставившись на двери, едва дыша.

— Босс.

— Не сейчас, Федель, — я не мог думать.

— Вы должны это увидеть. — Он протянул мне планшет, но все, что я увидел, было неровным изображением переулка, возможно, угла улицы.

— Что это?

— Стрелок. — Он увеличил изображение, и пиксели медленно сошлись вместе, пока я не уставился ни на кого иного, как на…

— Это…

— Лилин Тайян. — Он кивнул, и я мог видеть, что он дрожал, но было ли это от гнева или возбуждения, я не был уверен. — Вчера босс хотела, чтобы я проследил за ней и Эмилио. Она думала, что не может быть, чтобы она была просто недалекой наследницей, которая выходила замуж за дебила. Не успел я запустить поиск информацию о ней и Эмилио, как она выстрелила в босса. Я не думаю, что Эмилио знал, что она так быстро поймет, кто он такой, и в панике пытался от нее избавиться.

Мел была права: она была монстром, выставляющим себя напоказ, как и все остальные.

— Лиам.

Мы оба подняли глаза и увидели, что Мина все еще в окровавленной одежде.

— Что?

Она не ответила, вместо этого подняла телефон, чтобы показать текущую пресс-конференцию, проходящую в новостях. По экрану проплыл баннер: НОВЫЙ МЭР ЭКСТРЕННО ИЗБРАН.

Дамы и господа Чикаго, в связи с трагическими событиями, произошедшими в нашем городе за последние сорок восемь часов, окружной прокурор и представители власти города выбрали временного мэра, поскольку мы не можем быть городом без действующего правительства. Возможно, он молод, но он наиболее квалифицированный кандидат на эту должность. Пожалуйста, поприветствуйте нового мэра Чикаго Эмилио Эстебана Кортеса…

— Маленькая сучка. — Я зашипел сквозь зубы. Они все это спланировали. Лилин не просто запугала Мел, она сделала это, чтобы убрать ее с дороги. Обычно в таких ситуациях губернатор назначает мэра.

— Что мне делать? — Спросил Федель. — Цзю-Лун остановил Деклана и сказал, что все это было каким-то недоразумением.

Если это было недоразумением… Я задавался вопросом, что произойдет, когда мы, наконец, начнем понимать друг друга.

ГЛАВА 16

«Некоторые ублюдки думают, что могут лезть в мое дерьмо, но ты не можешь убить Петуха. Может, ты и можешь иногда его обмануть, но, сука, никто не убьет гребаного Петуха. Ты понимаешь, о чем я говорю?»

— Дэвид Седарис

ИТАН

10:08 ВЕЧЕРА

Я был хорош в итальянском… Когда все говорили медленно. Я хотел понимать, потому что ненавидел, когда люди говорили вокруг меня на незнакомом языке. Когда взрослые делали это, говорили на других языках, это было потому, что они не хотели, чтобы мы знали, о чем они говорят, а если мы не могли знать, то только потому, что это касалось нас.