— О чем ты говоришь? За мной охотились?

— Твой отец хотел, чтобы вы все ходили в школу. Ты знаешь, сколько раз он вмешивался, чтобы остановить снайперов, похитителей, людей, которые так сильно ненавидели нас и просто хотели пролить кровь Каллаханов? Мир холодный, грязный, болезненный и кровавый. Твои дети должны это знать, иначе они умрут, и я отказываюсь опускать в могилу кого-либо еще из этой семьи до того, как умру. Чувство вины перед твоим отцом не дает мне уснуть.

— Чувство вины?

Она кивнула, протягивая руку, чтобы коснуться его фотографии.

— Помнишь, я сказала, что твой отец сделал мне лучший подарок?

— Да, но ты так и не сказала, что именно.

— Контроль, — ответила она. — То, что сделала Мелоди, он планировал сделать много лет назад. Он сказал мне: Просто скажи мне, когда будешь готова попрощаться, и мы исчезнем. Он говорил это с самого начала, и он бы бросил все. Мы бы справились с этой жизнью, когда никто другой в этой семье не смог бы. Каждый раз, когда он был готов уйти — в твой шестнадцатый день рождения после того, как тебе стало лучше, в твой восемнадцатый день рождения, когда ты стал взрослым, в твой двадцать первый день рождения, даже через неделю после твоей свадьбы с Мелоди — он говорил, что мы должны уйти, но я не могла заставить себя оставить вас всех, не после того, как так сильно скучала по вам в детстве. Я сказала себе, что еще немного времени. Давай подождем еще один день, который превратился в еще один год. Следующее, что я помню, это кровь твоего отца на мне, и он умер. Больше никаких дней без чего бы то ни было. Все до единого дети Шеймуса и Маргарет Каллахан убиты. Если бы твой отец вернулся ко мне сегодня после стольких лет, сказал, что сделал это ради меня, я бы дала ему пощечину, да, а потом поцеловала бы его и никогда не отпускала. Впервые в жизни я завидую собственному сыну, потому что, если бы я могла выбирать, вернулась бы не Мелоди…

Она прикусила нижнюю губу и сморгнула слезы, прислонившись головой к стене над его портретом. Я ничего не сказал; мне нечего было сказать. Поставив желе на ее туалетный столик, я обняла ее. Я не уверен, кто похудел — она или я, но мне не понравилось, какой крошечной она ощущалась.

— Уходи, Лиам, пожалуйста, это был долгий день.

— Ма… хорошо. — Я не знал, что еще сказать ей, поэтому просто поцеловал ее в макушку и, взяв свою трость, похромал к двери.

Когда я вышел, Деклан ждал меня, прислонившись к стене с бутылкой бренди в руке и ирландскими пирожными.

— Когда умерли мои родители, я помню, ты принес мне это… — Он выдавил улыбку.

— Я помню, что принес фруктовый пунш, а не бренди, — прошептал я.

Он пожал плечами.

— Я подумал, ты захочешь чего-нибудь покрепче.

Впервые за все время мне не хотелось пить. Мой разум и так был слишком затуманен.… Я знал, что он хотел утешить меня, но не мог принять это прямо сейчас.

— Позже, Деклан. — Это все, что я смог сказать и отвернулся от него.

— Ты выключил камеры в своей комнате, — заявил он. Я этого не делал, но у меня было чувство, что я знаю, кто это сделал. — Ничего не делай… Не заставляй нас хоронить и тебя тоже.

Я попытался подобрать правильные слова.

— Лиам.

— Я обещал своим детям. Я проснусь завтра утром. Просто… иди, — сказал я и побрел обратно в свою комнату.

Заперев за собой дверь, я огляделся, но ее там не было. Часть меня верила, что я сошел с ума, что сумасшествие зашло слишком далеко. Это было слишком больно… И все же я все еще искал ее. Она была навязчивой идеей. Мы оба были безумны. То, как мы прожили свои жизни, то, как мы забирали жизни других, то, как мы любили… Все это было ненормально.

— Как ты узнал, что я буду здесь? — прошептала она, сидя в углу своего гардероба с бутылкой вина перед собой, хотя и не пила ее.

— Бог свидетель, ты любишь свои туфли, — ответил я. — Ты не собираешься пить? Расскажи мне новый сюжет «Las Pasiones de Melody».

Она улыбнулась, заправляя волосы за уши.

— Я хочу, но если я напьюсь, то пойду к детям; я едва держусь. Это не похоже на то, когда я исчезла в прошлый раз, Лиам. Надежды нет. Я сама себя убила.

— По крайней мере, ты вышла на пике своей популярности, — пробормотал я, глядя на нее сверху вниз. Сейчас весь город любил ее даже больше, чем при жизни… Люди такие жестокие.

— В первый день я почти сдалась и вернулась, — призналась она.

— Почему ты этого не сделала?

— Твоя мать остановила меня.

Спасибо, ма… Фыркнул я, крепче сжимая трость рядом со мной.

— Если ты против этого, Лиам, я не собираюсь этого делать…

— Так ты решила, что заставишь меня? Как всегда? Просто сделаю первой, и он простит меня? Ты так думала? Все, что у нас было, ты разрушила… ты уничтожила меня. Каждый раз, когда я оглядываюсь назад, я вижу, как гоняюсь за тобой. Я измотан. Я устал гоняться за тобой, Мелоди.

— Хорошо, — прошептала она, встала и прошла мимо меня. — Я уеду из города…

Схватив ее за руку, я хотел ударить ее.

— Как тебе удается так легко уходить от меня, черт возьми?!

— Легко? — Она вырвала руку. — Мне ничего не дается легко, Лиам. НИЧЕГО! Ты…

Целовать ее было все равно что выныривать за воздухом. От ощущения, как ее тело прижимается к моему, мое сердце подпрыгнуло, и в тот момент ничто не было важным, потому что она здесь… она жива.

МЕЛОДИ

ДЕНЬ 8

На протяжении всей моей жизни меня называли разными словами.

Сука.

Шлюха.

Конченная.

Монстр.

Дьявол.

Ведьма.

Бессердечная.

Список можно продолжать. С детства я давила на себя. Ради моего отца, ради семейного бизнеса, ради всех я ожесточилась до такой степени, что даже я не была уверена, есть ли у меня еще сердце. Потом я встретила его, и мало-помалу камень, окружавший меня, треснул. Я боролась с этим. Я боролась с ним, потому что мне нужно быть сильной. Мир создан не для женщин. Меньше всего на свете я хотела быть одной из тех женщин в любовных романах, которых нужно было спасать или которые губили себя ради мужчин.

Никто не уедет в закат.

В конце истории нет «долго и счастливо».

Жизнь — это боль, и с ней приходится иметь дело.

Таковы были уроки, которые преподал мне мой отец, и я ни разу не усомнилась в них до того дня, как встретила его. Это было отвратительно и ужасно… После всех сражений, крови и тренировок я была такой же женщиной, как и все остальные, и я хотела жить долго и счастливо. Я хотела его.

— И как же мне тебя спрятать? — прошептал он, положив голову на мою обнаженную грудь. Я запустила руки в его волосы.

— Мы разберемся с этим… В конце концов, все подумают, что ты только что завел любовницу, — ответила я.

Он рассмеялся.

— Ты говорила, что ты моя жена и любовница с тех пор, как мы поженились.

— Это потому, что я знала, что буду напрягать тебя больше, чем жена и любовница. Мелоди Каллахан, я как коробка шоколадных конфет: никогда не знаешь, какой женщиной я буду завтра.

— Да, так и есть.

— Откуда ты можешь знать, если я даже не знаю?

Он сел, глядя на меня сверху вниз.

— Что бы ни случилось, ты все равно моя женщина. Это совершенно особенная коробка шоколадных конфет, выпущенная в единственном экземпляре.

Положив руку ему на грудь, я прикусила губу.

Все в порядке. У нас все получится.

— Я люблю тебя, Лиам. Прости, что заставила тебя страдать.… Я люблю тебя. Я правда люблю тебя. — Я не могла перестать повторять это.

Он поцеловал меня в макушку, а затем в нос, глаза и щеки, прежде чем его губы накрыли мои.

— Я тоже люблю тебя… моя прекрасная госпожа.

ЭПИЛОГ

«Жила-была женщина из золотого штата

Чье сердце было слишком холодным.

Она встретила мужчину, присоединилась к его клану, вот и вся история.

Они сражались и истекали кровью,

Управляли и одурачивали,

И все же всему должен быть конец.