Медленно приоткрыв окно, оглядываясь, чтобы убедиться, что Дона и Уайатт не проснулись, я выполз на крышу, скользя на животе, пока не добралась до ее края, пригибаясь, чтобы люди во дворе меня не увидели. Их было так много, все они были одеты в черное, с большими пистолетами в руках, просто ходили взад-вперед по лужайке перед воротами. Мужчины у ворот стояли там с собаками. Это напомнило мне фильмы о войне, которые я смотрел по историческому каналу.

— Апчхи! — Кто-то чихнул подо мной.

— Будь здоров, — ответил другой мужчина с гораздо более низким голосом.

— Grazie, — и мне показалось, что он сказал: — Они говорят, что ей плохо.

— Да. Трудно поверить, что босс вот так умирает. Она крутая сука.

Я нахмурился, не уверенный, о ком они говорили. Босс? Сука? Что?

— Подумать только, Мелоди Никки Джованни погибла на улице, как собака.

Мамочка? Что? Я попытался скользнуть дальше, когда внезапно меня дернули обратно в дом, хватка на моих лодыжках и задней части рубашки не ослабевала, пока меня не швырнули на кровать.

— Ты что, с ума сошел? — Дядя Нил заорал мне прямо в лицо. Он был так зол, что походил на Халка; у него даже на шее вздулась вена. Единственный раз, когда я видел его таким, был, когда кто-то назвал Нари плохим словом. Он глубоко вздохнул, когда я попятился от него. — Тебя могли убить, Итан.

— Нет, я лажу туда постоянно. — Я нахмурился; я был хорош в лазании по разным предметам.

— Это… — Он снова начал кричать, но вместо этого просто покачал головой, наклоняясь перед моей кроватью. — Это не то, что я имел в виду. Тебе нужно оставаться внутри, пока мы не убедимся, что дом в безопасности, хорошо?

— В безопасности от чего? — Я спросил, но он не ответил. — Дядя Нил. В безопасности от чего? Что-то случилось? Где моя мама? Они сказали, что что-то случилось с моей мамой.

Дядя Нил был хорошим лжецом, но дядя Деклан и папа были лучшими лжецами, так что я догадался, когда он лгал.

— С твоей мамой все в порядке. Она просто работает допоздна. — Это была его ложь. Я не хотел расстраиваться или злиться, но эта боль вернулась в мою грудь. Было больно, больнее, чем когда Уайатт сказал, что ненавидит меня.

— Итан…

— Ты лжешь. — Нет. нет. Нет. я не хочу плакать. Взрослые не плачут. Папа никогда не плачет. Я вытирал лицо так быстро, как только мог, но слезы не прекращались. Черт возьми! — Моя мама! Что случилось с моей мамой! Она мертва?

— Нет…

— Тогда дай мне позвонить ей, — сказал я, потянувшись к прикроватному столику за телефоном, который мой отец дал мне только для экстренных случаев, но он забрал его у меня.

— Итан? — Уайатт проснулся, протирая глаза. — Что происходит?

— Ничего не происходит, возвращайся в постель, Уайатт. — Дядя Нил снова солгал, на этот раз взял меня за руку и потащил из комнаты.

— Отпусти! Отдай его! — Я попытался вырваться.

— Впервые за долгое время ты ведешь себя как маленький сопляк, Итан. Я разочарован. — Это сказал не дядя Нил. Обернувшись, я застыл, уставившись на свою Бабушку, у меня текли сопли из носа, как бы я ни пытался справится с ними. Она скрестила руки на груди, хмуро глядя на меня.

— Ты самый старший, поэтому, когда твоего отца нет рядом, он рассчитывает, что ты позаботишься о своих брате и сестре. Если бы он увидел тебя прямо сейчас, он был бы разочарован, — добавила она, когда дядя Нил отпустил мои руки. Я упал прямо перед ней.

— Они…они сказали, что моя мама умерла. Это неправда, верно? — Прошептал я.

— Нет, она не умерла. Но…

— Ма, не надо. — Дядя Нил прервал ее, но она проигнорировала его, проведя рукой по моему лицу.

— Твоя мама ранена, Итан. — Она грустно улыбнулась, и по какой-то причине я не мог пошевелиться. — Я говорю тебе это, потому что твои брат и сестра рано или поздно узнают, и тогда им понадобится, чтобы их старший брат был сильным.

— Но… но с ней все в порядке? — Никто не мог причинить вред моей маме. Папа всегда говорил, что она самая сильная. Никто не был сильнее ее.

— Да. Твою мать зовут Мелоди Никки Джованни Каллахан, ты знаешь, что означает ее имя?

Я покачал головой.

— Это просто имя.

— Мелоди, как песня, Никки, как победа, Джованни, как благосклонность, и Каллахан — как мудрость. Это не просто имя. Это то, кто она есть. А ты Итан, сильный и выносливый. Никто в нашей семье не ошибается, давая имена своим детям. Будь сильным, когда больше некому. Терпи, даже если кажется, что это слишком больно, и ты никогда не подведешь своих родителей или себя.

Вытирая лицо, я встал, кашляя до тех пор, пока мое горло больше не дрожало.

— Прости, Бабушка.

— Мой драгоценный, тебе никогда не нужно просить у меня прощения за что-либо. — Она обняла меня. Бабушка всегда пахла ванилью, и это заставило меня почувствовать себя лучше. — А теперь отправляйся в постель.

Кивнув, я вернулся в комнату и обнаружил, что Уайатт высовывает голову из того же окна, что и я.

— Уайатт, нет. — Я подбежал к нему, оттаскивая назад.

Он нахмурился.

— Что происходит? Почему мы здесь? Где мама и папа? Почему ты плакал?

— Я не плакал.

Он скрестил руки на груди.

— Ты не умеешь лгать.

— Заткнись. — Я оттолкнул его, закрыл окно.

— Итан, скажи мне, это нечестно, ты знаешь…

— Я ничего не знаю. — Я запрыгнул обратно на кровать. — Я не знаю, что происходит. Они сказали, что мама ранена…

— Что?! — закричал он, и я зажал ему рот рукой.

— Ты разбудишь Дону…

— Я уже проснулась. — Она перевернулась, прижимая к груди своего любимого слоника. — Вы, ребята, такие шумные.

— Прости, Дона… фу! — Я отдернул руку, когда Уайатт лизнул ее.

— Ты это заслужил! — Он огрызнулся на меня. — Что случилось с мамой?

— Я не знаю! Но с ней все будет в порядке…

— Откуда ты знаешь?

— Потому что это мама! — Я закричал на него в ответ. Он на мгновение остановился, и я сделал глубокий вдох, совсем как дядя Нил. — Это мама. С ней все будет в порядке, так что перестань кричать на меня. Я больше ничего не знаю.

— Ребята, вам не больно? — Спросила Дона, все еще не вставая с кровати. — У меня все болит.

Только когда она это сказала, я почувствовал, что мои ноги начали подкашиваться, а спина просто болела. Уайатт задрал рубашку, и по всей его коже были фиолетовые синяки.

— Тетя Кора сказала не двигаться слишком много, иначе будет еще больнее. Вы, ребята, не слушаете. — Она покачала головой, поворачиваясь к нам.

— Спасибо, Дона, — проворчал Уайатт, спотыкаясь, возвращаясь к своей кровати. — Ты удивительная сестра.

— Я знаю. — Она хихикнула.

— Сарказм, когда-нибудь слышала о нем? — Он запустил в нее подушкой.

Она взяла ее и тут же бросила обратно. — Нет.

— Ребята, нам нужно лечь спать — Две подушки прилетели мне прямо в лицо, а они только рассмеялись. Схватив обе подушки, я уставился на них. — О, это война.

МЕЛОДИ

9:07 ВЕЧЕРА

— Миссис Каллахан?

— Миссис Каллахан?

— Миссис Каллахан, вы меня слышите?

Да, у тебя из-за рта пахнет несвежими хот-догами и плохим кофе.

— Миссис Каллахан?

Кто это?

Я попыталась поднять веки, но они были словно заклеены скотчем. Почему я не могу пошевелиться? Какого хрена? Что происходит? Где я?

— Мел, детка.

Лиам?

Я расслабилась, когда почувствовала, что он рядом со мной, гладит меня по голове, его рука в моей.

— Мел, мне нужно, чтобы ты открыла глаза ради меня, хорошо? Всего на секунду?

Когда я попыталась снова, мои глаза распахнулись, и мне пришлось быстро их закрыть, пытаясь отвернуться от ослепляющего меня света.

— Фу… — Я пыталась сказать им, чтобы они выключили свет, но в горле у меня как будто кошки скреблись.

— Слава гребаному Христу. — Лиам поцеловал меня в макушку.

Что?

Я снова открыла глаза. Все смешалось, как будто я была пьяна, пока не почувствовала над собой дыхание хот-дога. У него были рыжие волосы, карие глаза, и он был слишком близко, чтобы мне было комфортно.