— Миссис Каллахан, я доктор Фортмен. Вы помните, что произошло? — спросил он, светя мне в глаза.

Прекрати это! — Я хотела закричать, но единственное, что сорвалось с моих губ, было похоже на молчание.

— Ли…ам… — Мне наконец удалось заговорить, не обращая внимания на боль в горле.

— Да…

— Уй…ди….с…до…роги….

Он снова рассмеялся, целуя меня в лоб.

— Потерпи его, ладно? За последние двадцать четыре часа он не раз боролся за то, чтобы вернуть тебя с того света.

Так вот почему я чувствую себя дерьмово?

Закрыв глаза, я попыталась вспомнить, что произошло…

БАХ!

— Мелоди! Мелоди!

— Выстрел… — В меня стреляли. В меня, блядь, стреляли!

— Вы чувствуете тут? — Спросил он, потирая что-то прохладное у меня под ногами; я отпрянула.

— Да.

— Это хорошо. Похоже, нет начальных долгосрочных или кратковременных повреждений мозга. — Доктор Хотдог… Фортмен, он спас мне жизнь, я должна, по крайней мере, называть его по имени. — Тем не менее, она пробудет здесь еще две недели, и ей потребуется по крайней мере еще три месяца реабилитации, она сможет отправиться домой, когда мы будем уверены, что с нет никаких осложнений после трансплантации.

Мои глаза расширились, и рядом со мной устройство, подключенное к моему пульсу, тоже ускорилось. Лиам сжал мою руку.

— Мел, расслабься, дыши, ты в порядке…жена, ты в порядке.

— Транс…трансплантации? — Я поморщилась, сама не зная от чего: от боли в груди, от боли в горле или от начинающейся сильной головной боли.

— Я дам вам немного времени, — сказал доктор, и впервые я заметила, что команда врачей позади него выходит один за другим, пока не остались только мы с Лиамом. Он сел на край кровати, его рука лежала на моей, уголки его губ приподнялись в легкой ухмылке — но это не отразилось в его глазах. Его галстук — зеленый галстук, который я подарила ему, потому что он подчеркивал его глаза, — свободно свисал с шеи. Воротник его рубашки был помят, рукава закатаны до запястий. Он выглядел так, словно кто-то переехал его и он едва выбрался живым.

— Лиам? — Я сжала его руку.

— Я почти потерял тебя, — прошептал он, прикусив уголок губы. Опустив голову, он поднес мою руку к своим губам и поцеловал ее не один или два, а три раза. — Я думал, что потерял тебя, Мел. Я не чувствовал тебя. Ты была тяжело ранена, и нам пришлось найти тебе новое сердце. К счастью, Кора нашла его, но до этого ты просто умирала. Ты дважды переставала дышать, и оба раза я был готов умереть с тобой. Я тоже умирал… Черт возьми, Мел. Каждый раз, когда я выпускаю тебя из поля зрения, клянусь, это выглядит так, как будто ты пытаешься бросить меня.

Когда он наконец посмотрел мне в глаза, все, что я увидела, это боль и слезы, которые он не позволил пролиться. Вместо этого слезы потекли у меня из глаз.

— Я вернулась. — улыбка появилась на моем лице, но я слишком устала, чтобы сделать что-нибудь еще, кроме как сжать его руку в ответ. — Я всегда возвращаюсь к тебе, не так ли?

Он тоже улыбнулся, качая головой.

— Да… ты всегда возвращаешься. Я просто предпочитаю, чтобы ты вообще не уходила.

— Принято к сведению. — Я кивнула, расслабляясь на подушках. — Кто это сделал?

— Наш недавно назначенный мэр Эмилио Эстебан Кортес и его жена Лилин Тайян. — Он усмехнулся.

— Гребаные придурки. — Я зашипела сквозь зубы, пульсометр рядом со мной снова сработал. Вбежали еще два врача.

— Вам нужно успокоиться, миссис Каллахан. Воздержитесь от ненужного стресса, — сказала женщина, проверяя машины и еще раз оглядывая меня.

Ненужный стресс? Переживать из-за того, что какой-то ублюдок и его сучка жена чуть не убили меня и разрушили все, что наша семья построила в этом городе, кажется мне чертовски необходимым.

— Жена, — строго прошептал Лиам рядом со мной, переводя мое внимание с ее спины на него. Он прижался своим лбом к моему, так что я не могла смотреть никуда, кроме его глаз. — У мести нет срока годности. Она длится не просто всю жизнь, а охватывает поколения. Так что давай отдохнем сегодня вечером; это не мы умрем завтра.

На моих губах медленно расплылась улыбка.

— Шекспир ничтожество по сравнению с тобой.

Он что-то сказал, но я не расслышала. Я слишком устала, чтобы держать глаза открытыми, и заснуть снова было единственной мыслью, которая промелькнула у меня в голове.

Когда я встану с этой кровати, я приду за каждым гребаным человеком, который думал, что сможет победить меня. Я Мелоди Никки Джованни Каллахан. Я не умру так легко, тупые ублюдки.

ЛИАМ

Я просидел час после того, как она уснула, прежде чем, наконец, отойти от нее. Впервые за двадцать четыре часа я, наконец, смог мыслить здраво, думать не только о ней и о том, что будет, или могло бы произойти. Оглянувшись на нее, ее грудь поднималась и опускалась, пока она умиротворенно спала, я закрыл за собой дверь и вышел в холл, где Федель и Деклан ждали меня.

— Он здесь? — Спросил я, поправляя пиджак и галстук. Я повел плечами, чтобы размять спину, и застонал, боль была гораздо сильнее, чем я ожидал. Нужно, чтобы они поставили в ее палате стулья получше; Господи, это было все равно что опираться на кирпичи.

— Лиам, я не знаю, что происходит, но это может быть ловушкой, — сказал Деклан, все его тело напряглось. — Когда он загнал меня в угол, то поклялся, что его и его семью подставили. Следующее, что мы узнаем, это то, что его зять — гребаный мэр.

— Он здесь? — Я спросил снова, сосредоточившись на Феделе.

— Он только что прибыл и сейчас ждет вас в кафетерии, — ответил он, отступая в сторону.

— Идеально. Я в настроении для желе. — Я сделал всего несколько шагов, прежде чем понял, что Деклан следует за мной. — Ты остаешься…

— Лиам, ты не можешь пойти один.

— Почему?

Он уставился на меня так, как будто не был уверен, что, черт возьми, со мной не так, и я задался вопросом, что, черт возьми, могло заставить его так бояться с самого начала.

— Лиам…

Стоя рядом с ним, я говорил тихо, только для него.

— Деклан, я не идиот. Я также не знаю, что происходит прямо сейчас. Все, что я знаю, это то, что моя жена, самый важный для меня человек, отдыхает за этой дверью, и единственный человек, которому я полностью доверяю, чтобы защитить ее, когда меня нет рядом, — это ты. Итак, как я уже сказал, ты останешься здесь, у ее двери, как Цербер, сторожевой пес ада, я ясно выразился?

Он отвел лицо в сторону, но кивнул.

— Блестяще. Тогда в кафетерий. — Я обернулся, Федель последовал за мной тенью.

Когда мы заходили в лифт, я думал о дюжине способов, которыми эта «встреча» могла закончиться, и в каждом случае все, что я видел, была смерть. Меня не волновало, что его подставили, меня не волновало, было ли это каким-то недоразумением. Я знал две вещи: его дочь подстрелила мою жену, и его зять теперь был мэром моего города. Они пошли против моих правил. Они нарушили наш негласный договор, и они умрут.

Динь.

— Кафетерий, — произнес автоматический голос, когда двери открылись. Федель напрягся, и я знал, что его рука уже была на спусковом крючке.

Перестрелка в больнице? Я сомневаюсь в этом.

— Он не дышит! Мне нужен дефибриллятор!

— Да ты чертовски издеваешься надо мной, — пробормотал я себе под нос, наблюдая, как врачи бросились оказывать помощь не кому иному, как Цзю-Луну. Он лежал на полу, его трость и шляпа отброшены в сторону, чай, который он пил, вылился со стола на пол рядом с его головой. Один врач стоял над ним, прокачивая его грудную клетку, а другой подносил маску к его рту.

Он умер. Это было простое заявление, и все же последствия его смерти были бесконечны. Я был более чем уверен, что такой человек, как Цзю-Лун Тайян, не свалился с ног и не умер в тот момент, когда у него должна была состояться встреча со мной, что означало две вещи.

Во-первых, он сказал Деклану правду и никоим образом не имел отношения к нападениям на мою семью.