— Не могу больше, — хриплым с непривычки голосом сказала я спустя вечность. — От смеха живот болит!

Кайрн тотчас взял меня за руку и повёл на берег, где мирно соседствовали кони. Они тоже в пылу игры помочили копыта, да и под струями искупались, но теперь спокойно щипали травку, которая в такой близости от воды была особенно сочной.

Улыбаясь, я пощупала волосы: они были мокрыми от корней до кончиков.

— Замёрзла? — спросил Кайрн, подавая мне сюртук.

— Нет. Наоборот, так лучше, солнце-то припекает. Да и внутри всё сухое. — Я посмотрела в его сияющие глаза. — А вот ты вдрызг мокрый.

— По дороге высохну.

— Не в первый раз так купаешься?

— Я бывал здесь подростком, с Мортисом. Это одно из тех мест, где можно забыть о тревогах внешнего мира. — Выражение его лица изменилось. — Счастье непостоянно, оно зыбко, как эта радуга. Когда светит солнце и взмывает ввысь поток — дуга яркая и прочная, но, стоит не соблюсти одно из условия, и мы видим лишь пелену.

— Но и в пасмурной погоде своя особенная красота. Я вот люблю дождь и грозовые облака.

— Я тоже, но не каждый способен разглядеть сквозь ледяной ливень мерцание тёплого пламени. Люди хотят, чтобы всегда было хорошо, но ведь так не бывает. Каждый ливень и солнечный день значим, и, когда мы что-то теряем, мир всегда даёт возможность обрести нечто большее. Беда лишь в том, что люди, быстро сдаваясь, сетуют вовсе не на свою нерешительность и лень, а на жестокость судьбы.

— Порой у человека просто не хватает сил дотянуть до радуги, — возразила я. — И вовсе не лень тому виной. Просто испытаний много, а магия мала. Так и получается, что ты барахтаешься в трясине своей судьбы, не понимая, не осознавая, что же сделал не так, в какой момент заплыл не туда…

Я прикусила губы, понимая, что открыла ему свои глубинные страхи, но Кайрн, взяв меня за руку, попросил:

— Продолжай. Я хочу знать, что ты чувствуешь.

— Я по-прежнему боюсь ошибиться. Мне не хочется идти против своего предназначения, но хочется стать счастливой. Я немного запуталась. И… Ты прости, но я не верю тебе до конца. Не верю, что могу быть нужной и тем более любимой. К тому же так внезапно.

— Два шага, разворот, и — полетели, — напомнил он. — В каждом танце есть своя схема движения, но, даже если забыла её, ты не упадёшь, если доверяешь партнёру. — Он поцеловал мои пальцы. — Доверяй мне, Ива. Я выведу тебя из топей, а, если придётся снова погружаться в пучину — мы туда нырнём вместе.

Именно этого я боялась, но сказала о другом, более важном в этот миг:

— Не знаю, как благодарить тебя за эту поддержку. Ты только не думай, что я в чём-то претворяюсь… Мне давно не было так хорошо! То есть, не было никогда и ни с кем. Но я именно поэтому такая сдержанная.

— Неопытная.

— Да.

Он погладил мои пальцы, уютно лежавшие на его ладони.

— Сколько смотрю, столько удивляюсь — ну как ты, такая женственная, изображала парня? Это же сколько надо было в себя магии вливать!

— Много. И я поражена, что так быстро от неё избавилась. Если у тебя был детоксикатор, да ещё такой качественный… неужели я не первая?

— Первая, — усмехнулся он. — Но у меня хорошие зельевары. Поехали-ка обратно, пока солнце не скрылось.

Мы не стали надевать сюртуки: припекало знатно. Мужчина усадил меня на бревно и небольшим полотенцем вытер ноги, заставив покраснеть. Обувалась я, однако, сама. Кайрн снова подошёл помочь мне сесть в седло и расправить подол, а сам прежде отошёл куда-то в сторону. Как я вскоре поняла, он выключил подачу воды для фонтана.

Ветер приятно обдувал, волосы сохли быстро, и я действительно совсем не мёрзла. Закат рысил лениво, то и дело отвлекаясь на крупных, но безобидных шмелей, гудящих над цветочным полем.

— Меня в деревне называли Пчелой, — вдруг сказала я.

— Почему? — отозвался Кайрн.

— Я, когда вошла в сознательный возраст, перестала праздники посещать. Всё время трудилась то с магией, то по дому. Ну и не слишком была дружелюбна.

— С парнями, небось.

— Да. Они и прозвище придумали. Звали через костры сигать — а я с братом шла в лес тренировать потоки. Хотели поболтать дружески на посиделках в доме старейшины — а мне куда больше хотелось заняться огородом. Я всегда была молчаливой и застенчивой, и трудно открывалась людям. Поначалу выдуманный образ талантливого колдуна мне легко давался… — Я тихо вздохнула. — Даже друзей нашла, но и потеряла быстро.

— Думаю, ты сможешь снова найти с ребятами общий язык, уже будучи собой.

Я покачала головой.

— Так, как прежде, уже не будет. Я и готовилась-то к худшему.

— Решила, что я тебя казню?

— И об этом думала, и о порке, и о долгом заточении. Ты же до сих пор не признаёшь того, что на самом деле я хотела помочь.

Кайрн усмехнулся.

— А ты допускаешь, что я знаю больше, чем твоя бабушка?

Я кивнула.

— Я хорошо её знаю, но почти не знаю тебя, так что всякое может быть. Тем более что каждый миг я ощущаю мощь твоей магии. С бабушкой такого не было.

— А знаешь, как моё имя с древнесатского переводится? — вдруг спросил он.

— Нет.

— Сокращенно от кайо рэ ант — «путник по мирам». Моя мама определённо знала, с каким даром родился её сын. Да и отец сразу готовил меня к тому, что, когда придёт время, замещу дядю на престоле.

— А почему у твоего дяди не было наследников?

— Он долгое время был болен, и не связывал себя узами брака. Я ему был как сын, и он хотел, чтобы Преальд достался мне. Мой отец только Тэррана по-настоящему любил. Ну и Элиота, ныне покойного. — Он окинул меня долгим взглядом. — Высохла? Может, оденешься?

— Всё в порядке, не переживай. Я почти сухая и не замёрзла.

— Хорошо. Кстати, тебе идёт имя Ива.

Я улыбнулась.

— Брат порой дразнил «плакучей», хотя слёзы мои видел редко. Но он и сам был из тех, кого сложно по-настоящему обидеть.

Мы выехали на дорогу, и впереди показалась телега, запряжённая серой рабочей лошадкой. Мужчина, державший вожжи, поклонился нам, и у них с Кайроном завязался дружеский разговор. Я первый раз видела, чтобы правитель так просто и открыто общался с подданными. Чувствовалось, что его здесь любят и доверяют.

Внезапно знакомое золото вспыхнуло, предлагая мне свернуть в сторону.

— Ваше Величество!

Кайрн попрощался с извозчиком и направил коня ко мне.

— Что случилось?

— Кэрсадрис указывает в ту сторону. Обычно я его зов не игнорирую, тем более спонтанный.

— Поехали, посмотрим, — кивнул мужчина.

Уж ему-то было известно лучше других, что магия не просыпается просто так. Мы ехали сперва неспешно, потому что поток был мощным, но постепенно он начал редеть, и пришлось поторопиться. Правда, тропы здесь как таковой не было, и Кайрн то и дело напоминал мне об осторожности.

— Может, там кому-то помощь нужна! — крикнула я, увлечённая преследованием судьбы.

— Не рискуй! — отозвался он. — Ты не знаешь округу. Здесь запросто можно попасть в ловушку…

Какую именно, он уточнить не успел: я вырвалась вперёд в каштановой роще, чувствуя, что почти достигла цели. Куда же вела меня золотая тропа? И вдруг сбоку, средь листвы, я увидела бабушку.

— Не то делаешь, внучка. Ты не любить должна, а защищать!

Но любовь и есть защита, разве нет? — хотела ответить я, однако не успела. Отвлёкшись на фигуру, стоящую в стороне, я не заметила низкой ветки. Удар — и меня вышибло из седла, обрушив в ближайшие кусты. И сквозь мельтешение сумрачных узоров я снова услышала бабушкин голос:

— Справиться… ты должна справиться… не полюбить. Привязанность лишь помешает. Не себя спасай — его!..

— Ива, чёрт побери!

Сердитый и обеспокоенный голос вывел меня из забытья.

— Я нормально.

— Я твой кэрсадрис на цепь посажу! — пообещал Кайрн, и я почувствовала, как прошлись по телу сильные руки. — Где болит?

— Не знаю. Голова… немного. Рука…

— Немного! — подхватил он. — Никакая магия не стоит твоей жизни! Едем обратно во дворец.