Когда малышам исполнилось четыре месяца, настала пора показать их подданным. Это был торжественный обряд, свершаемый рано утром, и погода нам благоволила. К этому уже было понятно, что двойняшки очень похожи друг на друга и на нас с Кайроном: оба с фиолетовыми глазами, мелкими кудряшками золотых волос, и сильной магией, которой пока что они пользоваться не умели.

Сентябрь был прохладным, но шапочки не требовались, и мы одели их в особые распашонки с вышитым на груди символом Преальда: магом с поднятой рукой, который останавливал ползущие с гор клубы тёмных энергий. Кайрн взял на руки обоих, и мы, тоже наряженные, отправились на балкон, выходящий во двор, где уже собрались многочисленные толпы. На мне было сиреневое платье, на Кайроне — фиолетовый наряд. Я подняла руку в приветственном жесте, улыбнулась — и грянул в вышину дружный хор голосов. Магия вспыхнула многоцветием узоров, и Ивэйр, всегда бойкий, принялся гоготать у отца на руках. Кая улыбалась сдержанней, глазёнки блестели. Она вдруг подняла руку и повторила моё движение, вызвав у толпы восторг, и тут уж рассмеялся сам Кайрн.

— Это ли не счастье? — сказал он. — Просто чувствовать свет и добро, и отзываться на него, не умея даже говорить.

— Как сон, в который я смогла поверить, — тихо ответила я, кладя руку ему на плечо. — Как будущее, которого не нужно бояться. Пусть будет трудно — мы ведь всё равно справимся.

— С тобой, моя королева, я пойду и против тёмных богов.

Я встала ближе, выдохнула едва слышно. Люди внизу приветствовали новую жизнь, новое начало, совсем юных, но уже сильных магов, которые будут этим краем не просто править — беречь его от всякого зла, когда придёт их час, ведь время всегда скоротечно, когда счастливо. Скоро, совсем скоро станут бегать горными тропами, средь трав и цветов, маленькие шустрые ножки, и будет звучать под сводами древних рощ заливистый смех, и под шум водопада родятся новые песни. И мы с Кайроном, даже когда уйдём в далёкую страну цветных теней и тайного волшебства, будем знать, что оставили в этом мире свой след, нашли в себе храбрость бороться за счастливую судьбу для себя и своих детей, потому что всегда упрямо верили в существование настоящей любви, скрепляющей навеки одинокие сердца.