— Пожалуйста, будь осторожен сегодня. Больше я ничего не могу сказать, опасаясь, что, как только мои опасения будут высказаны, вселенная услышит и склонит чашу весов в нашу пользу.

Не отрывая глаз от дороги, он убирает свою руку из-под моей и нежно проводит большим пальцем по моей коже.

— Ты сейчас для меня самое важное, Талия. Ничто не сравнится с тобой. Даже я сам.

На вершине холма он поворачивает грузовик на шоссе, которое теперь немного больше похоже на тропинку, почти полностью покрытую песком. В нескольких милях вверх по дороге фургон припаркован в стороне. Две машины и около тридцати женщин, стоящих снаружи, или около того, все они вооружены пистолетами. Титус тормозит машину, останавливаясь перед Лилит, которая стоит посреди шоссе, ее губы кривятся в улыбке.

— Еще раз привет, Титус. Кокетливый тон ее голоса подобен скрежету моих ногтей по неровному бетону, но, к счастью, Титус, кажется, не обращает внимания и непроницаем для ее чар, как если бы она была Бешенной, шипящей за окном.

— Каков план? спрашивает он, его голос хриплый от незаинтересованности.

— Монастырь окружает длинная полоса леса. Мы паркуем машины на южной стороне, вне поля зрения с их сторожевых вышек, затем мы все разместимся в кузове вашего грузовика и направимся к главному входу с восточной стороны территории. Весь периметр усиленно охраняется, и они, как правило, используют Рейтеров между участками охранных постов. Охранник спросит, почему вы здесь. Я заметила, что запрос может длиться до нескольких минут.

Я наклоняюсь вперед, напоминая, что сижу прямо здесь, рядом с ним.

— Они когда-нибудь разворачивали грузовик, увозивший женщин?

— Однажды. Я не уверена в сути этого. Но я предполагаю, что если ты сядешь в переднюю кабину, они, скорее всего, будут развлекаться этим. Я уверена, что каждый офицер Легиона знает тебя в лицо.

— Тогда показывай дорогу. Титус машет рукой, отсылая ее прочь.

Быстрым кивком она еще раз оглядывает его, и мой желудок проделывает ту самую ревнивую штуку, которую я так ненавижу.

Женщины набиваются в машины и берут инициативу на себя, а мы с Титусом следуем за ними в пикапе.

Поездка занимает добрых два часа, судя по положению солнца с того момента, как мы выехали этим утром, и я роюсь в пакете с едой в поисках вяленого мяса, передавая один Титусу.

— Что произойдет, когда мы окажемся внутри? Я отрываю кусочек мяса, молча наслаждаясь пикантным вкусом и специями, которые танцуют на моем языке.

— Я уверена, что матушка Чилсон захочет немедленно запереть меня.

— Может быть. Если только она не думает, что ты меня боишься.

— Эта женщина не испытывает ко мне любви. Не после того, как я унизила их. Она наверняка захочет наказать меня.

Он рвет свое вяленое мясо, как будто представляет голову старой женщины у себя в зубах.

— Я не особо задумывался о том, что произойдет, когда мы окажемся внутри. У меня только две цели: обеспечить тебе безопасность и добраться до нижних уровней.

— Это не слишком похоже на стратегию. Я думала, Легион обучал альф для войны.

— Легион разработал стратегию войны. Альфы были посланы, когда эти стратегии не сработали.

Улыбаясь, я протягиваю руку через спинку сиденья, провожу пальцем по его плечу.

— Значит, ты как воплощение хаоса.

Он смотрит вниз на мои пальцы и обратно, кажется, замечая мое прикосновение.

— Что-то вроде этого.

— Я полагаю, что хаос — это тоже стратегия.

— Ты продолжаешь прикасаться ко мне, и нам, возможно, придется съехать на обочину, чтобы ненадолго остановиться.

Фыркая от смеха, я смотрю вперед, на колонну грузовиков.

— Я уверена, что Лилит оценила бы это. Ей просто хватает смелости прыгнуть в самую гущу событий.

— Смело, да. Но я предпочитаю немного погони.

— Если мне не изменяет память, тебе не приходилось много гоняться за мной.

Быстрый взгляд, и на его щеках появляются ямочки от улыбки.

— Я преследовал тебя дольше, чем ты думаешь, женщина.

Его комментарий вызывает улыбку на моем лице, и мне приходится отвернуться, чтобы скрыть румянец, который, я уверена, окрасил мои щеки.

Машины сворачивают на дорожку, которая граничит с лесом, и солнечное небо исчезает за густым пологом деревьев, погружая все во тьму. Каждая женщина, выходящая из машины, поворачивает пистолет к спине и заворачивается во что-то, похожее на одеяла тонкой ткани. Грузовик толкается, когда они забираются в кузов, лязг оружия стихает, когда они занимают позиции.

Лилит стоит у пассажирской двери рядом со мной.

— Не возражаешь, если я поеду впереди?

Я возражаю. Я действительно возражаю.

Но вместо того, чтобы спорить, я придвигаюсь ближе к Титусу, позволяя ей забраться рядом со мной.

Оказавшись внутри, она засовывает свои пистолеты в бардачок перед собой. Аромат ромашки наполняет кабину, и будь я проклята, если она не надушилась для этой миссии.

— Когда мы войдем в монастырь, нас, несомненно, встретят сестры и пара охранников. Прошло много времени с тех пор, как я была внутри, но я помню, что двери за главным входом ведут в одну из их часовен. Это какое-то… вечное обожание, как назвала это Линдси.

— Линдси… это та девушка, которую ты спасла от мародеров? Та, которую ты отвезла обратно в Шолен с Гвен?

— Да. Ты знала ее?

— Да. Она была захвачена. Ее удерживали те же люди, которые захватили меня. Она беременна. Ребенком Рейтера.

— Мне жаль это слышать. Мы всегда были рады, что она осталась с нами. Лилит раздраженно качает головой. — Нам не следовало возвращать ее, но это не наш способ держать женщин в заточении. В любом случае, именно через часовню вы найдете двери, ведущие в Чистилище.

— Сначала мы должны пройти мимо матушки Чилсон.

— Не беспокойся об этом. Губы скривились от отвращения, она скрежещет зубами. — Я позабочусь о матушке Чилсон. Вы двое сосредоточьтесь на поисках своего друга, и, если все выживут, мы встретимся в лесу.

Лилит направляет Титуса к восточному входу и трижды стучит в заднее стекло грузовика, что, похоже, является сигналом для всех женщин на заднем сиденье, чтобы они придерживались плана, который они обсуждали до встречи с нами. Когда я оборачиваюсь, я замечаю, что все они сидят со склоненными головами, с угнетенными лицами. Побежденные.

— Тебе не мешало бы выглядеть так, будто тебе здесь пришлось нелегко. Ты хочешь, чтобы они поверили, что ты нуждается в убежище.

Кивнув, я склоняю голову, проглатывая нервную дрожь беспокойства, когда мы приближаемся к стражникам, выставленным перед высокими железными воротами.

— Что тебе здесь нужно? Охранник в безошибочно узнаваемой черной форме Легиона стоит у окна Титуса, вглядываясь в меня и Лилит.

— Женщины ищут убежища, — отвечает Титус, его голос гораздо более грубый и пугающий.

— Я тебя раньше не видел. Охранник слишком долго смотрит на Титуса, и мне интересно, заметил ли он красные отметины у него на горле.

Титус смотрит вперед, вообще не утруждая себя тем, чтобы посмотреть на человека рядом с ним.

— Слухи разносятся.

Когда я поднимаю взгляд, глаза офицера встречаются с моими, и морщинка на его лбу говорит мне, что он узнал меня.

— За это полагается награда.

— Я в курсе, — отвечает Титус своим обычным невозмутимым тоном.

— Ты собираешься впустить нас или нет?

Охранник подносит к лицу рацию, его взгляд не отрывается от меня.

— У нас груз женщин. Похоже, они из Мертвых земель. Больше, чем обычно. С ними девушка. Талия. Ты можешь их принять?

— Дай им пройти. Леденящий голос матушки Чилсон эхом доносится из динамика и пробегает у меня по спине.

По мановению руки охранника ворота открываются, и мой желудок чуть не переворачивается сам собой. Я с трудом могу сглотнуть из-за внезапной сухости в горле, в то время как грузовик катит по длинной подъездной дорожке к огромному зданию в готическом стиле впереди.

— Почему они не проверили наличие оружия? Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на всех женщин, сбившихся в кучу в кузове грузовика.