— Это субъекты блока S, — говорит Иван рядом со мной.

— По сути, они дикари, которые несут альфа-ген. В некотором смысле, буйные, но они еще не превратились. Все еще мальчики, как ты можешь видеть. Они, кажется, контролируют свою инфекцию, если их не спровоцировать.

Деревянный ящик, похожий на исповедальни, используемые в церкви, стоит сбоку, перед ними, но вместо того, чтобы быть полностью закрытым, в нем есть окно. За окном двое обнаженных мужчин, один ударяется бедрами о другого сзади, а мальчики на стульях наблюдают за ними. Я отворачиваю голову, чтобы не смотреть на мужчин в кабинке, прищуриваю глаза, чтобы немного передохнуть, прежде чем снова их открыть. Костяшки пальцев ближайшего ко мне парня белеют, когда он вцепляется в подлокотник кресла, его голова подперта металлическими щитками, закрепленными на лбу, чтобы держать его лицом к мужчинам перед ним. Его глаза скользят к моим, подбородок дрожит, текут слюни, в то время как он изо всех сил пытается отвлечь свое внимание. Ужасающий визг эхом разносится по комнате, когда его глаза прищуриваются, а все его тело сотрясается в конвульсиях на стуле.

Руки хватают меня за голову и возвращают мое внимание к мужчинам на сцене.

— Как и у всех Рейгеров, сексуальная агрессия является общей чертой среди альф. Их разум несколько примитивен, поскольку они стремятся к спариванию. Самец. Женский. Это не имеет значения, маленькие педики. Отпуская меня, он поворачивает голову к ближайшему к нам мальчику.

— Это какое-то совпадение, что педик рифмуется с личинкой? Отвратительные насекомые, которые кишат дерьмом и питаются им? Сцепив руки за спиной, он расхаживает.

— Ими движет удовольствие и боль. Врачи в блоке S стремятся изменить свое поведение. Поэтому каждый раз, когда они возбуждаются, они получают очень болезненный шок. В конце концов, мы бы не хотели, чтобы они отвлекались там, в Мертвых Землях. Пытаясь трахнуть именно то, что им следовало бы убить.

— Зачем ты мне это показываешь?

— Тебе нравятся парни, не так ли? Тебя не возбуждает смотреть, как двое мужчин трахают друг друга?

Я качаю головой, гнев поднимается во мне, вызывая слезы на глазах.

— Тогда зачем тебе искать моего отца для секса?

— Я не искал его. Я же сказал тебе. Он пригласил меня в свою лабораторию.

— Мой отец — уважаемый человек. Честный человек. Богобоязненный человек. Ему не нужно, чтобы какой-то педик вроде тебя разрушал все, что он построил.

— Я не хочу иметь с ним ничего общего. Я не просил быть там в тот день. Он приставал ко мне!

— Ты лгун! Он указывает подбородком в сторону коробки. — Если тебе так нравятся мужчины, может быть, ты сможешь быть полезен. Раздевайся.

Я качаю головой, слезы текут по моему лицу. — Пожалуйста.

Вытаскивая пистолет из кобуры, он направляет его прямо мне в голову. — Снимай одежду. Сейчас же.

В последующие секунды я обдумываю выбор, если это вообще выбор. Абель вспыхивает за моими прикрытыми веками, и прежняя безнадежность снова проникает в мою кожу.

Я делаю, как мне сказали.

Я поднимаю рубашку своей униформы через голову, обнажая свои маленькие, но набухающие груди.

Он хмурит брови, все еще направляя пистолет на меня. Тыча стволом, он убеждает меня снять штаны.

Рычание эхом разносится по комнате, и глухой звук движения говорит мне, что парни на стульях обратили на это внимание. Их крики боли заставляют меня съежиться.

Я спускаю штаны на пол и выпрямляюсь, скрещивая руки, чтобы прикрыть грудь. Слезы текут по моим щекам, когда его глаза блуждают по моему обнаженному телу.

— Ну, что, черт возьми, у нас здесь? Это девушка.

Холодная и обнаженная, я дрожу, когда он кружит вокруг меня, и вздрагиваю при первом прикосновении к моей руке.

— Это действительно приятный сюрприз. Что-то не вижу здесь девушек. Останавливаясь передо мной, он отталкивает одну из моих рук, наклоняет голову и проводит пальцем по моей чувствительной плоти под ней. — Ты умница, да?

Я не отвечаю, опускаю взгляд, позволяя ему ласкать меня.

— Ты знаешь, что с тобой здесь сделают, если кто-нибудь узнает?

— Пожалуйста. Я качаю головой, и еще один поток слез катится по моим щекам. Но моя мольба слаба. Мне все равно, если он убьет меня. Главное, чтобы он убил меня.

Крики сзади усиливаются, кажется, становятся более интенсивными, и я закрываю глаза, чтобы отключиться от звуков страдания, которые кристаллизуют мой позвоночник, оставляя меня парализованной и напуганной.

— Ты слышишь их? Ты знаешь, почему им больно? Они хотят спариться с тобой. Их инстинкты говорят им оплодотворить тебя. Я слышал, как об этом болтают врачи. Собирать молодых девушек, подобных тебе, для создания объектов третьего поколения. Но я могу тебе помочь. Его губы у моего уха, его горячее дыхание овевает мою кожу. — Я могу сохранить секрет, если ты сможешь. Кончик его пальца скользит вниз по моей руке, поднимая волоски на моей коже. — Ты можешь хранить секрет, девочка Дэнни?

Я вздрагиваю при звуке своего имени и киваю в ответ.

Рен

Скрипящий звук эха разносящееся по комнате, пробуждает меня ото сна, и я улыбаюсь, переворачиваясь на спину, когда Шестой скользит в кровать рядом со мной.

Ранее вечером папа подстриг волосы и сбрил то место, которое начало появляться на его лице, сделав кожу Шестого гладкой. Я думаю, он вырос в глазах папы, который кажется теперь включает его во все, кроме сна в доме.

Я думаю, все еще есть небольшая часть его, которая ему не доверяет.

Я прижимаюсь к Шестому, вдыхая восхитительный мужской аромат кедрового дерева и металла с нотками мятного мыла.

Зацепив пальцем мой подбородок, он наклоняет мое лицо к своему, глядя вниз на мои губы.

— Ты хочешь поцеловаться?

Он кивает, наклоняя голову и прижимаясь своими мягкими, пухлыми губами к моим. Осмелюсь сказать, что поцелуи ему нравятся больше, чем стрельба по мишеням из пращи.

Его рука скользит вниз по моей рубашке к подолу, проскальзывая под ткань. Теплая кожа скользит по моему животу и выше, к маленьким пикам, которые встают торчком от его прикосновения. Щекотка его руки, массирующей мою грудь, и то как он покручивает мой сосок, посылает дрожь по моему позвоночнику, и я откидываю голову на подушку, испытывая головокружение от желания.

— Мне нравится, когда ты прикасаешься ко мне, Шестой.

Его губы находят мою челюсть, зубы задевают кость, и он движется к моему горлу.

Ощущения сталкиваются внутри меня. Я выгибаюсь навстречу его прикосновениям и издаю тихий стон, который кажется возбуждает его, выражающийся в рычании, отдающемся в моей ключице. Мои бедра прижимаются к матрасу, и я зажимаю нижнюю губу зубами.

— У меня завтра день рождения, — шепчу я.

Он кивает в изгиб моей шеи.

Папа уже объявил, что вернется домой пораньше, чтобы приготовить ужин на мой день рождения.

— У тебя есть подарок для меня? Я провожу пальцем вдоль линии роста его волос, над ухом, а его губы все еще касаются моей кожи.

— Я просто хочу пойти немного дальше. Совсем немного, я обещаю. Это все, чего я хочу.

Отрывая свою голову от моей, Шестой смотрит на меня сверху вниз с серьезным выражением лица, которое не исчезает когда он встает с кровати, пока не оседлает мои бедра, позволяя простыне упасть с нас. В одной футболке и трусиках я лежу перед ним, наблюдая, как его палец скользит по переду моей рубашки, по животу к подолу.

Я поворачиваю голову в сторону, чтобы лучше видеть его и ждать, что будет дальше.

Руки сжимают мою талию с обеих сторон, он наклоняет голову, и первый порыв теплого дыхания касается моей кожи, когда он поднимает мою рубашку. Все выше и выше, она скользит вверх по моему животу, и он оставляет поцелуй на моем пупке, поднимая взгляд, как будто спрашивая разрешения.

Облизывая губы, я киваю и провожу рукой по его макушке, позволяя коротким прядям волос танцевать на моей ладони.