Запавшие, серьезные глаза темноволосого мужчины осматривают нас, пока он пробирается к концу очереди. Из-под руки он достает короткую палочку, напоминающую указку. Некоторые он внимательно рассматривает, другие пропускает. На некоторые он указывает, на другие — нет. Его указатель попадает в голову пожилого мужчины, с которым я разговаривал в грузовике, и двое охранников дергают его назад, вытаскивая из очереди. Старик врезается пятками в грязь, пальцы хватаются за руку, обвитую вокруг его шеи и локтя, и тянут его за собой.

Я изучаю мужчин, отделенных от остальных из нас, отмечая, что все они старше, седеющие и лысые.

Темные волосы перебирают всех старших, одного за другим, включая мужчину который спал позади меня на койке, пока он не добирается до меня, и я оказываюсь в центре его внимания.

Когда его взгляд падает на меня в изучающем движении, я фокусирую свой взгляд за его спиной, так же как если бы они случайно увидели льва. Вот кто он такой, лев — свирепый, гордый и несомненно охотящийся за жертвой. Я не знаю, тянет ли мужчин постарше убивать или спасать, но в глазах темноволосого нет ни капли милосердия, в любом случае. Мои щеки пылают, в то время как его глаза обжигают меня. На следующем вдохе он движется дальше, перепрыгивая через Абеля к следующему самцу в очереди.

Секундой позже блондин проходит мимо меня и приседает перед моим братом.

— Как тебя зовут? Его голос мягче, гораздо спокойнее, чем в первый раз, и в его глазах нет резких черт темноволосого мужчины. Он жутко приятная — личность, которая плохо сочетается с солдатами. Когда он достает из кармана красный предмет, мой первый инстинкт — отбросить его, пока блондин не улыбнется.

— Ты любишь конфеты?

Абель кивает, принимая сокровище от мужчины.

— У тебя такой милый маленький кролик. Как его зовут?

— Он Саваи. Абель склоняет голову и шмыгает носом, но прежде чем я успеваю подтолкнуть его локтем, чтобы он не плакал, он поднимает взгляд на мужчину.

— Его зовут Флопси.

— Флопси. Блондин хихикает, гладя кролика по голове.

— Мне нравится это имя. Не хотели бы вы с Флопси пойти со мной? С другими мальчиками вашего возраста. Ты можешь поиграть, а у нас есть игры и конфеты. Звучит ли это весело?

Здесь это звучит неуместно. Он лжет.

Он берет моего брата за руку, а я хватаю Абеля за плечо, притягивая его обратно к себе.

Эти некогда дружелюбные глаза скользят по мне и, словно лезвие с золотым наконечником вонзаются в меня, как будто он ждал этого самого момента.

— Он остается со мной. Мой голос дрожит от ужаса, застрявшего у меня в горле.

Мужчина дергает Абеля за руку.

Я отстраняюсь, словно перетягивая канат для моего брата, и держу его подмышкой, чтобы удержать рядом с собой.

— Ты отпустишь его, или столкнешься с последствиями, мальчик.

— Он остается, — скриплю я зубами, гадая будут ли это мои последние слова.

Мужчина смягчается, с усмешкой отводя от меня взгляд, но узлы в моем животе так легко не сдаются. Особенно когда он снимает пистолет со своего бока, и холодный металл упирается мне в лоб.

— Мы здесь не терпим наглости. Это усложняет ситуацию.

Подумать только, что в какой-то момент я буду смотреть в дуло пистолета. Я прищуриваю глаза, когда их обжигают слезы, мысленно принося извинения своей матери. Я подвела ее. Она сказала мне остаться в живых, защитить моего брата, и я потерпела неудачу.

Ожидание воспоминаний о моей жизни, кажется длится целую вечность, поскольку все что я могу уловить — это пустота, где тикающие секунды, кажется идут в ногу с моими судорожными вдохами.

По какой-то глупой причине я задаюсь вопросом, будет ли больно когда пуля пробьет мой череп, но эта мысль быстро подавляется, когда я открываю глаза и вижу темноволосого мужчину, стоящего рядом с блондином и направляющего пистолет к земле.

— Имя.

— Дэниел. Я ненавижу, что мой голос слабый. Мягкий. Испуганный. Если бы не Абель, я могла бы встретить смерть с большим достоинством, но сейчас я чувствую, что могу обоссаться.

Его взгляд перебегает с книги в моей руке на меня.

— Тебе нравятся книги? Дэниел. Его голос кажется почти далеким, эхом в моей голове, которое с трудом разносит хаос кружащихся там мыслей.

Я бездумно провожу большим пальцем по обложке, не поднимая на него глаз, и киваю.

— Ты умеешь читать? Писать?

Я снова киваю, отводя от него взгляд. Поскольку школьное образование не является обязательным, многие дети в моем улье не умеют ни читать, ни писать.

— Кто тебя научил?

Верхняя часть книги расплывается от слез в моих глазах, и как будто я все еще чувствую, как рука моей матери обнимает меня, пока она указывает на слова на странице, я слегка потираю большим пальцем призрачное прикосновение, которое остается на моей коже.

— Моя мать.

— Скажи мне, почему ты готов умереть за этого ребенка.

— Он мой брат. Я поднимаю взгляд, и в этот момент весь яд вытекает из моих вен, разливаясь по коже горячей волной гнева.

— Я бы убил ради него.

Уголки его губ приподнимаются в невеселой улыбке, и я задаюсь вопросом, улыбался ли он когда-нибудь по-настоящему, вообще, в жизни. Если этот человек настолько зол, что в его глазах никогда не появлялись морщинки от искреннего смеха.

— Ты пойдешь со мной.

Я не знаю, что это значит. Возможно, мой смертный приговор заключен в четырех простых словах.

Он продолжает дальше по линии, продолжая с того места, на котором остановился, и челюсть блондина сдвигается, о чем я могу только догадываться, это тихая ненависть, таящаяся в его глазах. Мне не нравится этот человек или то, как он смотрит на моего брата сверху вниз, как ребенок, который нашел чужую игрушку, чтобы испортить.

— Эй, — осмеливаюсь выпалить я, чувствуя как в груди сжимается кулак паники, когда взгляд темноволосого скользит от следующего заключенного обратно ко мне.

— Мой брат… он может остаться со мной?

Мужчина переводит взгляд на Абеля и обратно.

— Нет. — это все, что он говорит, уходя, и у меня голова идет кругом от необходимости придумать план.

Из-за попрошайничества меня убьют, но я не позволю им забрать моего брата.

Слова моей матери, сказанные раньше, проскальзывают у меня в голове. Ты должна жить. Я делаю и буду делать это ради Абеля. Я тоже буду бороться за него.

— Тогда я никуда с тобой не пойду.

Темноволосый улыбается и обменивается взглядом и кивком с блондином.

Блондин хватает Абеля за плечо, направляя его вперед.

Срабатывает инстинкт. Я бросаюсь к нему и кусаю его за руку.

Его проклятия отдаются эхом в моем черепе, и резкая боль пронзает шею сбоку, сопровождаясь глухим стуком, который звучит так, будто воздух проталкивают через трубку. Я отшатываюсь назад, мои мышцы холодны и слабы, в то время как все вокруг вращается слишком быстро, чтобы я могла за ним поспевать. Вид вокруг меня уменьшается до булавочного укола, а крики Абеля эхом отдаются в моем сознании.

Рен

Конечно, я вернулась.

Заглядывая в дыру у основания стены, я ищу на четвереньках насколько позволяет мой ограниченный обзор. Я должна знать, что с ним случилось. Кошмары преследовали большую часть моего сна, из-за чего я устала и расстроена, когда не вижу мальчика.

— Тогда почему ты сбежал! Это была твоя вина!

Опираясь на одну ладонь, я стучу по виску другой, заглушая тупую боль, которая с тех пор расцвела там.

— Уходи, — шепчу я.

— Не сегодня. Не сегодня. Не сегодня.

Мой разум говорит мне сдаться и найти место, чтобы спрятаться, где я смогу упрекнуть себя за то, что отпугнула его. Мой разум говорит мне, что он мертв и что это моя вина. Я стараюсь не слушать свою голову, хотя чем я могу ей помочь, потому что она не всегда говорит мне поступать правильно. Иногда она говорит мне причинить боль другим или самой себе, и прямо сейчас мой разум хочет, чтобы я нашла в этом лесу самую грубую кору и терлась о нее запястьем, пока оно не начнет кровоточить и саднить. Наказание за то, что напугала мальчика.