Но в нем тоже есть доброта.

Я почувствовал это. Прикоснулся к нему.

Разводя его руки в стороны, я поднимаюсь на колени, обнимая его за шею, и он притягивает меня к себе, кладя голову мне на живот. Наша скользкая от пота кожа скользит друг по другу, когда я обнимаю его, мы оба дрожим.

— Я в порядке, Шесть. Ты не причинил мне боли. Я не знаю, почему я плачу. Я сажусь к нему на колени, чувствуя, как его руки крепко обхватывают мою спину.

Его голова прижимается к моей груди, как будто он не может даже смотреть на меня. Его разум, должно быть в абсолютном аду, и неизвестные кружащиеся в моей голове, определенно не облегчают его мысли.

Несмотря на его сопротивление, я наклоняю его голову к своей и целую его. Все чувства желания быстро усиливаются, пока электричество не пробегает по моему телу, как раньше.

Единственный способ, которым я могу все исправить в голове Шестого, — это дать ему понять, что я хочу его. Я все еще хочу. Настолько сильно, что у меня щемит сердце от этого призрачного ощущения сожаления. Это злит меня. Этому не место между нами.

Обхватывая ногами его тело, я провожу его теперь вялую длину по моему набухшему лону, и он целует мою шею.

— Я хочу тебя, Шестой. — шепчу я.

— Я всегда хочу тебя.

Он крепко прижимает меня к своему телу, как будто может втянуть меня внутрь себя, и мы становимся единым целым. Связаны так, как только могут быть связаны два человека.

Мы сидим, его твердеющая длина вдавливается в меня, пока он снова не заполняет меня, и я медленно раскачиваюсь рядом с ним, мои руки обвиты вокруг его плеч, как ленты, привязанные к камню. Со слезами на глазах он входит в меня, изучая мою реакцию с каждым толчком.

Даже в самом слабом проявлении в нем есть что-то мощное и захватывающее дух.

Шестой подобен грозе в пустыне, столь же завораживающий, сколь мрачный и жестокий, способный уничтожить одним безжалостным ударом. И все же, по какой-то причине, меня влечет к нему необъяснимый магнетизм, который электризует меня и воспламеняет.

Две поврежденные души пытаются понять друг друга.

Его челюсти сжимаются с каждым толчком бедер, когда он разрушает маленькую девочку, которой я больше не являюсь. Только на этот раз Шестой занимается со мной любовью.

На обложке книги я рисую изображение маленького мальчика в его толстых черных очках, когда мы с Шестым лежим обнаженные на одеяле, наши тела остывают на ветру пустыни. — Папа подарил мне эту книгу пару лет назад. Подарок. Он нашел ее за стеной.

Шестой наклоняется вперед и целует меня в плечо. Всего за пару часов, судя по положению солнца на небе, мы трижды занимались сексом под тополем.

— Когда-нибудь я хочу отправиться туда. Увидеть то, что видит он. Узнать, что произошло. Тот день с Рейтами ничего из этого не изменил. Я все еще мечтаю покинуть это место. Я играю со шрамом на костяшках его пальцев и наклоняю голову, чтобы поцеловать его.

— В моем сознании темнота, и я чувствую, что ответы где-то там. Я хочу знать, что случилось с моей мамой. Подперев голову ладонью, я смотрю на Шестого, чьи глаза прикованы к моим.

— Но мы не можем оставить папу. И я не знаю, смогу ли я убить другого, чтобы остаться в живых.

Его взгляд встречается с моим, серьезный и непоколебимый. Он тянется за блокнотом и записывает на странице: Я хотел 4 ю.

Я смотрю на его заявление и киваю.

— Когда-нибудь мы с тобой покинем это место. Туда, где нас не знают. Где никто никогда не причинит тебе вреда.

Это правда. Мы бы жили дико и безрассудно. Я бы целовала его все время, не только в украденные моменты, но и днем и ночью. Под солнцем пустыни и под луной. Я целовала его под дождем, когда бы ни шел дождь, просто чтобы почувствовать его влажные губы на своих.

Взяв меня за руку, он прикладывает мою ладонь к своей груди над сердцем и сжимает.

Я с пониманием киваю и улыбаюсь.

— Я тоже тебя люблю, Шесть. Перекатываясь на спину, я притягиваю его к себе для поцелуя.

Рен

Я нажимаю кнопку рядом с подносом, на котором находится круглый серебристый предмет, и крышка опускается над ним, создавая светящееся пятно за маленьким окошком. Секундой позже музыка разносится по сараю Шестого, и я поворачиваюсь чтобы обнаружить, что Шестой хмурится, как будто он концентрируется на звуке, как будто он может протянуть руку и выхватить его из воздуха перед собой.

— Это называется CD-плеер. Отис Реддинг. Я тоже сначала не знала, что об этом думать. Медленный и проникновенный темп этих моих рук заставляет меня потянуться к Шестому.

— Пойдем, потанцуй со мной.

Он встает с импровизированной кровати и тянется к моей руке, позволяя мне оттащить его к стойке у окна. Его тело — стена мышц, по которой взбирается мой взгляд, чтобы увидеть, как он смотрит на меня сверху вниз, и, взявшись за руки, мы раскачиваемся взад-вперед в такт песне.

Подчиняясь его ритму, Шестой притягивает меня ближе и усиливает хватку, пока не поднимает меня с пола, и я обхватываю ногами его талию, руками — шею. В момент сладости он закрывает глаза и прижимается своим лбом к моему.

Он наклоняет свои губы к моим в захватывающем поцелуе — таком что если бы не он, поднимающий меня над полом, я бы упала в груду мягких костей.

Потерявшись в его поцелуе, я даже не чувствую, что мы сдвинулись с места, пока стена не упирается мне в спину, и он не удерживает меня там. Его дыхание становится пылким, обжигающим мою кожу когда он движется к моему горлу, пожирая основание моей шеи.

— Медленней, Шесть. Слова кажутся грехом, слетающим с моих губ, так сильно как я хочу его прямо сейчас.

Это мужское рычание вырывается из его горла, вибрируя под моей плотью, в то время как его лицо остается спрятанным в изгибе моей шеи. Медленное и устойчивое движение его бедер входит в меня, как спокойные волны, бьющиеся о мое ядро.

— Ты хочешь меня?

Когда он кивает, его пальцы скользят вверх и вниз по хлопковым трусикам, которые влажны от моего возбуждения, и он сдвигает их в сторону.

— Я твоя, Шестой. Я всегда буду твоей — шепчу я ему на ухо.

Его тело содрогается, когда его пальцы ласкают мое либидо, его губы прижимаются к моему горлу, и под музыку гудящую на заднем плане, сохраняя устойчивый ритм, он вгоняет их в меня. Медленно. Так мучительно медленно, я думаю что могу воспламениться от страстного желания, которое испытываю к нему.

Я наклоняю голову вперед, чтобы увидеть, как он пристально смотрит на меня, сосредоточенный с приоткрытыми губами. Покрытый шрамами и голодный, он самое красивое существо, которое я когда-либо видела в своей жизни.

***

Я лежу рядом с Шестым на его кровати из простыней, моя рука лежит у него на груди, груди прижимаются к нему, когда он прижимает меня ближе. Пьянящий аромат секса витает в воздухе, напоминая мне о моментах, произошедших раньше. Через окно над нами ночное небо ослепительно, с яркими звездами, которые сияют рядом с полумесяцем.

— Пойдем со мной, — я отталкиваю его, заставляя встать, и тяну его за руку, чтобы он следовал за мной, что он делает без колебаний или вопросов.

Это то, что мне больше всего нравится в Шестом.

Полностью обнаженная, я хватаю одно из одеял с его кровати, и мы выскальзываем из сарая для столбов, пересекаем двор, направляясь к пятнистому желтому почвопокровию Ластении. Шестой помогает мне расстелить одеяло, и мы ложимся под покровом ночи. Он притягивает меня к себе, как и раньше, я снова лежу, прижавшись к его груди.

— Отсюда вид лучше. Нигде больше в мире ты не сможешь вот так лежать в пустыне. Я провожу пальцем по изуродованной коже шрама над его сердцем, глядя на звезды.

— Я всегда думала, что звезды — это люди, которых мы любим. Это странно, но я чувствую какую-то связь с ними. Папа говорит, что давным-давно взорвалась сверхновая звезда, и ее осколки соединились, образовав землю. Это значит, что мы все сделаны из звездной пыли. Рождены от одной звезды.