Он оставляет еще один поцелуй, низко чуть выше моих трусиков, прежде чем ткань скользит вниз, по моим бедрам, моим ляжкам, и когда они достигают моих лодыжек, он медленно снимает их. Глаза прикованы к тому месту, откуда он их снял, он раздвигает мои колени, как крылья бабочки, раскрывая меня для него.

В лунном свете я полностью обнажена, и я смотрю вниз по своему телу, когда он устраивается между моих бедер.

По какой-то причине нервная дрожь пробегает по моему животу. Я доверяю Шестому но чувствую себя выставленной напоказ. Выставлен напоказ каждый недостаток, каждая неуверенность выложены на белых простынях подо мной.

Я хочу оттолкнуть его, сказать ему остановиться, и когда нервная вибрация усиливается в моем животе, я открываю рот, чтобы сделать именно это.

Однако при первом прикосновении его губ я делаю резкий вдох.

Его горячее дыхание овевает мою плоть, и желание сомкнуть ноги тянет глубоко в мой живот.

О, Боже.

Его большие руки сжимают заднюю часть моих бедер, удерживая мои ноги раздвинутыми, и я наблюдаю, как его глаза закрываются.

За этим следует мягкое влажное скольжение его языка.

Моя грудь резко выгибается дугой, рот приоткрывается, когда он проводит языком по щелочке. Вверх и вниз, вверх и вниз, приводя меня в восторг от этого восхитительного вторжения.

Я открываю рот в беззвучном крике, поднимая голову ровно настолько, чтобы поймать макушку его головы, которая опускается с каждым головокружительным движением его языка. Как художник, сосредоточенный и наслаждающийся своей работой. Его губы смыкаются на моей плоти, и он сосет.

Я опускаю голову на подушку и закрываю ею лицо, чтобы заглушить крик, который вырывается из моего рта. Я никогда раньше не чувствовала ничего подобного. Узел внизу моего живота туго затягивается, умоляя меня почувствовать стыд за то, что он со мной делает. Это говорит мне о том, что это неправильно, что губам и языку мужчины там не место, что они не должны доставлять столько удовольствия, чтобы это физически оставляло боль и сильное желание большего.

Мои колени дрожат от желания сжать их вместе, заставить его покинуть это священное и грязное место.

Я не могу. О Боже, я не могу. Это слишком приятно. Так хорошо, что мне приходится подавлять желание заплакать.

То как он наслаждается мной, словно созревшим фруктом, высасывая из меня соки.

Удерживая подушку на месте, я стону и корчусь от чудесного переполоха, которого не вижу, происходящего внизу. Что-то проникает ниже, и когда это толкается внутри меня, я снова выгибаюсь, всхлипывая в подушку. Вдох и выдох, вдох и выдох. Вверх и вниз. Откидывая голову на матрас, я пытаюсь сосредоточиться на одном ощущении за раз, но они сталкиваются, злобно возбуждая внутри моего тела. Пока у меня не начинает кружиться голова, я опьянена ощущением того, что он делает.

Я поднимаю подушку, чтобы увидеть, как напрягается его бицепс в такт движению того, что как я предполагаю, является его пальцем внутри меня. Он изгибается выше, и я крепко сжимаю подушку, снова ударяя ею по своему лицу. Я скольжу пальцами ног по его спине, впиваясь ими в его кожу.

Когда он лижет и сосет меня, его палец проникает в меня, все эти ощущения работают в идеальном тандеме, как машина.

Его рука — та же рука, которая выбросила тех злобных Рейтов из машины, та же которая инстинктивно убила змею, — впивается в мое бедро с благоговейным посасыванием, его ладонь нежно поглаживает мою кожу.

Рычание вырывается из его груди, звук, который я люблю, когда он целует меня. Звук, который говорит мне что он дикий и отчаянно хочет обладать мной. Его рот голоден и жаждет прижаться ко мне.

Я больше не могу этого выносить. Что-то бурлит глубоко в моем животе. Я не знаю, что это, но это поглощает мое внимание и сводит мышцы все туже и туже. Я отбрасываю подушку и хватаюсь за простыни с обеих сторон, готовясь к тому, что бы это ни было.

Он поднимается на колени, обхватывает мои бедра своими плечами и обхватывает ладонями мои ягодицы, прижимая меня к своему лицу. Я чувствую себя маленькой и хрупкой рядом с ним, как тряпичная кукла, которой он мог легко манипулировать любым способом, которым хотел. Его язык скользит по моей щели, и он сосет так, словно пьет свидетельство моего возбуждения, постанывая в мои складочки.

Первый приступ чего-то пронзает мои мышцы. Прежнее напряжение скручивается в животе, тянет грудь. Все туже и туже завязывается узел, мои мышцы дрожат на его плечах. Я поджимаю пальцы ног и сжимаю простыни под собой так, что побелев костяшки пальцев.

Часть меня хочет бороться с этим. Держаться. Но другая часть меня хочет сдаться этому и отпустить.

Я так и делаю.

Покалывание поднимается от пальцев ног, простреливая позвоночник до затылка, где оно превращается в волну теплого удовольствия. Мое тело дергается и сводит спазмами с каждым последующим сокращением, которое проносится по моим мышцам, и я прижимаю подушку к лицу как раз вовремя, чтобы закричать в хлопковый барьер.

— О, Боже! Я выгибаюсь навстречу ему, позволяя ему овладеть каждым мускулом моего тела в каком-то порыве страсти.

Мои кости становятся слабыми и бесполезными, каждый мускул расслаблен и истощен. Дыхание становится медленнее, и головокружительное опьянение накрывает меня, когда Шестой убирает подушку с моего лица, обнажая последствия моего первого оргазма.

Его губы покрываются глянцевым блеском, который он слизывает, и когда он засовывает свои блестящие пальцы в рот, посасывая мои соки, по мне пробегает еще один спазм. Его темные эротические глаза напоминают мне глаза животного, когда он ползет вверх по моему телу.

То, чего он хочет, ясно читается на его лице, но вместо того, чтобы принять это, он ложится рядом со мной, притягивая меня к себе. Его эрекция вдавливается в меня, твердость упирается в мою спину, когда он насаживается в фальшивой игре.

Я сажусь на кровати, лицом к нему, и провожу пальцем по шраму у него на груди. Наклоняясь к нему, он отстраняется и я ползаю по его телу, оседлав его. Моя обнаженная киска прижимается к его животу, и его мышцы изгибаются подо мной.

Он вздрагивает, и невидимая сила сжимает его грудь, его руки скользят вверх по моим бедрам, когда он поднимает голову, чтобы посмотреть, где я сижу напротив него.

Выдыхая, он откидывает голову назад, его бедра двигаются, распространяя мою влагу по его коже.

— Шестой, я хочу подарить тебе то же самое, — шепчу я.

Его тело становится жестким и неподвижным.

Я спускаюсь по его паху к ногам, но останавливаюсь из-за резкого захвата моей руки.

Он качает головой.

— Да, — утверждаю я. — Пожалуйста. Я хочу.

Его пальцы крепко сжимают мой подбородок, но быстро смягчаются, когда он приподнимает брови.

— Ты боишься?

Его язык скользит по губам, и он кивает.

Мне тоже страшно, но я не говорю об этом. Несколько раз я читала сцены из своих книг, в которых женщина берет мужчину в рот, но читать об этом совсем не то же самое, что сталкиваться с самим актом. Тем не менее, я хочу вернуть должок. Я хочу, чтобы эта бедная, подвергшаяся насилию душа почувствовала и познала удовольствие. И я хочу быть тем, кто подарит ему это.

— Не надо. Я обещаю, что не причиню тебе вреда. Ты мне доверяешь?

Его глаз дергается, но он кивает, падая обратно на кровать.

Проводя поцелуями вниз по его животу, я добираюсь до его брюк, которые расстегиваю и скольжу по его идеально вылепленным, испещренным шрамами бедрам. Хотя я почти не замечаю его шрамов, больше. Они — часть его самого, запечатленные глубже, чем поверхность его кожи.

Я улучаю момент, чтобы поцеловать несколько морщинок, разбросанных по его животу, и когда его пальцы запутались в моих волосах, я поднимаю взгляд и вижу, что он смотрит на меня своим телом.

Наклоняя голову, я целую еще один шрам, и еще, спускаясь все ниже и ниже.

Его возбужденный пенис лежит передо мной, у его живота. Карта вен на поверхности пульсирует, подпитывая его твердость, которая достаточно толстая, чтобы заставить меня задуматься, поместится ли он у меня во рту. Аромат кедрового дерева прилипает к его коже, и небольшое количество прозрачной жидкости собирается на кончике, заставляя мой язык подергиваться от желания попробовать его на вкус.