— Ходят слухи, что ты убила моего отца через несколько секунд после свадьбы.

Должна ли я рассказать ему о второй, тайной церемонии? Зачем тратить свое дыхание? Он никогда не поверит мне. В конце концов, я просто сказала:

— Слухи всегда правдивы.

Он напрягся еще сильнее.

— Что ты собираешься со мной делать? — спросила я.

— Не знаю. — он продолжал нежно наносить другие мази. — Я зол на тебя. Я зол на сестру и отца. Зол на Ноэль и Офелию. В основном я зол на себя. И шокирован. И в трауре.

Прижавшись щекой к подушке, я рассмотрела его. Возле его глаз выступили морщины.

Глаза, в которых отражалось сожаление и отчаяние. Его губы были напряжены… прекрасные губы, которые целовали меня в одно мгновение и осуждали в следующее.

Он сказал:

— Я не знаю, злая ты или добрая. Или и то, и другое. Мне страшно узнать. Я ненавижу то, что ты сделала с моим отцом, и ненавижу то, что сделали с тобой. Я ненавижу боль, которую ты испытываешь.

Его слова вызвали привычную боль, но я ответила:

— Мне все равно.

— Сегодня утром я сбежал из перевернутого измерения вместе с Саксоном. В конце концов, мы намеревались разыскать твою сестру, но Ноэль и Офелия прислали весть о женитьбе и смерти моего отца. Саксон полетел во дворец, а я пустился галопом на лошади. Потом я побежал.

Удар, удар.

— Мне все равно.

— Прежде чем прийти к тебе, — сказал он, — я послал своих самых опытных следопытов найти Хартли.

УДАР.

— Уходи. Пожалуйста! Или мне придется позабыть о своих ранах, когда я буду выгонять тебя.

Должно быть, он почувствовал, что в этот я говорила серьезно, потому что он ушел, закрыв и заперев дверь со зловещим лязгом.

Я провела кончиком пальца по зачарованному зеркалу, все мое тело дрожало, а в голове рождался новый план.

«Сбежать с Трули. Снять крученое ожерелье. Найти новый альтилиум. Стать сильной и ослабить всех остальных. Вернуться в лес. Может, Хартли и ее тролль разрешат мне переночевать у них».

И последний пункт: уничтожить Чармингов.

Пока я не разберусь с ними, я никогда не буду в безопасности.

* * *

В течение следующей недели я постоянно спала, а в те промежутки, когда бодрствовала, то испытывала боль, ярость была моим постоянным спутником.

Рот приходил три раза в день, он менял мне повязки и приносил еду, достойную королевы. Мне не приходилось беспокоиться о том, что еда могла быть отравленной, так как он выступал в роли дегустатора.

Однажды утром он даже подарил мне зеркало в полный рост, несмотря на то, что знал, что я могу следить за ними. Либо Фарра проболталась, либо он сам сложил этот пазл.

Я хотела спросить, почему он сделал мне такой подарок, но не стала. Я догадалась, что ответ будет таким: (А) я была слаба и не могла пользоваться магией; и (Б) он надеялся облегчить свою совесть за плохое обращение со мной.

Неважно. В моей буре несчастий было два серебристых облачка. Я пользовалась временем, чтобы шпионить за Николасом и Таем, Хартли и каждым из моих врагов, и у меня были друзья!

К моему удивлению и радости, Фобия появилась вместе с другим пауком, которого я назвала Вебстер. В настоящее время оба скорпиона сидели в изголовье кровати, наблюдая за тем, как я пытаюсь сесть.

— Тебе нужен отдых. Друг должен быть здоров —

— Знаю, — сказала я ему. — Но сначала мне нужно в туалет.

Рот доверил самодовольной Аннике помогать мне с моими личными нуждами. Потому что, по ее словам: «Он доверяет мне. Он любит меня».

Когда его бывшая девушка просунула мне между ног тазик, а потом вымыла меня… Я кипела от унижения. Я бы сделала это сама или умерла при попытке.

— Почему бы вам не заняться чем-нибудь полезным, — проворчала я. — Чтобы сбежать, мне нужно снять крученое ожерелье. Чтобы снять его, мне нужен фейри.

Они бросились прочь, исчезнув за стеной.

Я крикнула:

— Нет! Вернитесь. Пожалуйста, вернитесь. Простите меня. Я не должна была срываться на вас.

Но они не вернулись. Вместо того чтобы сломаться и зарыдать, я собрала остатки решимости и продолжила борьбу за то, чтобы встать с кровати. Жгучая боль пронзила мой позвоночник, но в конце концов, чудом, мне удалось принять вертикальное положение. Ура!

У меня начала кружиться голова, когда я перекинула ноги через край кровати. Любые движения были настоящей пыткой, мои раны натянулись, но я медленно перенесла вес на ноги, пока на меня не хлынул луч солнечного света и тепла. Я сделала это!

Сгорбившись, я прошла по камере, воспользовалась ведром и вернулась к кровати. Да! Я сделала это!

Мое тело требовало отдыха, но я села, потом постояла. Села, стояла. Лежала, сидела, стояла. Чем больше я практиковалась, тем легче мне становилось. Наконец, я смогла стоять, не молясь о смерти.

В качестве награды я легла на живот и достала зачарованное зеркало из подушки.

— Покажи мне Хартли.

Вчера я проверила своих нимф. Во время битвы с Фаррой я чуть не осушила их, и до сих пор не могла простить себя за это.

Появилось изображение моей сестры, луч счастья озарил мою душу. Она наконец-то приняла ванну. Одетая в красивое розовое платье, она сидела на пне, разговаривая со стаей волков. Тор сидел у нее на коленях, как король.

— Прикажи животным уйти, — потребовал командир троллей, расхаживая перед ними.

— Конечно, Уорик, — сказала она, поглаживая волка за ушами. — Когда ты поклянешься никогда не причинять вреда моей сестре.

— Мои люди сдерживают твоих друзей, не нападая, потому что я так приказал. Это акт милосердия с моей стороны, — сказал Уорик. — Одно мое слово, и начнется резня. Прикажи. Этим. Животным. Уйти. Прочь.

— Поклянись, — огрызнулась она. — До тех пор животные будут продолжать защищать меня.

— Я тебя защищаю. Я сказал тебе, что никогда не причиню тебе вреда.

— Ты мой похититель. Есть разница.

Гордость охватила меня. «Диснависнай Хиснартлисни!»

— Я твой будущий муж. Я, — сказал Уорик, ударяя себя в грудь. — Ты — мой трофей. Ты подчиняешься моим приказам, а не наоборот.

— Да, но почему меня отдали тебе?

Он провел языком по зубам.

— Чтобы пощадить твою сестру. Что я и сделал. И буду продолжать делать.

— И? — настаивала Хартли.

— И я сделал все, что ты просила. Я перестал использовать свой яд и убивать. Вещи, которые делают тебя счастливой.

— И? — повторила она.

— И ничего, — сказал он сквозь стиснутые зубы.

Прошло некоторое время, на ее лице мелькали различные эмоции, пока она взвешивала свои варианты. Когда ее глаза расширились, а рот открылся, я поняла, что она наткнулась на откровение.

Она прогнала волков, встала и сократила разделявшее их расстояние.

Уорик наблюдал за ней настороженно.

— Зачем ты прогнала волков, если я не дал тебе того, чего ты хотела?

— Ты мне нравишься, Уорик, несмотря ни на что, и я решила доверять тебе, не получив от тебя ни одного обещания. Я вижу твое сердце, даже когда ты пытаешься скрыть его от меня. Ты хороший человек. Надеюсь, ты видишь мое сердце и то, что Эверли значит для меня.

Он резко вдохнул.

— Твое сердце слишком нежное.

— Поэтому охраняй его хорошо, — сказала она.

Он открыл рот. Закрыл его. Затем закрыл глаза и вдохнул. Стоя к ней лицом, он прорычал:

— Я прикажу своей армии защитить твою Эверли, когда придет время. Клянусь.

— Правда?

Его кивок был резким, даже сердитым.

Хартли медленно улыбнулась и обняла его. Поколебавшись, он обнял ее в ответ, и все его раздражение исчезло. Он выглядел потрясенным.

Я завидовала ей. Хартли сделала добрый жест, и он ответил взаимностью. Если бы только моих похитителей можно было так легко переубедить!

Уорик напрягся и нахмурился. Достав кинжал, он повернулся, сканируя местность.

— Кто здесь? Покажись.

Я застонала. С заколдованным зеркалом люди всегда чувствовали меня. Я прервала связь, чтобы меня не увидели.