А утро пришло жемчужное, туманное. Мы возвращались с неудавшейся охоты, когда из мокрых кустов на нас вывалился Рыжий: патлы столбом, в глазах блеск и невыносимое самодовольство.

– Как дела у девственников и ботаников?

– Не хуже, чем у озабоченных, – весело ответил Морган.

– Ну что, идем до хаты? Понятно, где же вас еще кто-то тут накормит…

– Дело не в этом, – заметил Морган. – Сегодня – седьмой день.

И правда! Как это я забыл?

Сегодня мы кое-что узнаем.

До мастерской было рукой подать. Мы даже слышали уже знакомое стрекотание. Хотя, погодите, а почему звуки летающего скутера приближаются?

– Нета едет, – Морган прислушался.

– Это не она, – сказал Рыжий, прищурился и отставил в сторону ногу.

Летающий скутер, вывернув из-за поворота, чуть не врезался в нас, перегородивших тропинку, но все-таки успел затормозить.

Водителя я узнал мгновенно.

– Это что? «Голда»? – развлекаясь, начал Баламут, пока я стоял столбом. – Откуда дровишки, пацан?

Водитель – молодой, довольно полный, круглолицый – молчал, растерянно переводя взгляд с Рыжего на Моргана, а с Моргана – на меня. Я смотрел на него, хватал ртом воздух и не мог ничего сказать.

– Откуда у тебя Неткина машинка, спрашиваю? – весело продолжал допрос Рыжий. – Она ж ее никому не давала, для гостя какого-то берегла? Ты что, ее стырил? А не колобок ли ты часом, пацанчик?

Тот побагровел и насупился, и вдруг Морган догадался.

– Ба, да ты же лабиринтец? Ведь так?

– С чего ты взял? – удивился Рыжий.

– Да когда это ты видел такое, чтобы фриландцы велись на твои идиотские подначки? Лабиринтец? Да? – спросил Морган у круглолицего. – Да не журысь, хлопчик. Мы тоже оттуда.

– Откуда? – багровея, пробурчал тот.

– Да из Лабиринта, откуда же. Ты ходишь через Границу... да? Там – тянешь лямку, травишься паленкой, ходишь по стенам... тут – свобода, чистый воздух, лав энд пис, рок энд ролл... Андестенд, не?

– Чего?..

Морган и Баламут переглянулись, и Рыжий спросил:

– Слушай, ты как вообще оказался в этой Стране?

– Люди! – воскликнул я, наконец обретая дар речи. – Я понял! – Эти двое уставились на меня. – Никакое это было вовсе не лекарство!..

«Колобок»! Рыжий все-таки умеет угадать с прозвищем.

И понятно, почему они его не узнали: ведь они не заходили тогда в палату!

– Ведь так? – с восторгом спросил я у Колобка. – Ты ведь раньше не был в этой Стране? В детстве только, да?

– Ну... да, – настороженно ответил тот, что-то сообразив. Моему восторгу не было предела.

– А давно ты здесь?

– Не... нет. Со вчера. С вечера.

– Ну! А как, как ты прошел? Сам?

– Да, я... В больнице. Как бы... вспомнил. После комы…

– Так-так-так, – забормотал Рыжий. Морган озадаченно молчал.

– Поезжай, дорогой, – чуть не прыгая от радости, сказал я юному байкеру, которому мы семь дней назад принесли волшебный эликсир в реанимацию Эктополя. – Поезжай, как тебе Нета говорила, разберись тут, сколько сможешь. Чем больше ты увидишь, тем лучше. Как я тебе завидую, ты бы знал! Первый раз путешествовать в одиночку по этой Стране!

– Так-так-так, – бормотал Рыжий, – что-то я такое…

– Ну, поезжай же, – воскликнул я, и байкер наконец нажал ногой на что-то в механизме. Удаляясь от нас, он оглядывался.

– Кажется, мы не очень вписались в его представления о типичных фриландцах, – сказал я, глядя ему вслед.

– Зачем ты его отпустил? – спросил Морган.

– Да он всё равно ничего особенного не знает, – ответил я, чуть не прыгая на одной ножке. – Пусть гуляет. Тем более вы его напугать умудрились сходу, а это конструктивному общению не способствует.

– Кто это, Аптека?

– А до тебя не дошло? Это же тот байкер! Иван Лепёхин, которого мы с Машей напоили эликсиром!

2.

– Не понял, – сказал Морган. – А как же он прошёл через Границу? Он что, проводник? Вы об этом ничего не говорили.

– Не понял он, – торжествующе проговорил Рыжий. – Мыслитель! Ты бы, даже если тебя бы самого этим эликсиром напоили, ничего бы не понял! Он же стал проводником!

– Ха, – сказал Морган, помолчав. – Вот оно что. Тогда наконец ясно, зачем была вся эта сложная канитель с Машиным путешествием в Лабиринт. Ради такого, конечно, можно и не так напрячься…

– Видимо, Маша сама должна была проверить, как он отреагирует на приём «выпейменя», – подхватил Рыжий. – Так? Помните, она там что-то отмеряла, высчитывала, да?

– «Выпейменя» – это ключ, – сказал я. – Они там, в Городе, разработали способ перехода через Границу для любого лабиринтца! Универсальный ключ, понимаете?

Новость была потрясающей. Морган усомнился:

– Так уж сразу универсальный.

– Да всё равно! – воскликнул я. – Где ты такое видел, чтобы взрослого человека можно было научить самостоятельно выходить из Лабиринта?!

– Да с чего тебя разобрало-то так?!

– С чего меня?!. – я даже задохнулся. – Да вы понимаете вообще, что это значит?!

– Что? – спросили эти двое хором.

– Да мы же теперь хоть кому сможем сюда дорогу показать! Кому захотим, любому! Вы же теперь сами сможете сюда ходить! Без меня, понимаете?!

Баламут и Морган переглянулись. А я повернулся на пятках и бросился по тропе.

– Куда ты так бежишь? – поспевая за мной, спросил Морган.

– Нета, – объяснил я, не чуя под собой ног от радости. – Нета должна что-то знать. Блин, да она должна много об этом знать!

– Если только она расскажет, – пробормотал Морган.

– Пусть только попробует отмолчаться! Теперь, когда мы догадались! Мы все-таки им помогли, ну! И вообще: у нее, может, еще есть эликсир. Ты представляешь? – у меня захватывало дух.

– Надо было этого Колобка расспросить, – помолчав, высказался Морган.

– Да что он может знать! Разве что догадки. В любом случае Нета знает больше.

Ноги несли меня сами. Морган и Рыжий неслышно поспевали сзади. И помалкивали.

«Задумывались»! Значит, не просто задумывались. Теперь понятно, в чем был секрет. Значит, мы были несправедливы к Маше. Я прямо чувствовал, как оттаивает у меня сердце. Ради такой цели я был готов им простить и ту перестрелку; Морган прав – ради этого я бы и не то им простил!

Интересно, почему Маша нам не рассказала сразу? Может, она не была уверена в результате? Наверное, так и есть.

– Раньше этого овражка не было, – заметил позади меня Морган.

Мы спустились в низину и шли теперь по сырой листвяной подстилке под почти смыкающимися ветвями сгустившихся кустов.

– Да мало ли где чего не было, – отозвался Рыжий. – Тут всего ничего осталось дойти…

– Кстати, – сказал я ему. – Возможно знаешь что? Что с помощью эликсира можно не только Границу между Лабиринтом и Фриландом открыть. Может быть, так можно… и в Яму зайти, а потом выйти. Понимаешь?

Рыжий поежился.

– Я бы предпочел сначала получить какие-то гарантии, – заметил он, ныряя под сырые ветви. – Ну, что я действительно оттуда выйду…

– Да не ссы, – легкомысленно сказал я. Эйфория несла меня на крыльях. – Я же тебя не заставляю сию минуту туда идти.

Рыжий не ответил, задумчиво принюхиваясь к воздуху. Воздух тут был сырой, холодный, даже промозглый, и свет потускнел из-за нависших над оврагом густых ветвей, как вечером. Но направление правильное, я в этом был уверен. Когда эта низина кончится? Уже пора и прийти.

С ветвей моросило росой. И холодно тут. Бр-р.

– Печкин, – окликнул меня сзади Морган. Голос у него был странный.

Овраг немного расступился перед нами. Я остановился.

– Бро, это что за фигня? – спросил Рыжий, слизывая с губы холодные капли.

Я огляделся. Увидел изменившееся лицо Баламута, и потускневший цвет неба, и в нескольких шагах впереди – метрового обхвата стойку опоры аэрорельса, уходящую вверх.

У меня смерклось в глазах.

3.

...Я пришел в себя и обнаружил, что стою, прислонившись к Моргану, а Баламут больно теребит меня за уши.