Маша порывисто вздохнула и двинулась с места. Провела ладонью по шершавой коре ясеня, наклонилась, сорвала травинку под деревом, растерла в пальцах.

– Фу, – сказал Рыжий и повел плечами, как в неудобной одежде. – Забываешь, как тут противно. Какое-то сразу... как похмелье, что ли.

– Назавтра привыкнешь, – сказал Морган.

– Я надеюсь, мы до завтра уже вернемся! – легкомысленно проговорил Рыжий и принялся энергично рыться по карманам. – Ну-ка, посмотрим-ка…

– Ну, так чего ты-то с нами вообще поперся? – спросил его Морган. – Пойдешь охотиться на зайчиков?

– Вот еще! – отозвался Рыжий. – Что я, зайчиков никогда не видел? Они тут, в Лабиринте, все на одно лицо, – он наконец извлек из внутреннего кармана плоский серебристый предмет и уставился на него. Предмет оказался андроидом, и на исподе у него поблескивал незнакомый логотип: круглый бело-серебряный цветок с золотым контуром. Рыжий хмыкнул и включил андроид. – А вот за что это в Городе так взыскались, что целительницу сюда отправляют в такой сомнительной компании, как наша – вот это мне интересно…

Интересно ему, вишь ты. Как будто мы не понимаем, что пошел он из-за Маши и только из-за нее…

Было холодно. Трасса шумела оглушительно. По тротуару шла, хохоча, небольшая компания. Над шумом и смогом плыла бравурная музыка: видимо, где-то недалеко был торговый центр.

– Ну-ка, посмотрим-ка, – бормотал Баламут, быстро листая страницы в андроиде, – посмотрим-ка, что это был за цветочек? Угу... Ага... Ого! – в его возгласе было настоящее удивление. – Вот так цветочек!

Он поднял голову и как-то торжественно обвел нас светящимися желтыми глазами. Осанка у него уже изменилась, и движения снова стали нескладными, а вот глаза всё ещё были, как во Фриланде. И волосы. До первой покраски волосы у него всегда оставались его настоящего цвета.

– Ша, пролетарии, – провозгласил он, хотя никто и не думал ничего говорить. – Сейчас всё будет очень круто…

С этого момента он вовсе перестал обращать на нас внимание. Мы некоторое время смотрели на него, занятого андроидом, но ничего не происходило: он листал страницы, а потом немузыкально замурлыкал что-то. По экрану андроида плясали цифры и графики. Морган вздохнул и огляделся. Прищурился.

– А вот это интересно, – задумчиво сказал он и показал глазами на Машу.

Оказывается, Маша не изменилась. Она выглядела тут точно так же, как во Фриланде.

Черт, да она по контрасту с окружающим выглядела тут еще краше, чем во Фриланде! Теперь она смотрелась немного старше – примерно нашей ровесницей. Но это ровным счетом ничего не меняло: выглядела она по-прежнему ослепительно.

– Ё-моё, – задумчиво проговорил Морган. – Это и правда может стать проблемой. Она тут будет выделяться в толпе, как ламброджини между жигулями... Маша, что ты делаешь?

Маша занималась странной вещью. Она с некоторого расстояния разглядывала нас, склоняя голову то налево, то направо. Всех по очереди: Моргана, Рыжего, меня.

– Забавно, – ответила она Моргану. – Знаете, что? Я вас не вижу... почти. Ну, вижу, но только... скорлупу.

– Э... что?

– Тут всегда так? Хм-м... И лечить я здесь тоже... наверное, не смогу... Надо же!

– Хеллоу, Джамаль, – вдруг сказал Рыжий. Мы уставились на него. Он не обращал на нас внимания. – Это Григоренко. Я тоже, дорогой. – Я сообразил наконец: в ухе у него была беспроводная гарнитура. – Да-да, спасибо, я рад. Сам такого не ожидал. Нет. Поэтому я и звоню тебе, а не... Ха-ха-ха!.. Ну да, ну да... Да. Слушай актуальную задачу. Сопровождение группы. Нет, э-э, я бы не сказал, просто... ответственная. Очень просто и очень быстро маленькой группе людей переместиться из одной точки планеты в другую. Неограниченный. Нет, не ослышался. Если проще будет купить самолет, мы покупаем самолет. Четверо. Взрослые. Не имею понятия. Окей, работаем. Тарасова мне подключи в конференцию.

– Вот в такие моменты во мне и просыпается Че Гевара, – пробормотал Морган.

– Кто такой Джамаль? – доброжелательно спросила Маша.

– Секретарь какой-нибудь, – сказал я.

– Не секретарь, а глава логистической службы, – мельком взглянув на меня, заметил Рыжий. – И не какой-нибудь, а самый лучший. Для начала, – сказал он в гарнитуру, – тебе придется локализовать мое местонахождение. Идемте, Мария, – и он подал ей руку. – Сейчас у нас будет машина.

2.

Дальше всё и в самом деле пошло без проволочек.

Как только мы выпутались из кустов и оказались на тротуаре, тут же издалека мигнули фары, и перед нами лихо и осторожно встал, как лист перед травой, щегольской черный линкольн. По-моему, более стильная компания никогда не садилась ни в один представительский автомобиль: всклокоченный рыжий дылда в кожанке и бандане с черепами, ботаник с потрепанной сумкой через плечо, громила в защитном комбезе и изумительной красоты барышня в простом зеленом платье. Однако загорелый улыбчивый водитель не выразил никакого удивления, только на секунду задержался взглядом на Маше. Так же повел себя и серьезный человек с папкой, немножко похожий на пожилого бульдога. Он вышел из машины и теперь открывал перед Рыжим раздвижную дверь салона. Баламут, не переставая болтать по телефону, поздоровался с ним за руку, как со знакомым.

Салон линколькна распахнулся нам навстречу, светлый и просторный, как квартира голливудского кинорежиссера. Рыжий аккуратно оттер Моргана плечом, помогая Маше.

– ...Да, Артем Борисыч, и знать об этом никто не должен. Тем более он! В первую очередь он! Вот пусть твои люди и не болтают. Нет, неразглашение – это лишнее, просто пусть немножко подержат язык за зубами. Дня два-три. Не думаю, что больше... вот пусть контора сначала сама сообразит, что к чему, и вот помогать им не надо…

– Скажите, – спросил я человека с папкой, – мы ведь находимся в В.?

Человек с папкой, приобретя от моего вопроса еще большее сходство с пожилым бульдогом, нерешительно посмотрел на Рыжего. Рыжий, уже занесший ногу в машину, остановился, перегородив нам дорогу, прижал телефон к щеке и уставился на бульдогоподобного нетерпеливо.

– А?..

– Д-да, конечно, – выдавил бульдогоподобный.

– Ясненько, – пробормотал Баламут. – Ну, это дело поправимое...

Маша уже уселась в переднее кресло салона, и Баламут тоже заскочил в машину и плюхнулся рядом с ней. До удивления ловко. Нам ничего не оставалось, как устроиться сзади. Эти его игры нам в Лабиринте часто приходилось терпеть. А что с ним было делать?..

Дверь захлопнулась. Водитель мягко рванул вперед. Бульдогоподобный, уже сидящий впереди, протянул Рыжему раскрытую папку. Тот защелкал пальцами, бегло просматривая бумаги.

– Ручку!.. Ну, а что, что, почему без возможности, – он энергично вычеркнул что-то. – Джамаль, чем вообще думают твои помощники? «Без возможности...» А?.. аа... Ну все равно, переделывайте…

– Сделаем, Герман Богданович, – бесцветно сказал пожилой бульдог.

– То-то и оно, что сделаем... Досочку, что ли, с собой какую вози... – он энергично поставил несколько подписей, продавливая на кожаном подлокотнике бумагу насквозь, и сунул документы обратно, чуть не кинул. – ...Кто звонит? Да-да, соединяй, конечно! ...Ха-ай, зайчик! Ну да... и я... Да ты моя рыбочка... Погоди, повиси на линии, у меня звоночек... А, это ты. Что? Какого рогатого им надо? А я вот занят! Странно, да? Значит, ты пошлешь в пень совет акционеров. Мне некогда. Да, так можешь и сказать: Григоренко-младший посылает вас, господа акционеры, в пень. Ничего, перетопчутся. Твою мать! Я им выдурил такой кусок, что с него год кормиться можно! Даже при их аппетитах! И эти старые мухоморы меня сейчас будут дергать ради своих ритуальных плясок? Пусть сидят ровно и переваривают!.. Джамаль, я перезвоню.

Он выдернул гарнитуру из уха и, отдуваясь, откинулся на спинку кресла.

– Ужас! – с восхищением сообщил он Маше. – Машенька, а у вас бывает, что от дел не вздохнуть ни охнуть? Здесь очень часто так бывает! – и, не теряя времени, он накрыл ее руку своей. – Трудно бывает, знаете, найти минутку, чтобы с друзьями пообщаться!