Спустя некоторое время, вероятно на утро, пленников повели на прогулку. Вооружённые матросы уводили по два человека в каюту побольше, оборудованную несколькими спортивными приборами, душем и выдавали спортивную форму. В целом, пленники чувствовали себя пассажирами очень маленького круизного судна, неплохо приспособленного для того чтобы сохранить подвижность и остатки рассудка в замкнутом пространстве.

Вернувшись в каюту, Джомни чувствовал себя отдохнувшим и бодрым. Если бы не вооружённые матросы, которые ограничивали его перемещение по явно огромному судну, ему бы не составило труда, убедить себя в том, что он находится на инопланетной шахте, вот-вот станет оператором грузового челнока, и примется за работу. Лишь только он поделился этим чувством с арабами, в каюту тут же постучали матросы и предложили чтение.

Вся литература в электронных книгах была достаточно старой, но её было много, гигабайты текстовых данных с небольшими но вполне различимыми пережатыми картинками. Джомни, естественно, стал искать что-нибудь о подводных лодках, но нашел лишь общие сведения. Кроме того что он находится на борту однокорпусного атомного ракетного крейсера, ничего внятного определить не смог.

Неглубоко погрузившись в основы подводного флота, Джомни составил план изучения предмета и отложил книгу в сторону. Но вдруг он вспомнил как любят духи издеваться над его планами, и усмехнулся, пытаясь предположить какая невероятная дичь должна произойти с ним дальше, и предположил. Но то, что должно было произойти с ним через пять минут, превзошло даже фантазии про инопланетных русалок. Дверь скрипнула, и крепкие моряки швырнули к нему в каюту Нимхэ.

Арабы выронили игральные карты, и, открыв рот уставились на неё остекленевшим взглядом. Джомни чуть не расхохотался над точностью своих предчувствий, но сдержался, и, вспомнив что эта женщина приказала ему убить незнакомого ему человека, ограничился лишь злобной ухмылкой.

Нимхэ стояла перед ними в испуганной растерянности. Несколько длинных мгновений арабы разглядывали её одежду. Она была одета в стандартную форму матроса, которая не подходила ей ни по росту, ни по комплекции, и висела на ней как помятый полиэтиленовый пакет, зацепившийся за столб.

Арабы уже закрыли рты, но шок и удивление никуда не делись. Они осторожно подняли карты, и продолжали молча играть, совершенно не замечая столь очевидного, вероятно с огромным трудом. Но Джомни не испытывал сострадание к той, что рассуждала о ценности жизни при этом вынуждая убивать, пусть даже не по своей воле.

Нимхэ была растеряна, она испуганно оглядывалась, будто в поисках пути отступления. Она стояла скованно, тревожно и скромно поправляла неуклюжий наряд, несколько раз украдкой взглянула на лицо каждого мужчины, но не заметив никакой реакции, облокотилась спиной на стену, и грустно посмотрела в пол.

Джомни ещё раз усмехнулся, и включив электронную книгу стал увлечённо изучать чертёж шпангоута американской подводной лодки времён разгара холодной войны. “Второй раз я на ваши женские фокусы не куплюсь” - думал Джомни, и несколько минут старательно изучал каждую выносную надпись технического рисунка.

Но несколько минут полного безразличия прервал араб, который тихим арабским языком сказал ему что-то вроде “она тут на долго”. Джомни молча встал и забрав свой рюкзак со свободной верхней койки спрятал его под свою, и Нимхе взобралась туда робко обхватывая блестящие ступеньки прикроватной лестницы.

Освещение от лампочки ослабело. Джомни сначала подумал что пришло время спать, но отвлёкшись от словаря морских терминов, заметил водопад прямых золотистых волос, который и преградил ему свет. Но Джомни уже даже не рассчитывал получить с Нимхэ никакой полезной для побега информации, потому просто включил подсветку на книге.

— Вот упёртый парень! — сказал один араб на родном языке.

— Хитрый засранец. — ответил ему второй.

Вскоре в каюту зашли ещё пара матросов чтобы отвести ещё двоих на прогулку. Джомни не хотел упускать возможность ещё раз взглянуть на судно в свете свежепрочитанной информации, и заодно, оказаться подальше от странной до мурашек женщины. Но матросы остановили его, и ему пришлось остаться один на один с ней.

Ужин принесли не дождавшись возвращения арабов. Джомни молча продолжал читать, в надежде на то что удастся избежать совместного приёма пищи с той женщиной, которая вызывала у него больше раздражения чем пиратский плен сам по себе. Но матросы накрыли на стол и сказали:

— Либо вы едите, либо мы накормим других.

Джомни не нашёл целесообразным дразнить пиратов раньше времени, и, почистив руки остатками салфеток, приступил к ужину. Нимхэ стремительно последовала за ним.

— Приятного аппетита. — сказала она и с улыбкой заглянула Джомни в глаза.

Джомни дежурно улыбнулся, и на родном языке своего племени пожелал ей подавиться. Она ещё раз улыбнулась, затем дёрнула ушами и поменялась в лице. На мгновенье промелькнула грусть которая быстро сменилась азартом. Она хитро прищурила глаза, и не отрывая взгляд от Джомни продолжала грациозно орудовать ложкой. Закончив ужинать, Джомни протёр салфеткой губы, швырнул её на стол, и скривившись в притворной улыбке сказал:

— Благодарю за угощение, принцесса Нимхэдриель. — сказал он на русском и плюхнулся на кровать захватив со стола книгу.

Нимхе улыбнулась и несколько секунд помолчала, пока Джомни искал нужную закладку в книге. Она грустно вздохнула, и на родном языке Джомни ответила потухшим голосом:

— Надеюсь тебе понравилось. — Сказала Нимхэ, и облокотившись на стену грустно уставилась на свои колени.

Джомни не обратил внимания. Нимхэ совершенно спокойно могла выяснить о его происхождении по образцу его крови или из судового журнала парома, или в документах что лежали у него в рюкзаке. В любом случае у неё было полно возможностей подготовиться к встрече. Но может быть удастся хоть что-то узнать у неё, ну не может же он упустить шанс выцепить хоть каплю полезной информации, обречённо уставившись в книгу. Джомни подумал, что если ему суждено стать разведчиком своего племени, то ему придётся избавиться от эмоций. А отчаяние, презрение и ненависть как раз самые опасные из них.

Джомни положил книгу на свою грудь и стал пристально рассматривать пружины на верхнем матрасе. Духи не заставили себя ждать. Нимхе тоже легла на кровать и горько вздохнув сказала:

— Её зовут Мать Гидра. Подводную лодку.

— Как у Лавкрафта? — задумчиво спросил Джомни.

— Да. Как у него. Я обратилась к ней за помощью, а она поглотила меня, и требует ещё.

— Черти - так себе помощники. Видать плохи у тебя дела если ты просишь помощи у железки.

— Ты даже не представляешь насколько.

— Ну почему, представляю. Меня изгнали из племени за хамство, отобрали наследство, испортили свадьбу, обокрали в поезде, чуть не утопили на пароме, толкали на убийство, закрыли в этой камере и откармливают как жертвенного барашка. — сказал Джомни и повернулся к Нимхэ.— Воришки особенно разочаровали. Любимые часы свистнули! Теперь даже не могу посчитать сколько мне осталось до жертвоприношения.

Нимхэ захихикала. Естественно, а иначе зачем бы она обращала на него внимание. Вряд ли она была обделена плотскими утехами на корабле доверху набитом молодыми чернокожими матросами, тут было что-то интересное. Не похоже это на религиозную секту, Лавкрафт не в почёте у тех, кто серьёзно воспринимает свои религиозные убеждения, да и судно, хоть и старое, но не по карману ни одной секте. Скорее всего.

— Жертвоприношение через шестнадцать суток. Сейчас посидите в карантине, и капитан принесёт вас в жертву испанским пограничникам. — сказала Нимхэ тихим голосом и едва заметно улыбнулась.

— Лучше бы принесли меня в жертву Ктулху. — ответил Джомни и лёг на спину.

Нимхэ ещё раз мило посмеялась, и Джомни даже показалось что смех был искренним.

— А меня повезут в Лондон — сказала Нимхэ и обречённо вздохнув, тоже легла на спину и стала поправлять рубашку.