— Вы ни в коем случае не должны пересекаться с БСП. Не переходите им дорогу, и вообще держитесь от них подальше. Не вздумайте, повторяю не вздумайте под страхом смерти не вздумайте! Не вздумайте связываться с Джонни. Что бы он с вами не сделал, как бы он вас ни преследовал, помните, у вас одно дело. Одна цель. — сказала Барбара, и указала на герб Великобритании на приветственном плакате.

— Через день после въезда, я обвиню вас в изнасиловании… и …

— Нас посадят навсегда! — возмутился Косичка, уже сталкивавшийся с похожими проблемами.

— В Британии многоуровневые стандарты — рассмеялась Барбара — Посидите недельку в обезьяннике, а потом вас выпустят, ещё и пособие дадут. И то, если не сумеете сбежать…

До Лондона им оставалось ехать всего ничего. За несколько часов они основательно подготовились. Аарон знал основные воровские схемы из криминальных хроник, запомнил десятки имён недавно прославившихся воров, немного вник в тонкости их работы, и особенно хорошо выучил те статьи,в которых описывалось на чём они погорели.

Назир Должен был оставаться на свободе, и внимательно следить за передвижениями Аарона и косички, а Косичке предстояло научиться драться. Он был ловок и хорош в драке, но мирная жизнь в кругу товарищей ставших ему почти братьями. Но он был готов изменить свою жизнь. Он был ещё молод, в свои тридцать с небольшим лет он ещё и не начинал думать о том чтобы уйти на покой. И начинать не собирался. Парни вышли на перрон, оглядели погрязший в мусоре и беспорядке город, и попрощались с Назиром с Назиром. И с жадностью оглядели Барбару.

— Ну тка как, раз уж нам так или иначе нужно оказаться в полиции, так давай хотя бы, ну это… — Неловко сказал Аарон.

— У вас не получится. — сказала Барбара глядя в зеркальце пудренницы.

— Это почему же? — спросил Косичка, грозно постукивая кулаком в ладонь.

— Потому что я и не против… — игриво сказала Барбара.

Она взяла Аарона и Косичку под руки и повела их в ближайший дешевый отель.

Джомни не жил на широкую ногу. Скромные костюмы и долговечная обувь, разительно отличалась от того, во что одевались остальные мигранты. Однако его свежий счёт в банке Англии неумолимо тяжелел, и вскоре стал догонять состояние переданное ему его братьями. Но он знал. Всё это — сущие пустяки, по сравнению с тем сокровищем, которое ждало его на борту Матери Гидры.

Его карьера врача так и не сложилась. После первых же слишком быстро выздоровевших пациентов, его задвинули на административную должность. Он никогда не делал резких высказываний и никогда не перечил начальству. А искусство его дипломатии, кратно усиленное эликсиром Вишневского, помогло ему за милю чувствовать острые углы и грамотно их избегать. К почти девятнадцати годам, он уже был главой юридического отдела престижной частной клиники. Его дела попадали в новости профильных изданий, а клиника, славившаяся высокими расценками и неплохими специалистами эндокринологами, в разы сократила судебные издержки и даже начала приносить прибыль. Но счастлив он не был. Он ещё даже не приступил к своему делу.

Джомни накинул свой суконный плащ, взял зонтик, и направился организовывать вечеринку, на которую возможно придут те, кто знает то что ему нужно для расследования.

Это была не просто вечеринка. Племянник лорда Уильяма Блэквуда уговорил своего дядю, одолжить своё поместье для организации вечеринки молодёжного крыла БСП. Поскольку все богатые и родовитые члены молодежного крыла БСП не торопились заниматься организационной рутиной, а амбициозность и рвение нищих карьеристов их раздражала, Джомни был идеальным кандидатом на роль исполнителя. Спокойным, рассудительным, образованным, человеком дела.

Джомни знал наизусть список приглашенных тайных коммунистов, все их титулы и заслуги перед короной. Многие бы посмеялись над игрушечной организацией, пренебрежительно называемой “молодёжное крыло БСП”, но они там не были. Престарелые коммунисты не способны на решительные действия, их удел — это брюзжание. Но именно пассионарность, идеализм и неопытность молодняка является движущей силой потрясений. Несколько лет назад анонимный благотворитель спонсировал организацию этого, на первый взгляд смешного кружка. Джомни знал кто был этот тайный благотворитель, но не знал кто именно из двоих.

Вечеринка была организована в честь крупного пожертвования в так называемый фонд БСП. БСП не поощрялась короной, но и не преследовалась, однако ей было запрещено официально вести финансовую деятельность, поэтому простолюдины наивно пускали в свои круги избранных аристократов, которые являлись своего рода распределенным банком. Простые члены БСП наивно полагали, что используют аристократов, чтобы скрыть от короны свои деньги, прямо в карманах её служителей. Рядовые коммунисты были уверены в том, что деньги были пожертвованы британским пролетариям от тайного интернационала, родовитые коммунисты решили поддерживать эту иллюзию. Они предложили в качестве стилистики интернационал, но у джомни была идея получше. Он сам не знал, пустил ли он марксистский вирус в свой мозг, или просто хотел посмотреть на британцев в костюмах покоренных ими племён. В любом случае его идею горячо поддержали. Вечеринка была в стиле “Дружбы народов”.

— Рад вас видеть Инглиш. — сказал светловолосый юноша в просторных шелковых красных штанах и вышитой славянской рубахе.

— Приветствую вас, мистер Блэквуд. — ответил Джомни.

— Ну что вы, здесь знатность не имеет значения! — ответил Джейкоб Блэквуд — тут я просто Долговязый.

Долговязый похлопал Джомни по плечу и пригласил его пройти в богатый холл поместья Блэквуд. Вечеринка и правда получилась красочной. Разномастные гости буквально теснились тут. Парни громко обсуждали английские аристократические игры, а девушки не стеснялись демонстрировать все части своего тела. По началу всё казалось сумбурным, но достаточно было присмотреться, и наметанный глаз Джомни сразу заметил иерархию.

Чем богаче и родовитее был гость, тем более технологически отсталую страну он изображал. Нищие художники и писатели вырядились в голландские народные костюмы. Дочь главы банка Англии была одета во вьетнамский халат, и плетёные тапочки через пальчик, чемпион Оксфорда по гребле носил что-то балканское, близнецы, внуки владельца крупнейшего в Англии судоходного агентства были одеты в костюмы североамериканских индейцев, а сам он был полностью голым, на его поясе была пеньковая бечевка, которой была привязана котека — своего рода футляр для пениса, который носят островитяне Новой Гвинеи.

— А ты Инглиш, где твой костюм? — спросил Долговязый.

— Сейчас будет. — сказал Джомни и выдернул из костюма проходившей мимо девушки пару булавок.

Он закатал рукава своего пиджака выше локтей, и подвернул штанины чуть ниже колена, обнажив белые носки. Он изменил фасон лацкана и завернул его иначе.

— Сицилия! — воскликнул Джомни и отправился попробовать пунш.

Вечеринка проходила довольно спокойно, но музыка становилась всё громче, свет всё тусклее, пока она не стала напоминать обыкновенную дискотеку. На коллекционных предметах мебели разместились парочки, и уже предвкушали грядущую общность жен и детей, которую непосвященные могли бы назвать “гнусной оргией”.

Когда Джомни уже подцепил себе казашку по вкусу, и пригласил её на танец, Блэквуд начал настороженно ходить кругами и отрывать самых родовитых коммунистов от веселья. Джомни и не думал, что простого организатора вечеринок подпустят к серьёзным разговорам так скоро, однако Джейкоб Блэквуд схватил его за закатанный рукав и потащил в бильярдную, располагающуюся в подвале. В тёмном помещении было густо накурено, а зелёное сукно стола было подсвечено ярким желтым светом, и горело как жаровня.

— Что-то не так? — спросил Джомни у присутствующих.

— Присядь Джонни. — сказал ему Уильям блэквуд.